– Ты хотел как лучше, – кивнул Джим. – На сегодня хватит.
– Просто у меня была мечта, – сказал Серж. – Я хотел иметь то же, что и ты. Стабильную семью и нормальную жизнь. А вместо этого видишь, к чему я возвращаюсь? У тебя семейный очаг. А у меня, блин, бухенвальдская печь. Моя партнерша – женщина-вамп, смесь Люсиль Болл [23], Нэнси Спанджен [24] и Линетт Фромм [25].
Серж вытащил из кармана толстую пачку банкнот и начал отсчитывать сотенные бумажки.
– Я все компенсирую.
– Нет никакой необходимости.
– Я настаиваю.
Серж промаршировал через вестибюль и бросил деньги на стол администратора.
– Мы бы хотели номер для молодоженов.
Сзади подоспел Джим.
– Серж, ну правда, перестань…
– Ты хочешь добавить в свою семейную жизнь огня? Вот тебе огонь… – Он засунул Джиму в нагрудный карман еще несколько сотен. – Это на шампанское. – Серж обнял Джима за плечи и зашептал. Потом отстранился и добавил: – Действует безотказно.
– Насчет последнего сомневаюсь, – сказал Джим. – Вряд ли она захочет.
– Это самая важная часть плана! – успокоил его Серж. – Можешь купить его в магазине сувениров. Доверься мне. Я знаю женщин.
Они вернулись к Марте и Шэрон.
– Что происходит? – спросила Марта.
Серж просто схватил Шэрон за руку – а ну пошли! – и поволок к лимузину.
– А как же мы?! – воскликнула Марта.
– Жди, – сказал Джим и показал ей ключ от номера для молодоженов.
По дороге домой Шэрон снова приложилась к кокаину. Серж откинулся на спинку сиденья и покрутил какие-то рычаги.
– Ты никогда не думала завести детей?
– Ты рехнулся?! – воскликнула Шэрон и села. Из ее ноздри торчала трубочка, скрученная из двадцатидолларовой банкноты.
– Здорово, наверное, было бы завести семью и немного пожить как все. Я наблюдал за Джимом…
– Джим – придурок! – сказала Шэрон, нагибаясь над кокаином.
– Он мой новый образец для подражания. Чтобы жить на его месте, нужна смелость.
– И этого ты хочешь?
Серж включил крошечный телевизор, установленный в баре, и пощелкал каналами.
– Чем-то такая жизнь меня привлекает. Я бы не прочь к ней присмотреться.
– Скучища!
– А может, мне и нужна скука.
За «Доном Чезаром» от гладкой воды Мексиканского залива отражался полумесяц.
Марта сидела на краю кровати и чуть не плакала. Джим сидел рядом, обнимая ее за плечи. Он попытался утешить жену, но Марта не хотела, чтобы ее трогали.
– Фонарик! – воскликнула Марта. – Да как ты мог такое подумать?
– Не знаю.
– Ну, что-то же ты подумал!
– Я просто хотел оживить нашу семейную жизнь.
– Да уж, оживил… Откуда вообще такая бредовая идея?
36
В темноте моргали четыре пары глаз. Полночь в пруду. Ни звука, если не считать пения сверчков и лягушек.
– Я полагала, что к этому времени нас уже давно спасут, – сказала Эвника. – Прошло пять дней.
– Никто не приедет! – воскликнула Эдит.
– Они нас не видят, – добавила Этель. – Нас скрывают растения.
Команда Э все это время жила на содержимом четырех сумочек, и пол машины был завален обертками от всевозможных таблеток, пастилок, жевательной резинки, вафель, конфеток и капель от кашля. Из шляпы-дождевика они соорудили воронку и собирали утреннюю росу в кружку с надписью «Лучшая бабушка в мире». Внутри «бьюика» было жарко и сыро, и подружки разделись до белья.
На берегу пруда расположилась компания забулдыг. Каждый вечер подружки слышали в отдалении пьяные вопли и пытались им посигналить, однако клаксон не работал.
– Слушайте! – сказала Эвника. – Опять они.
– Помогите! Помогите! – закричала Этель.
– Тебя не слышно.
– Как по-вашему, сколько мы продержимся? – спросила Эдит, слизывая мятный клей с почтовой марки.
– Ты не поверишь, – ответила ей Эвника. – Миссис Натофски пролежала в душе со сломанным бедром девять дней, прежде чем ее нашли.
– Нашли живой?
– Мертвой.
– Прекрасно, – сказала Эдит. – Спасибо за приятную новость, мисс Солнечный Зайчик…
– Но восемь дней она протянула.
Эдит обратила внимание, что Эдна молчит.
– Что у тебя во рту?
– Ничего.
– Что-то есть!
– Нет!
– Хватай ее!
Эвника и Этель переползли через передние сиденья и присоединились к Эдит. Та уже скрутила Эдне левую руку и завела за спину.
– Пус-с-ти! Больно!
– Проверьте рот! – присказала Эдит.
