всех этих людей равнодушно смотрела в сторону идущей к передовой штрафной роты. Но большинство уже по одному только виду безоружной массы людей безошибочно определяло их принадлежность. Вслед штрафникам и в их сторону в этом случае смотрели уже не просто так, дежурно и буднично. Взгляды в их сторону были полны сочувствия, жалости, и в них чувствовалась полная беспомощность чем-либо помочь этим людям, считавшимся едва ли не обреченными на смерть.
– Принять вправо! – прокричал идущим солдатам штрафной роты сидящий верхом на жеребце лейтенант. – Колонна стой! Привал! Разойтись!
Изнуренные многочасовым маршем штрафники стали разбредаться по лесочку, протянувшемуся вдоль дороги, по которой они сейчас шли. На густой и сочный травяной ковер полетели скатки и вещмешки. В руках измученных людей замелькали фляжки с водой, застучали кремень и кресало, высекая искры для раскурки козьих ножек, защелкали трофейные зажигалки, полились непринужденные разговоры.
– Отставить привал! В одну шеренгу становись! – прозвучала в лесном воздухе через пять минут громогласно произнесенная команда лейтенанта, к этому моменту успевшего спешиться и передать своего коня солдату-коноводу.
Штрафники лениво потянулись к дороге, где приступили к исполнению уставной команды. Через полминуты их длинная, в две сотни человек, шеренга, подравнявшись и подтянувшись под крик лейтенанта, уже стояла по стойке смирно перед своим командиром. Высокий стройный капитан-пехотинец, чем-то напомнивший Виктору его последнего ротного – старшего лейтенанта с заметными признаками перенесенной контузии, неспешным шагом, с развернутым планшетом в руках обходил строй штрафников. Он вглядывался в глаза почти что каждого в строю, заглядывал в лицо, осматривал внешний вид, будто пытался понять характер человека, особенности его поведения в боевой обстановке, предсказать ценность в боевой работе.
– Видать, давно такими, как мы, командует, – тихо произнес кто-то из штрафников в строю, пытаясь поделиться с солдатами своим мнением об увиденном командире.
Капитан приблизился к Виктору. Сейчас тот смог более детально рассмотреть своего нового ротного. Высокий, худой, жилистый, крепкий. Облик его соответствует типичному боевому офицеру-окопнику. Выгоревшая гимнастерка и просоленная пилотка на голове, потертые ремни и портупея. Сапоги не щегольские хромовые, а простые солдатские кирзовые. На одной стороне лица шрамы и следы как будто от ожогов. Отсутствует часть правого уха. На груди нашивки за тяжелые и легкие ранения, два ордена и медаль «За отвагу».
– Старшины и сержанты, выйти из строя! Три шага вперед! – выкрикнул он, обращаясь к шеренге штрафников.
Полтора десятка солдат, соответствующих названным званиям, шагнули вперед. Виктор был в их числе. Их отвели в сторону и построили отдельно. Теперь капитан обходил шеренгу стоявших перед ним навытяжку людей и снова вглядывался в каждого. Спустя пять минут он стал вызывать их всех по очереди к себе. Сам при этом отошел в сторону, к одной из повозок с ротным имуществом, на котором разложил необходимые списки.
– Сержант Волков! – представился Виктор офицеру, когда до него дошла очередь.
– Какого года рождения? Давно на фронте? – задал вопрос капитан, бегло осмотрев бойца с ног до головы.
– Двадцать четвертого. С марта сорок второго, – коротко ответил Виктор, уже привыкнув представляться каждому своему новому командиру по прибытии в очередную воинскую часть после лечения в госпитале или во время переформирований подразделений.
– За какой проступок направлен в штрафную роту? – прозвучал новый вопрос капитана, возле которого в этот момент оказались еще два офицера, видимо, его подчиненные.
– Принял на себя командование стрелковым полком! – отрапортовал Виктор, заранее подготовив такой ответ на случай возникновения соответствующего вопроса.
Он был к этому готов. Прекрасно понимал, что ждет его впереди, когда штрафная рота, в составе которой он оказался, начнет выполнять приказ такого рода, ради которого она и была создана. То, что он выжил в чудовищной бойне в первый раз, Виктор считал невероятным везением и сказочной солдатской удачей. Повториться такому было невозможно. Солдатская молва и многочисленные слухи о кровавых боях с участием штрафных рот и батальонов ходили по фронту, обрастая, как правило, всевозможными подробностями с самым скверным толкованием. Из всего этого ясным становилось только одно: штрафник – это почти смертник. Выжить в штрафных частях едва ли возможно. А потому Виктор не строил для себя никаких иллюзий, покорился своей судьбе ничего не в силах поменять.
– Чего? – нахмурился офицер, глядя на стоящего перед ним сержанта.
Находившиеся рядом офицеры тоже изумились ответу Виктора.
– Принял в бою на себя командование стрелковым полком, товарищ капитан! – повторил боец еще более спокойным тоном, с полным равнодушием в глазах и не глядя в лицо своего нового командира.
– Как это? – уставился на него капитан.
– Отдал приказ на отход на исходный рубеж! Сорвал атаку полка! – пояснил Виктор, снова сделав это с полным равнодушием к себе, своей судьбе и невзирая на реакцию стоящих рядом офицеров.
Услышав это, командир штрафной роты нахмурился еще сильнее, посчитав ответ сержанта дерзким.
– Товарищ капитан, это тот самый, который во второй раз в штрафниках. Про него нам говорили. Волков это! – пояснил один из тех офицеров, находившихся рядом с ним.
– А! Ну-ну! Волков. Добро пожаловать! Наслышан, наслышан. Первый раз за хищение армейского имущества, а сейчас за трусость в бою! – закивал командир штрафников.
Глаза Виктора гневно загорелись. Лицо в одно мгновение налилось кровью. Виски начали интенсивно пульсировать. Такого унижения он никак не ожидал. Услышанные слова задели его самолюбие. Трусостью он никогда не страдал. С самого рождения. Слава о его мальчишеском, а потом и юношеском бесстрашии, способности выйти на поединок с любым соперником, задолго до начала войны обошла Подольск. Он впился злобным взглядом в лицо своего нового командира.
– Бойцы моего отделения, товарищ капитан, – начал он говорить, скрипя зубами от внезапно навалившейся злобы, – ближе всех под плотным огнем врага подошли к его передовым укреплениям.
– Ладно, ладно тебе, сержант, – прервал его командир. – Подробностей того боя я не знаю. Но точно знаю, что строки отчетов и донесений далеко не всегда отражают то, что было на самом деле. Судя по всему, ты солдат боевой, опытный. По тебе это видно. Поэтому я назначаю тебя командиром первого отделения первого взвода.
Виктор отвел взгляд в сторону. Ответ капитана еще раз дал ему понять, что ему предстоит служить и воевать под командованием такого типа офицера, который свою фронтовую командирскую школу постигал под огнем врага, в окопах, окружениях, атаках и госпиталях. Он еще раз посмотрел на ротного. Тот действительно был внешне схож со старшим лейтенантом, под командованием которого Виктор служил последние месяцы. Только по возрасту его новый воинский начальник был намного старше прежнего и мог едва ли не в отцы ему годиться.
Поняв, что слишком разговорился с простым сержантом, офицер
