Наш мех нагоняет раскуроченного собрата и хватает обеими руками стабилизируя в пространстве. После чего, Мишель, на всякий случай, утаскивает его в сторону под защиту ближайшего булыжника.
— Дим, останься внутри. Тебе лучше не смотреть на такое.
То, что она сейчас права, вовсе не значит, что я слабак. Я просто принимаю всё слишком близко к сердцу. Похоже, Мишель меня раскусила и по-своему бережёт. И я намерен отвечать ей тем же!
Разорвав нейросвязь, супруга покидает кресло пилота и цепляет на спину ракетный ранец. Следующие восемь часов мы тратим на то, чтобы демонтировать уцелевшие ресурсы с погибшей машины: пищу, кислород, боеприпасы и невосполнимые узлы: гравитационный модуль, энергетические ячейки и блок нейроинтерфейса. Решение в сложившихся обстоятельствах абсолютно нелогичное, но сидящий внутри творец просто не может заставить себя махнуть рукой на уникальное оборудование.
Я даю инструкции, помня наизусть каждый винтик и каждый шов своих ненаглядных питомцев, а Мишель, вся увешанная инструментами, скрупулёзно их исполняет.
Но это ещё не всё, теперь надо выполнить свой долг защитника Земли. Следующий час уходит у меня на создание самодельной бомбы. И хотя энергетические ячейки, гением инопланетных спецов, являются одним из самых безопасных узлов меха, но при должной смекалке даже их можно превратить в мощное оружие.
— Покойтесь с миром, парни… — шепчу одними губами наблюдая издалека за ярчайшей зелёной вспышкой, в которой растворились остатки меха вместе с погибшим экипажем.
Горячие капли сами по себе скатываются по щекам. Я ненавижу даргов! Я ненавижу себя! Я ненавижу этот грёбанный космос, где все почему-то хотят нашей смерти и где мы, и правда, оказались никому не нужны!
Радар исправно выполняет возложенную на него миссию, сигнализируя, что кто-то ещё прибыл в этот сектор космоса. Из подпространства выныривает очередная гигантская туша носителя в сопровождении аж восьми хищников, и наш противник приступает к спасательной операции.
А не многовато ли тут даргов? — с ходу не получается придумать вескую причину для необходимости присутствия такого большого скопления участников. — Могу спорить на что угодно — это не из-за скромных персон землян. Ведь до этого четырёхрукие спокойно гонялись за нами в одиночку и нисколечко не переживали об итогах противостояния. Но тогда почему? Что такого важного могло произойти?
Вскоре корабли эскорта отделяются и приступают к прочёсыванию близлежащих окрестностей, заставляя прекратить размышлять. Срочно активирую режим «Тень» и короткими перелётами по инерции, дабы как можно меньше светить двигателями, начинаю осторожно двигаться вглубь астероидного поля, сводя наши эфемерные шансы на спасение к всеобъемлющему нулю.
Глава 12
Наш мех, прячась от многочисленных безжалостных охотников, рыскающих по округе, всё дальше и дальше отдаляется от места недавнего сражения. В какой-то момент ныряем в уютный тёмный кратер на боку гигантского обломка, вполне тянущего по размерам на небольшую луну, и останавливаемся. Это — конечная. Дальше бежать нет никакого смысла, никто в своём уме не станет нас здесь искать.
Нормализуем давление и температуру в кабине, разрываем нейросвязь. Невидимые и почти бесшумные сервоприводы приводят наши кресла в вертикальное положение, и со специфическим звуком щёлкают захваты, возвращая свободу передвижения.
— Ты как? — сняв шлем и привычно тряхнув волосами, заботливым голосом интересуется Мишель, повернувшись всем телом в мою сторону.
— Наверное, это прозвучит странно, но я в порядке, — устало улыбаюсь ей.
— Честно?
Она долго и пытливо изучает меня своим фирменным взглядом, будто просвечивая рентгеном. Вместо ответа лишь киваю.
— Отлично! — восклицает моя непостижимая жена с крайне странным для данной ситуации энтузиазмом и на полном серьёзе требует. — Тогда ты должен срочно позаниматься со мной любовью! Иначе я сейчас прожгу не только скафандр, но и кресло!
