священник. — И, конечно, прежде всего, — он поднял указательный палец, — предположим, что она существует. У нас ведь нет доказательств обратного, не так ли?
— В общем-то, да. Хотя лично я в бессмертную душу не верю.
— А в смертную?
— Тоже.
— Но чисто гипотетически мы можем предположить, что она есть, верно?
Вейгор кивнул.
— Хорошо. Итак, если считать душу некой сущностью, то есть, предположить, что она материальна, мы можем допустить, что она куда-то девается после физической смерти тела. Отправляется ли она в рай или ад, или чистилище, либо любое другое место — не важно. Главное, что душа должна где-то находиться. Уже хотя бы по закону сохранения материи.
— Согласен, — отозвался Вейгор. — Если она материальна.
— Но если её возможно будет записать на носитель, то есть сделать копию, то получится, что появится ещё одна душа, — священник сделал паузу, глядя на Вейгора. Тот молчал. — А если душа бессмертна, то получается, что две одинаковые души будут существовать параллельно. Какое же это бессмертие? Логичней тогда было бы «поймать» ту душу, которая отлетает от умершего тела, и записать в новое. Разве нет?
— Вы совершенно правы, мистер Эбнер, но только в случае, если душа бессмертна. А вероятность этого крайне мала. По крайней мере, в моём представлении. Если же душа, то есть личность, погибает вместе с телом, то её сохранение и воспроизведение всё же могут обеспечить возрождение персоналии.
— Не могу с вами согласиться, мистер Вейгор, — проговорил Макс.
Промышленник обернулся к нему с явным интересом.
— Мне казалось, наш спор вас не заинтересовал, мистер Сеймор, — сказал он. — Каково же ваше возражение? — Вейгор отпил из чашки и взял из вазочки слоёное пирожное. — Прошу вас, угощайтесь.
— Благодарю.
Глава 36
— Итак? — проговорил Вейгор, подождав, пока Макс нальёт себе ещё кофе.
— Вы правы, если считать, что запись души (материальной или нет) в новое тело происходит после смерти прежнего. Это действительно создаёт иллюзию бессмертия. Но представьте, что ваша личность записана в мозг клона, пока вы ещё живы и не думаете умирать. Вас уже двое. Теперь представьте, что вы умираете. Ваш брат-близнец остаётся жить. Но вы умираете. Безвозвратно и окончательно. И вы не станете им, потому что он — это он. Он уже был другим человеком, когда вы были ещё живы. Так с чего бы ему превращаться в вас?
Магнат и священник некоторое время смотрели на Макса, обдумывая сказанное. Потом Вейгор неожиданно рассмеялся.
— А ведь вы правы, чёрт возьми! — воскликнул он, хлопнув ладонью по столу. — Так и есть! Что скажете, мистер Эбнер?
— Вынужден признать, что под этим ракурсом ваша теория совершенно несостоятельна, — сказал жрец с улыбкой.
— Но и бессмертная душа — чушь! — отозвался Вейгор, поднимая палец.
— Не стану спорить. Мне и самому трудно представить, чтобы от моего тела что-то отлетало, а потом металось в поисках пристанища.
— Предлагаю выпить бутылочку вина, — сказал Вейгор, нажимая на одну из кнопок пульта своего кресла. — За то, чтобы этот маленький диспут был единственным нашим разногласием, господа!
— Не откажусь, — отозвался жрец.
— А вы? — обратился Вейгор к Максу.
— С удовольствием.
— Отлично! — промышленник повернулся к подбежавшему динсботу, походившему на меленького паука.
— Бутылку «Рейнрота». И три бокала.
— Слушаюсь, сэр. Что-нибудь ещё?
— Подходящую закуску.
— Будет сделано.
— Ступай.
Робот развернулся и проворно выбежал из комнаты, перебирая суставчатыми конечностями.
— Миниатюрный вариант моей платформы, — сказал Вейгор, проводив его взглядом. Он с гордостью похлопал по раме, в которой было закреплено его тело. — Отличная вещь! Как я уже сказал, использую её в серьёзных проектах.
— Военных, — с пониманием кивнул отец Эбнер.
— Да, и в них тоже. Не секрет, что «Кибернетик Ltd» представила на прошлогодней выставке модель боевого робота с ходовой частью, созданной на базе вот этой самой крошки. — Вейгор снова постучал по раме.
— Разве производство боевых роботов не запрещено? — спросил Макс.
— Вы про пресловутых «Ксенофобов», которые так примитивно облажались в той истории? — презительно поморщился Вейгор. — Конечно, их запретили делать. Да и кому они после того скандала нужны? Но в законе говорится только про «Ксенофобов», — Вейгор подмигнул. — А мои роботы к ним никакого отношения не имеют. Кроме того, это совершенно иной класс машин.
— Чем же они отличаются?
— Интеллектом. Абсолютно иной уровень. Почти как у бортовых компьютеров.
— Неужели?
— Да, — Вейгор кивнул. — Очень умные роботы!
— Не слишком ли?
— О, нет, не беспокойтесь, — магнат рассмеялся. — Никаких бунтов машин не будет. Мы понимаем, что солдат должен быть умён в меру.
— Что вы имеете в виду? — поинтересовался отец Эбнер.
— Настолько, чтобы исполнять приказ согласно уставу, — пояснил Вейгор.
— То есть, не раздумывая? — уточнил Макс.
— Совершенно верно.
— Как вы относитесь к войне, мистер Вейгор? — поинтересовался отец Эбнер.
— Федерация, без сомнения, победит, — отозвался магнат с дипломатической улыбкой.
— Нет, я не имею в виду нынешний конфликт, — покачал головой отец Эбнер. — Я говорю о войне вообще. Как об историческом явлении.
— Кто-то из древних сказал, что война — отец всему, — сказал Вейгор, подумав. — Думаю, отчасти я с этим согласен.
— Не могли бы вы развить тему? — попросил жрец. — Удовлетворите любопытство старого человека, — он мягко улыбнулся.
— Конечно, мистер Эбнер. Я полагаю, что война является катализатором, который позволяет отсеять зёрна от плевел.
— Довольно популярная в прошлом мысль, — заметил священник.
— Что не делает её ошибочной, — парировал Вейгор.
— Некоторые ещё утверждали, что война освежает.
— В смысле заставляет общество мобилизовать силы? А отдельные личности явить героизм?
— Примерно.
— С этим я не стану спорить. Но у меня скорее философско-отвлечённое отношение к войне. Жизнь рождается из борьбы. Без неё невозможно развитие. На мой взгляд, мы все слишком застоялись.
— Значит, вы одобряете начавшуюся войну? — спросил отец Эбнер.
Вейгор пожал плечами.
— Я не вижу смысла ни одобрять, ни осуждать её. Войну развязали мятежники, и Федерация не могла не принять в ней участие. Сами понимаете.
Священник кивнул.
— Но
