мою сторону, и крик, который, как я потом поняла, был моим собственным, был заглушен оглушительным взрывом, сотрясшим воздух подобно грому.
Топор срикошетил от моего котелка, пробил ветви деревьев и взлетел в небо, а затем погас.
Илва громко закричала, но Бьорн только рассмеялся, его глаза загорелись, когда он протянул руку, чтобы дотронуться до светящегося котелка.
― Осторожно! ― Я напряглась, опасаясь, что магия раздробит его руку. Но он с абсолютным бесстрашием прижал ладонь.
Вместо того чтобы отразить его прикосновение, моя магия позволила руке Бьорна погрузиться в нее, как в воду. В тот момент, когда он дотронулся до горшка, я почувствовала легкое давление, тогда как при ударе его топора я не ощутила ничего. Ощущение прошло вверх по руке и проникло в самое сердце, словно он коснулся не магии и металла, а моей голой кожи, и я задрожала.
― Ты получаешь то, что отдаешь, ― пробормотал он, затем поднял глаза от магии и встретился с моими. ― Или, возможно, точнее, ты отдаешь то, что получаешь.
Весь остальной мир исчез, пока я обдумывала его слова, и мне казалось, что он ― первый человек, который когда-либо понимал меня.
Вот только… это было не совсем так.
Моя семья понимала меня. Мои друзья понимали меня. Но во мне были части, которые они хотели изменить, в то время как Бьорн принимал меня такой, какая я есть. Казалось, он даже поощряет те стороны моего характера, которые все остальные в моей жизни пытались подавить. По мне пробежала дрожь, мощная смесь эмоций наполнила мою грудь так, что стало трудно дышать.
Затем Снорри заговорил, разрушив момент.
― Ее магия сильнее твоей? Дева щита сильнее тебя?
Моя челюсть сжалась от того, что он использовал название моей магии, а не имя ― напоминание о том, что для Снорри я была инструментом, а не человеком.
Если самолюбие Бьорна и было уязвлено этим замечанием, он никак этого не показал, лишь пожал плечами.
― Похоже, так оно и есть.
Я ждала, что он что-то добавит. Что он возразит, что в бою у меня не будет ни единого шанса против него. Но он этого не сделал. Он не стал принижать меня, чтобы выглядеть сильным, как это делали многие мужчины.
― Еще одно доказательство того, что боги благоволят ей. ― Снорри улыбнулся. ― Что они благоволят мне.
Я не смогла сдержаться, чтобы не спросить:
― Почему? Как сила моей магии может служить доказательством того, что боги благоволят тебе как будущему конунгу Горных земель?
― Заткни свой непочтительный рот, девчонка! ― Илва протиснулась мимо Бьорна, и я опустила свой котелок, чтобы случайно не отправить ее в полет через весь лагерь. ― Инструмент хорош лишь настолько, насколько хороша рука, которая им управляет, а пророчество сделано Снорри. Без него ты ничто.
Моя челюсть сжалась, но прежде чем я успела возразить, Снорри сказал:
― Будь спокойна, любовь моя. У нее нет твоего опыта и мудрости, чтобы верить в богов.
― Это правда, ― сказал Бьорн. ― Я бы оценил опыт на два десятилетия меньше. Или три, Илва?
Снорри нанес удар.
В одно мгновение Бьорн смеялся, а в другое уже стоял на коленях, и изо рта у него текла кровь.
― Ты мой сын, Бьорн, и я люблю тебя. ― В голосе Снорри звучал лед. ― Но не считай мою привязанность слабостью. Оскорбив Илву, ты оскорбляешь меня. А теперь извинись.
Челюсть Бьорна ходила туда-сюда, глаза прищурились и наполнились гневом.
Нет, это было нечто большее.
Он ненавидел Илву. Ненавидел ее больше, чем можно было оправдать тем, что я видела и слышала. Он открыл рот, и я напряглась, чувствуя, что слова, которые сейчас вырвутся, будут не извинениями. Но Бьорн лишь глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
Илва скрестила руки, прищурившись.
― Я была благодарна своему мужу за то, что он смог спасти тебя от наших врагов, Бьорн, но каждый день ты испытываешь эту благодарность.
― Не лги мне, Илва, ― ответил он. ― Я знаю, что тебя злит то, что я занял место Лейфа как наследник. Хотя бы имей порядочность признать это, а не прячься за ложными чувствами.
― Ладно! ― фыркнула она. ― Я не желаю, чтобы ты был наследником. Тебя не было слишком долго, и ты вырос в Северных землях. Народ заслуживает, чтобы им правил кто-то из своих. Законный сын!
Я прижала руку ко рту, потрясенная ее словами, но Бьорн даже не моргнул.
― Хватит! ― крикнул Снорри. ― Вы оба, прекратите эту бессмысленную ссору.
Бьорн, казалось, даже не услышал отца, только опустил голову на уровень Илвы и сказал:
― Я слышал, что ты однажды сказала то же самое моей матери.
Я сделала шаг назад, ибо, хотя и стояла в центре этого спора, перестала быть его частью. Воины и слуги вокруг делали все возможное, чтобы смотреть куда угодно, только не на разгоревшийся спор.
Илва покраснела от обвинения, но именно Снорри прорычал:
― Кто сказал тебе эту ложь? Илва была подругой твоей матери, и ты это знаешь.
― Это не имеет значения. ― Бьорн отвернулся. ― Это история. Все кончено. Забудь, что я сказал.
Затем он зашагал прочь в темноту.
Снорри направился было в ту сторону, куда ушел Бьорн, но Илва поймала его за руку.
― Он не станет слушать, пока злится, ― сказала она. ― И чем больше ты будешь отрицать, тем больше он будет верить, что это правда.
― Это был Харальд, ― прорычал Снорри. ― Это его манера. Шептать в уши яд и ложь, извращая верность.
― Скорее всего, так и есть, ― ответила Илва. ― Возникает вопрос, что еще он нашептывал Бьорну на ухо в те долгие годы, когда твой сын был на его попечении.
Я заскрипела зубами. Даже в этот момент Илва манипулировала обстоятельствами в своих интересах. Но, по крайней мере, Снорри, похоже, это понимал.
― Твои отношения с Бьорном были бы лучше, если бы ты не пыталась постоянно искать способы его опорочить. И с какой целью? Чтобы выставить Лейфа в выгодном свете? Я и так знаю, что мой сын ― отличный мальчик и станет прекрасным воином, но он не мой первенец. Не тот, кого Тир решил почтить каплей крови.
Я сделала шаг назад, намереваясь разыскать Бьорна, но тут же пожалела об этом, когда Илва посмотрела на меня с хмурым видом,