И в ту же секунду мы набрасываемся друг на друга, словно не виделись много-много месяцев. Лихорадочно помогаем выбраться из полётных скафандров, в исступлении срываем нижнее белье, постанываем от удовольствия, шепчем любовные глупости, чередуя их с жаркими поцелуями, кружимся беспорядочно в тесном пространстве кабины, то и дело ударяясь обо что-нибудь. Отчаянно соскучившиеся. Изголодавшиеся по близости. Сходящие с ума от потребности поделиться с партнёром сердечным теплом.
Однако спустя десять минут, невероятно намучившись, набив несколько приличных шишек и насмеявшись до коликов в животе, приходим к обоюдному выводу, что секс и невесомость несовместимы. По крайней мере, в том виде, как мы оба его понимаем.
— Похоже, простые радости жизни придётся перенести на другое время.
С тяжёлым вздохом Мишель подводит итог нашим бесплодным стараниям, ведя себя так, словно и нет вокруг равнодушного и бесконечного космоса, сулящего неизбежную погибель в самом ближайшем будущем. За что ей огромное спасибо! Вряд ли я смог бы поднять такую ношу в одиночку.
Оставив одежду хаотично парить в невесомости, легкомысленно обнажённые, поглядывая друг на друга с растерянными улыбками, рассаживаемся обратно по креслам. Мишель на ощупь выуживает из контейнера несколько пищевых тюбиков и делится ими. При виде еды живот предательски заурчал, прозвучав особенно громко в замкнутой тишине кабины меха и заставив сконфуженно покраснеть.
Жадно утолив голод, усаживаюсь боком и начинаю бесцеремонно пялиться на супругу. Умиляясь буквально от всего: от форм её идеального тела, от грации с которой она высасывает содержимое тюбика, от милой белоснежной улыбки, от бесподобного по красоте густого облака огненно-рыжих волос, окутывающего её при любом движении.
Боги… А ведь и менно с ней может и получиться! — и тут меня посещает одна воистину гениальная идея.
— Любимая… а твоя бесподобная задница всё ещё представляет угрозу для пожарной безопасности невинного меха? — уточняю на всякий случай.
Вволю насмеявшись над пошлой шуточкой, она отвечает:
— Теперь, когда появилась возможность хотя бы прикоснуться к тебе, стало чуть-чуть полегче, но я бы дорого дала, чтобы заполучить в себя то, чем так щедро наградила тебя природа. А что?
— Я, кажется, придумал, как нам обоим помочь… — расплывшись в довольной улыбке многозначительно играю бровями.
Следуя инструкциям, Мишель воспаряет, и я осторожно пристраиваю её у себе на коленях.
— Что мне делать дальше, Димуля? — с искренним любопытством уточняет супруга, нетерпеливо ёрзая на вновь обретённой оси вращения.
— Просто расслабься, солнышко! Сейчас я всё сам сделаю в лучшем виде! — делаю крайне самоуверенное заявление, попутно фиксируя нас в кресле с помощью аварийного ремня.
— Ты знаешь, как заинтриговать невинную девушку, — меня одаривают счастливым смешком.
Наклоняю Мишель чуть вперёд и начинаю гладить изгибы восхитительного женского тела следуя особой личной методике. Сильное разминание, для снятия нервозности, сменяется ласковыми поглаживаниями, для расслабления, и продолжается возбуждающими царапающими движениями. Любуясь рельефно проступающими мышцами, удивляюсь их столь нехарактерной для профессионалов эластичности, мысленно выражаю неподдельное восхищение идеальными плечами и лебединой шеей.
Очень быстро мои усилия приносят видимые плоды: дыхание супруги учащается, а тело начинает непроизвольно изгибаться, следуя за рисунком моих движений. Пробегаюсь по позвоночнику вниз и обнаруживаю две, чертовски милых, ямочки в районе тазовых костей. Стоило только до них дотронуться, как из уст Мишель вырвался громкий сладострастный стон.
— Нравится? — непонятно зачем интересуюсь, хотя с моей женой и так всё ясно.
— Очень, Димулька… Мне понятен твой план, но как же ты сам?
— Без паники, детка, я всё продумал! — рапортую бодрым голосом, продолжая своё головокружительное исследование.
