а здоровье – в целостности.
Тот факт, что в языке один корень
для слов «целое», «святое» и «исцелять»,[3]
таит глубокую истину:
Тот, кто целостен, тот и исцелен,
и быть исцеленным значит быть целостным.
Эта целостность может быть достигнута только
путем полного осознания себя:
Нужно проникнуть в тьму бессознательного
и трансформировать ее в свет.
И медитация – это способ достичь этого.
191. Любовь.
Новый мир, открывающийся в медитации,
это не что-то, привнесенное извне.
Он всегда был там – внутри,
он есть в самом бытии.
Он есть само бытие.
Можно его знать или не знать, но он там —
безусловно, пока лишь как семя, как возможность.
Нужно воплотить его, вот и все.
Вот почему, когда он раскрывается,
когда он расцветает,
ты смеешься во весь голос,
ведь он всегда был там, а ты о нем не знал.
Продвигаться к медитации – это как создание скульптуры,
ведь точно как скульптор высекает фигуру,
глубоко погребенную в массе инертной материи,
так и медитирующий трансформирует свои инертные возможности
в живые, динамичные и сознательные творения.
Конечно, в этом случае
творец, творение и средства создания
неотличимы друг от друга,
потому что сам медитирующий является всем.
И вот почему я называю медитацию величайшим из искусств.
192. Любовь.
Не теряй времени, думая о других;
на самом деле, это – ловкий и хитрый способ ума
убегать от себя.
Однажды монах спросил Уммона:
«Господин, ты всегда говоришь, что буддизм помогает нам
всеми возможными способами,
но как он может помочь слепому, глухому или немому?
Слепые не видят посоха учителя,
поднятого перед ними,
глухие не слышат слова учителя, сколь бы мудры они ни были,
немые не могут задать свои вопросы или высказать
свое понимание:
раз мы не можем помочь этим людям,
как можем мы говорить, что буддизм помогает всеми возможными способами?
Какой в нем толк?»
Уммон некоторое время молчал,
а потом вдруг замахнулся на монаха своим посохом.
Монах, конечно же, отпрыгнул.
«А! – сказал Уммон. – Я вижу, ты не слепой!»
Затем он попросил монаха пройти немного вперед, что тот и сделал.
«Ага! – сказал Уммон. – Я вижу, ты не глухой!»
Потом он спросил монаха,
понял ли тот, что все это значило.
Монах сказал, что не понял.
«Ага! – сказал Уммон. – Я вижу, ты не немой!»
193. Любовь.
Медитация не требует никакого использования ума
или усилий.
Она нисходит на тебя так же легко, как сон.
Ты не можешь пытаться уснуть,
как не можешь и пытаться медитировать.
Напротив,
каждое усилие препятствует ее плавному и мягкому приходу.
Здесь нет места действию или агрессии —
а действие всегда агрессивно.
Медитация – это пассивная восприимчивость.
Ум агрессивен,
медитация пассивна.
Будь пассивен,
и восприимчив,
и открыт,
и уязвим,
и жди.
Настоящее чудо случается через ожидание.
В момент, когда ожидание тотально,
это случается,
и – взрыв.
194. Любовь.
Проблема жизни – не философская,
но экзистенциальная.
Ты не можешь решить ее снаружи;
ты не можешь смотреть на нее со стороны —
ты в ней, ты есть она.
Более того, что такое философия?
В худшем случае, лингвистическое недопонимание,
в лучшем – лингвистический анализ.
И даже в самом лучшем воплощении она никуда не ведет,
потому что проблема экзистенциальна
и не может быть решена путем
языкового анализа и грамматики.
Однажды темной ночью дервиш, проходя мимо пересохшего колодца,
услышал снизу крик о помощи.
«Что случилось?» – прокричал он вниз.
«Я филолог
и, к несчастью, упал,
ввиду своего незнания пути, в этот глубокий колодец,
где я теперь лишен возможности двигаться», —
ответили снизу.
«Держись, дружище, я схожу за лестницей и веревкой», – сказал дервиш.
«Минуточку, уважаемый! – сказал филолог. —
Твоя грамматика и дикция полны ошибок.
Будь добр, исправь их». – «Если это настолько важно,
– крикнул дервиш, – то лучше оставайся там,
пока я не научусь говорить как надо!»
И он пошел своей дорогой.
