но для начала даст мне пощечину?
Чтобы отвлечься от зловещих вариантов развития событий, я заставил себя встать со стула. Прошелся по дворику, положив руку на крестец, который начал побаливать после моей встречи с Раном Шпицером, рассмотрел фотографии, развешанные по стенам. Одна из них привлекла мое внимание настолько, что я остановился, чтобы взглянуть повнимательнее: тибетский – или непальский? – монах, пожилой, в красном одеянии, проходит сквозь группу детей-монахов, рассекая ее, как Красное море.
– Здравствуйте, – раздался голос позади меня.
Я обернулся.
Похожа – и не похожа. Стройная. Волосы собраны в тугой пучок. Очки в разноцветной оправе. Белая блузка на пуговицах с жестким воротником.
Мою руку, протянутую для приветствия, она проигнорировала.
– Присядем? – предложил я.
Не ответив, она села и заправила прядь волос за ухо. В точности как и та…
– Хотите чего-нибудь выпить? Или поесть? Еда здесь прекрасная.
– Что-то нет аппетита, – сказала она. В точности как и та.
– Как там Лиат? – начал я.
– Она девочка сильная, – ответила собеседница.
– Мне жа…
– Сделайте одолжение, не надо мне тут вашей жалости.
– О’кей, и тем не менее…
– Может, перейдем к делу, доктор? Вы сказали мне кое-что по телефону, верно?
Я вздохнул.
После чего положил на стол распечатку с результатами анализа из «Дженетикс».
– Это анализ Лиат, – сказал я, – а это мой. А это число показывает соответствие между…
Она взяла распечатку, посмотрела на нее несколько секунд поверх очков, а потом, пытаясь разобрать, что там написано, вдруг перевела на меня измученный взгляд:
– Как именно к вам попал ее образец для анализа?
– Когда она… была у меня в квартире, у нее выпал волос.
– Волос?
– Из одного волоса можно выделить ДНК.
– Вы хотите сказать, что сохранили ее волос?
– Да.
– Зачем это вдруг вам ее волос? Для чего?
– Я хотел… Чтобы у меня что-нибудь осталось от нее.
– Чтобы у вас «что-нибудь осталось от нее»?
– Да, я знаю, что это звучит стра…
– А почему на этой бумажке нет логотипа? Печати? Почему я должна верить, что вы ее не подделали?
– Для того чтобы получить официальный результат, нужен образец крови или слюны, госпожа Бен Абу. Но эту бумагу мне передали профессионалы, которым можно доверять, и вероятность ошибки очень мала.
Она посмотрела на эту бумагу еще немного – и швырнула ее мне. То есть не положила на стол между нами, а бросила ее мне, почти что в меня.
– Допустим, эта бумага настоящая, – сказала она с преувеличенным недоверием.
– Госпожа Бен Абу…
– И допустим, что между вашей и ее ДНК обнаружили какую-то связь.
– Пятидесятипроцентное соответствие, если точнее.
– Вы думаете, что это делает вас ее отцом?
– С генетической точки зрения это…
Она посмотрела на меня таким испепеляющим взглядом, что я осекся и не мог больше продолжать ученые объяснения. Потом она глубоко вздохнула, как девочка, которую приучили считать до десяти, прежде чем отвечать тому, кто ее бесит, и только после этого заговорила.
– У Лиат был только один отец, видите ли. Который умер, когда ей было четырнадцать лет.
– Соболезную…
– Они были очень близки.
– Понимаю.
– Нет, вы не понимаете.
– Тогда объясните.
– Чего здесь объяснять? – Ее голос сломался на слове «объяснять».
Подошел официант, принес чай, который я заказывал.
– Что-нибудь для вас? – спросил он маму Лиат. – Рассказать вам о наших фирменных блюдах?
Она резко и сильно качнула головой, давая понять: я не наслаждаться сюда пришла. А когда официант ушел, заговорила очень быстро, в ее глазах заблестели молнии – предвестницы слез.
– У него произошел инсульт, когда Лиат была дома. «Скорая помощь» приехала слишком поздно, в реанимации было слишком много пациентов, поскольку как раз тогда случился теракт; ему назначили неправильное лечение, а его, видимо, еще можно было спасти. Понимаете?
Я кивнул.
– После этого Лиат сорвалась. Перестала есть, перестала бегать, вы вообще знали, что она была чемпионкой Израиля по спортивному ориентированию?
– Да, – сказал я (и не сказал: я слежу за ее страничкой на «Фейсбуке», не могу заставить себя этого не делать).
– Это все от него, это он научил ее. Каждую субботу они вместе бегали, до ее бат-мицвы[101] они прошли всю Израильскую тропу[102].
– Это все очень…
– После его смерти она долго не могла прийти в себя. Не ходила в школу, ушла из скаутов. Каких диагнозов только ей не ставили… Дефицит внимания, нарушение обмена веществ, какой-то психиатр-идиот даже поставил пограничное расстройство личности. А ей просто требовалось время, чтобы осознать, что папа умер. Мне это было с самого начала понятно. Каждый человек переживает потерю в своем темпе…
– Это правда…
– И ей просто нужно было больше времени. Мне было ясно, что мы идем по туннелю и что я должна быть с ней, пока мы не увидим свет.
– Я…
– И как-то раз, лет в семнадцать, она встала утром и вдруг ни с того ни с сего сказала: мама, я хочу быть врачом. Чтобы с другими не произошло того, что произошло с папой. А для этого нужны хорошие оценки. И все. С тех пор дело у нее пошло. Понимаете?
– Госпожа Бен Абу…
– Она рассказывала мне о вас, кстати, знаете? Сказала, что вы единственный человек во всем отделении, кого она ценит. Что она хочет быть как вы. Что вам действительно важны больные. И от этого она была еще сильнее разочарована, когда вы сделали то, что сделали. Именно потому, что она уважала вас.
– Это недоразумение, госпожа Бен Абу.
– Недоразумение? Как это?
Я помолчал, размышляя. Подбирая слова. Мне казалось, что фраза, которую я сейчас произнесу, сможет все перевесить.
Яфит Бен Абу тоже молчала. Было такое впечатление, что поток слов, который излился из нее за последние минуты, обнаружил ее уязвимость и теперь она в смятении.
Она подозвала официанта. И попросила: если можно, стакан воды.
Он принес ей кувшин, и когда я взялся за него, чтобы налить ей, она остановила меня и сказала: я сама себе могу налить.
– Послушайте, – заговорил я, когда она сделала первый глоток, – и поступки, и жесты… – это могло быть… просто недоразумение.
– В каком смысле?
– То, какие движения сделал человек, как он прикоснулся, другой человек может истолковать не так.
– Не так истолковать?
– Ну, в смысле, намерения, которые стоят за этим движением, могут быть истолкованы неверно.
– Как это? – Она резко опустила стакан на стол, и несколько капель воды брызнули на меня.
– У меня не было намерений домогаться Лиат, госпожа Бен Абу. С того момента как мы познакомились, она вызывала у меня только одно желание – делать все, чтобы ей
