полнолуния, ее нить оборвется. И если она умрет, я не смогу выполнить свое предназначение.
Сколько людей погибнет, чтобы это случилось? Этот вопрос пронесся в моих мыслях, и я схватилась за рукоять меча. Все эти смерти ради призрачной власти.
― Если то, что сказал Торвин, правда, то на тропе в гору нас будет ждать засада, ― сказал Бьорн. ― Она узкая, и мы окажемся в невыгодном положении по сравнению с теми, кто будет выше.
Над оставшимися в живых участниками боя повисло молчание, и, хотя в центре его была моя судьба, я придержала язык.
Потому что не знала, какой путь лучше выбрать.
Если я не доберусь до Фьяллтиндра, это будет означать, что я мертва, так что поворачивать назад было нельзя. Но это не означало, что я выживу, если пойду дальше. Возможно, даже боги не знали этого наверняка.
― Есть и другой путь, ― сказал Снорри, наконец нарушив молчание. ― Ты и Фрейя пойдете по нему, а остальные будут отвлекать внимание.
Бьорн уставился на него.
― Ты же не имеешь в виду…?
― Никому не придет в голову устроить там засаду.
― Потому что только сумасшедший попытается совершить такое восхождение, ― взорвался Бьорн, вызвав у меня прилив тревоги. Если это было настолько опасно, чтобы испугать Бьорна, то, должно быть, это действительно безумие.
Я открыла рот, чтобы потребовать объяснений, но прежде чем я успела заговорить, Снорри сказал:
― Боги устроили Фрейе это испытание, и сама Хлин поставила тебя охранять ее спину.
― Нет. ― Бьорн был бледен. ― Я лучше пробьюсь через все кланы Горных земель, чем пойду тем путем.
― Каким путем? ― спросила я. ― О чем ты говоришь?
Снорри даже не посмотрел в мою сторону, но взгляд Бьорна встретился с моим.
― Он называется ― Путь в Хельхейм. Он состоит из лестниц и туннелей, проходящих по отвесной части горы.
От одной мысли о туннелях у меня заколотился пульс: мне не нравилось находиться под землей, но я не думала, что Бьорна пугает мысль о замкнутом пространстве.
― Что в этом такого опасного?
Бьорн ответил ровным тоном:
― Там полно драугов15.
Нежить.
У меня мурашки побежали по коже, когда я вспомнила истории, которые слышала в детстве, о трупах, которых нельзя было убить обычным оружием.
― Предположительно, ― сказал Снорри. ― Доказательств нет.
― Трудно найти доказательства, когда любой дурак, попытавшийся взобраться туда, погибает, ― огрызнулся Бьорн. ― Территория вокруг входа усеяна костями. Даже животные не решаются подойти близко.
― У нас нет выбора. ― Снорри сжал руки в кулаки. ― Фрейя должна быть там в полнолуние. Призрак сказал ей, что она должна заслужить свою судьбу, а это значит, что она должна пройти все испытания, определенные ей богами.
― Призрак говорил намеками, ― возразил Бьорн. ― Ты можешь невольно отправить Фрейю на смерть.
― Ты боишься смерти Фрейи, ― лицо Снорри было твердым, как гранит, ― или своей собственной, Бьорн?
Все молчали. Казалось, никто даже не дышал.
― Ты мой сын или трус, потому что ты не можешь быть и тем, и другим, ― мягко сказал Снорри. ― Выбирай.
Выбора не было, я знала это. Либо Бьорн идет навстречу смерти и сохраняет свою честь, либо он живет и получает клеймо труса, что означает изгнание и остракизм со стороны всех, с кем пересечется его путь.
Выйдя вперед, я сказала:
― Я не обреку никого на смерть только для того, чтобы самой избежать этой участи. Тем более я не обреку никого на вечность в качестве драуга. ― Ведь именно такая участь ожидала каждого, кто был убит одним из них.
Бьорн открыл было рот, чтобы заговорить, но Илва перебила его.
― Если ты не доживешь до полнолуния, Фрейя, ты перестанешь представлять ценность. Как и твоя семья. Я ясно выражаюсь?
Я прижала руки к бедрам, потому что альтернативой было ударить ее. Сильно. И я не думала, что смогу остановиться после одного удара. Не думала, что смогу остановиться, пока ее лицо не превратится в кровавую кашу под моими кулаками.
― Боги видят все, Илва. За это будет расплата.
― Пророчества ― это слова богов. Самого Одина, ― ответила она. ― Они не направили бы нас на этот путь, если бы не намеревались вознаградить нас за то, что мы сделаем все, что потребуется, чтобы дойти до конца.
У меня возникло искушение заметить, что ни она, ни Снорри не собираются встречаться с драугами, но вместо этого я сказала:
― Тогда я пойду одна.
― Нет! ― Все трое заговорили разом, и все, как мне показалось, по разным причинам. Илва ― потому что надеялась, что драуги убьют Бьорна и освободят путь для Лейфа. Снорри ― потому что боялся потерять свою судьбу. А Бьорн… я не была до конца уверена в его мотивах, только в том, что его «нет» было более решительным, чем у других.
― В этом есть смысл, ― сказала я.
― Это не имеет смысла. ― Бьорн скрестил руки на груди. ― Ты не знаешь дороги. Идти вообще ― безумие, а идти одной ― слепая глупость.
― Согласен, ― сказал Снорри. ― Хлин желает, чтобы он сопровождал тебя до исполнения твоего предназначения, а это значит, что он должен быть с тобой во время каждого испытания.
Часть меня считала, что мне следует поспорить. Другая часть меня задавалась вопросом, прав ли Снорри.
― Хорошо.
Засунув пальцы в рот, Бьорн свистнул, и через мгновение из-за деревьев появился его уродливый чалый конь, который направился к хозяину.
― Бери только самое необходимое. И то, что ты готова нести. ― Его взгляд встретился с моим. ― Оставь все, что не хочешь потерять для этого мира.
Мой взгляд инстинктивно метнулся к мечу, который я все еще держала в руках, липкому от крови тех, чьи жизни он отнял. Это была последняя вещь, принадлежавшая моему отцу, и, если я умру, она должна достаться Гейру, а не остаться ржаветь в пещере.
Темный голос прошептал в моей голове: Почему? Разве он дорожил им?
Я сжала челюсти, ибо голос говорил правду. Вытерев клинок о тело одного из павших, я вложила его в ножны, а затем повернулась к Снорри.
― Мне нужна моя собственная лошадь.
Глава 15
Разговоры были невозможны, пока Бьорн вел меня по лесным тропинкам, а все мое