195. Любовь.
Не думай о смирении вообще,
ведь тот, кто думает об этом, и есть единственная преграда.
И поэтому никто не в силах смириться;
это вовсе не действие, это случается само.
Ты не можешь к этому идти,
оно приходит к тебе.
И всякое твое усилие будет затруднять его приход.
Будь открытым и легким, расслабленным и пассивным,
и оно придет – оно всегда приходит.
Я тому свидетель.
196. Любовь.
Мулла Насреддин искал что-то на земле.
– Что ты потерял, Мулла? – спросил некто, увидевший его за этим делом.
– Мой ключ, – ответил Мулла.
Тогда они оба опустились на колени и стали искать.
– А где именно ты его уронил? —
через некоторое время спросил тот человек.
– У себя дома, – сказал Мулла.
– Так почему ты ищешь здесь?
– Здесь светлее, чем дома.
Вот и я спрашиваю – где ты ищешь ключ?
Внутри дома?
Или снаружи, где больше света?
197. Любовь.
Человеческому самообману нет конца, потому что, что бы он ни делал,
он сможет найти тому оправдание.
Как-то раз один человек хвастал на весь бар,
что он человек железной воли,
и что сейчас он докажет это,
отказавшись от вина раз и навсегда.
Но не прошел и тот день, когда
вечером он пришел в бар
и заявил во всеуслышание:
«Я сильнее даже своей собственной силы воли.
Я боролся с ней весь день и в конце концов победил
свою чертову силу воли!
Двойной скотч, пожалуйста!»
198. Любовь.
Путь медитации лежит выше «Я»;
его основа – смирение.
Отдай свое «Я» своему собственному «не-Я»;
будь так, как будто тебя нет.
Ах, какое же блаженство,
когда все отдано «не-Я»!
Будда назвал этот феномен анатма или анатта
(состояние «не-Я»).
Необходимо превратить себя в марионетку
в руках «не-Я»,
и тогда все начинает течь естественно
и спонтанно,
подобно реке, впадающей в море,
или облаку, парящему в небе.
Лао-цзы говорит, что это действие путем неделания.
Человек перестает быть своим собственным хозяином
и становится орудием неведомого —
и что за бред быть своим собственным хозяином,
ведь просто некому им быть!
Не ищи – и ты будешь и дальше верить в это.
Ищи – и ты нигде это не найдешь.
«Я» существует только в невежестве.
Это и есть невежество.
В знании нет «Я»,
потому что нет знающего.
Знания достаточно самого по себе.
199. Любовь.
В уме всегда есть конфликт – всегда,
потому что ум не может существовать без конфликта.
В конфликте ум становится сильнее;
даже война с конфликтом есть конфликт,
а борьба за выход за пределы ума есть ум.
Увидь это глубоко и немедленно,
без повода,
как будто ты внезапно наткнулся на змею —
и отпрыгнул.
Не то чтобы ты отпрыгнул,
но есть лишь сам прыжок.
Прыжок случается спонтанно,
без усилия и без конфликта.
Когда это случается, появляется «не-ум»,
а «не-ум» есть дверь в божественное.
200. Любовь.
В медитации наслаждайся неделанием.
Будь в состоянии совершенно спокойной пассивности —
тогда ты будешь в гармонии с миром.
Мыслеформы автоматически растворятся,
потому что они не могут существовать в полной пассивности:
они есть формы ума, привязанного к действию;
и вместе с ними растворяется эго —
потому что оно не может существовать без мыслеформ.
Эго – это не что иное, как центр воронки
постоянно вращающихся мыслеформ.
Оставайся в пассивности,
то есть в состоянии абсолютного неделания,
и медитация проникнет до глубин, где уже нет медитирующего.
И помни, что, лишь когда нет медитирующего,
медитация действительно вошла в твое существо.
Если ты есть, нет медитации,
а когда есть медитация, тебя нет.
201. Любовь.
Это трагично, но истинно – лишь немногим людям
принадлежат их души.
Они владеют всем, кроме самих себя,
и тогда, естественно, они становятся лишь вещью
среди других своих вещей.
Владелец становится тем, чем владеет.
Ничто не встречается в человеке реже, говорит Эмерсон,
чем его собственное действие.
Но этого и следовало ожидать,
потому что никто не принадлежит себе самому,