Эдна сжала челюсти. Эвника и Этель раскрыли ей пальцами губы, однако со стиснутыми зубами ничего поделать не могли. Эдит замахнулась кулаком и погрузила его Эдне в живот.
– А-а-а-а! – заорала Эдна. Перед остальными на секунду промелькнул крошечный белый овал и исчез в гортани.
– «Тик-Так!» – закричала Эдит. – У нее есть «Тик-Так»!
Три женщины набросились на сумку Эдны и нашли тайник в подкладке. Пластмассовый контейнер, в котором осталось три горошины.
– Нет! – закричала Эдна. – Я умру!
– Выживают сильнейшие, – сказала Эдит, и все трое сжевали свои «тик-таки».
Эдит нащупала в подкладке что-то еще и медленно вытащила очень длинную упаковку презервативов.
– Девушка, вы живете в мире фантазий.
– Оттого что ты вечно ноешь…
Они начали драться.
– Перестаньте! – прикрикнула Эвника. – Нужно экономить силы.
Эдит прочистила горло.
– Наверное, сейчас не время поднимать эту тему, но вряд ли лучшее время представится. В подобных ситуациях этот вопрос рано или поздно все равно возникает. А сейчас скорее поздно, чем рано.
– Какой вопрос?
– Каннибализм. Какие будут предложения?
– Заткнуться, – сказала Эдна.
– Я серьезно. Это практическая необходимость.
– Нам до нее еще долго.
– Не так долго, как ты думаешь.
– Не уверена, что захочу в этом участвовать, – сказала Этель. – Мне не позволяет вера.
– Ты еврейка. Тебе нельзя есть свинину, и только.
– По-моему, это будет немного хуже, – возразила Этель.
– А мне кажется, дело в другом, – сказала Эдит.
– В чем же? – спросила Этель.
– Я поняла. Ты нами брезгуешь.
– Что?!
– Да, теперь все становится явным. Избранный народ…
– Ты рехнулась!
– Этель права, – заметила Эвника. – Ты сходишь с ума.
– Нет, нет, нет! – закричала Эдит. – Я точно знаю, что говорю. Все с ней ясно.
– Ушам не могу поверить! – возмутилась Этель. – Ты злишься потому, что я не хочу тебя есть?!
– Послушай, – сказала Эдна, – если так тебе будет легче, давай съем я.
– Ты пресвитерианка, – кивнула Эдит, – тебе все можно.
– Что-то я перехотела говорить на эту тему, – посетовала Этель.
– А я нет! – огрызнулась Эдит.
– Этель, ради бога, скажи ей, что будешь ее есть.
– Я жду! – заявила Эдит.
– Более глупого разговора я еще не слышала! – сказала Этель.
– Вот почему я хочу, чтобы он закончился, – сказала Эвника. – Просто успокой ее, и сменим тему.
– Бред какой-то!
– Скажи! Ну давай! Она на вкус как курица. – Эвника хлопнула в ладоши. – Поехали. Мясо гоя – другое белое мясо.
– Безумие…
– Я жду!
– Ладно, ладно, я тебя съем.
– А фиг тебе!
В камышах что-то зашуршало.
– Что это? – спросила Этель.
– Лось? – предположила Эвника.
Сквозь высокий густой камыш прорвались две черные фигуры и упали на машину. На ветровом стекле начался бой Христа и Антихриста.
– Мы спасены! – воскликнула Эдит.
Мужчины дергали друг друга за волосы и пытались выдавить глаза. Потом скатились с машины и упали в болотную воду. Четыре женщины смотрели, как в лунном свете камыши трясутся все дальше и дальше от машины. Наконец воцарилась прежняя тишина.
– Черт.
37
– Ты отрицаешь очевидное, – сказал Коулмэн. Он нажал кнопку на пульте и сделал погромче. Серж подался вперед. Коулмэн ткнул в экран пультом. – Видишь, как Рейс Бэннон смотрит на доктора Квеста? Повторяю, у них будет роман!
– Ты приписываешь им то, чего нет. Не могу согласиться.
– Поразительно! – всплеснул руками Коулмэн. – После всего, что ты говорил в поддержку прав гомосексуалистов…
– Не в этом дело, – перебил его Серж. – Сексуальные предпочтения Квеста и Бэннона меня не касаются. Я просто утверждаю, что романа не было. Тогда это был бы служебный роман, а они слишком большие профессионалы.
– Думай как хочешь, – ответил Коулмэн. Он взял пиво и пошел на веранду.
Серж последовал за ним.
– Помнишь эпизод про Саргассово море? Про сумасшедшего ученого с птеродактилем? Или про гигантского механического паука, которого они расстреливают под конец серии?
– Ну и?…
– Если бы их разум затмевали чувства, они бы ни за что не выбрались из таких переделок. Когда любимому угрожает опасность, невозможно сохранять ясность мысли.
В отдалении взвизгнули шины. Серж и Коулмэн увидели «лагуну» 1976 года выпуска, которая вывернула из-за угла и помчалась по улице Спинорога.
Серж встал и закричал:
