– Не хочу! – зло буркнула сквозь зубы Катя.
– Зря. Если ты думаешь, что тебе тут суши привезут или пиццу закажут, то ты ошибаешься.
– Ничего я не думаю…
– Оно и заметно…
– Ты чего ко мне прицепилась? Самая умная, что ли?
– А ты, я смотрю, не только дура, но и борзая? Попустись немного, девочка! Или ты решила, что раз ты вся такая приблатненная, то здесь все будут перед тобой на цирлах бегать и в задницу дуть? Ха! Нас здесь всех ценят лишь за одно – и это далеко не ум или сообразительность. Так что захлопни пасть и научись говорить вежливо, иначе рискуешь проснуться с располосованным личиком. Поняла?
Катя еле сдержала готовые сорваться с губ ругательства в адрес наглой блондинки и отвернула голову. Та же, поняв, что одержала безоговорочную победу, лишь усмехнулась презрительно.
Вечером к девушкам пришли – блондинку снова повели к главному. А всех остальных оставили там же – спать практически на голом полу.
Катя не знала, куда себя деть. Пробовала разговорить двух других девушек, но те упорно молчали, будто в рот воды набрали… Запертые в небольшой комнате без каких-либо удобств, с туалетом в виде железного ведра, от которого исходил специфический запах, они проторчали здесь до следующего утра.
31 марта
11.00. Северная сторона, Севастополь
Иван Корниенко (Шамиль), прапорщик ВВ
– Мужики, на сборы пятнадцать минут! – Шамиль как раз подошел к курилке, где на лавочке сидели его сослуживцы. С одними он был знаком уже года три, а с другими еще и по Павлоградской учебке – так что все друг другу были как родные.
Недавняя гибель командира больно ударила по боевому духу отряда. Рябошеев был тем, кто сплотил их вокруг себя, тем, кто своими правильными приказами не дал погибнуть ни им, ни их близким, ни другим гражданским, которые прибились к группе или были позже спасены.
А еще он был хорошим парнем. Веселым, надежным… Одним словом – своим.
– Как там мать Лехи? – кивнул Серега Самсонов, понуро опустивший голову на руки.
– Еле привели в себя… – махнул рукой Иван, прикуривая сигарету от протянутой ему Гошей зажигалки. – Спасибо.
– Мужики, выпить хочется… – тихо проговорил Самсонов, проведя рукой по светлому ежику стриженых волос. – Хреново-то как на душе. Надоело все! Достало!!! Почему мы должны рвать задницы ради них? Почему должны подставлять свои головы под пули, если это совсем не ценится? Или они думают, что мне в кайф лазить по каким-то развалинам, рискуя нарваться на ораву зомбаков? Или быть смятым, как Леха, или валяться без башки, как Миха? А они в это время будут качать права или обкуриваться травой, трахать студенток и откровенно держать нас за последних лохов?
– Серега, успокойся…
– Шамиль, да я спокоен! Я спокоен как удав. Но меня все это достало! Когда в четвертом году на майдане стояли – какого… черта спрашивается.
– Ну сам знаешь, тогда приказ был…
– Да знаю! Не мне вам рассказывать! Дали приказ – и ты стоишь. В тебя камни летят с твою голову величиной, а ты стоишь… Сучье правительство! Только про свои задницы и думает! И все генералы вместе с ними, готовы пацанов против бесчинствующей толпы выставить и не давать приказа о защите…
– Серега, чет тебя понесло не туда, – дернул бровью Еж, переглянувшись с Корниенко. – Сейчас никаких генералов нет… И правительства нет. А гибнем мы, чтобы могли жить наши жены и дети.
– Еж, какие, к черту, жены? У тебя и бабы-то нет – спермотоксикоз налицо…
– Блин, Серега, за базаром следи! – подскочил с лавочки Ежов, который по телосложению немного проигрывал крепко сбитому Сереге Самсонову. – Я-то хоть и добрый, но в дыню заехать могу.
– Так, мужики, спокойно! – дернул Ежа за рукав Егор Сергеев, которого никто не называл по имени, а величали Гошей. – Еще передеритесь тут… Вообще будет отлично! Да сядь ты, Рэмбо местного разлива! – успокоил приятеля сержант.
– Во-во! Остается нам еще пересобачиться…
– Ладно, Ежара, не со зла я… – протянул парень руку, которую Виталий пожал, несмотря на секундную вспышку гнева.
– То-то же… – выдохнул дым Шамиль. – Но запомните, мужики! Нас насильно никто здесь не держит. Захотим уйти – уйдем. И слова нам никто поперек не скажет, ибо особо-то и некому. Но куда идти? И главное, зачем? И на кого мы бросим почти сотню гражданских? Они же передохнут тут…
– Да похрен на них! – снова взвился Серега. – Меня другое убивает, Вано… Пока мы как трипперные зайчики мотаемся, хавчик достать пытаемся, они тут собираются государственный переворот устроить…
– Серега, ну ты сам знаешь, что с Димоном такие песни не пройдут. К тому же он сразу вогнал пулю в лоб зачинщику, как только тот с делегацией пришел требовать «конституционных прав и свобод»… Провел, так сказать, «агрессивные переговоры».
– Да я не спорю, что Селезнев все правильно сделал. Просто эти твари подобрали именно тот момент, когда почти никого из бойцов не было на базе… А захвати они оружие, все могло бы пойти по-другому… Мрази! И вот какого я должен из-за них рвать свою жо на британские крестики?!
Шамиль сделал затяжку и выкинул сигарету в урну, стоящую посредине курилки, отметив, что последние события конкретно подпортили психологическое состояние парня. Так и до срыва недалеко…
– Так, Серега, нам уже собираться надо, а ты лучше останься… Капитану я что-нибудь наплету… Или правду скажу – он вроде мужик правильный. Отдохнешь пару дней.
– Нет уж! Я с вами! Я что, крыса тыловая – отсиживаться, пока вы там будете мертвяков отстреливать?
Шамиль недоверчиво глянул на Самсонова, а потом вопросительно кивнул Гоше.
– Да не бойся ты, Шамиль, не сорвусь. В своих палить не буду, да и в себя тоже. Так что не дрейфь!
– Ну ладно… Сейчас еще Макс подскочит! Так что давайте за боекомплектом…
За КПП парней уже ждал Макс возле двух легковушек – отечественной «девятки» и забугорного «форда».
– Ну что, парни, по коням? – Макс, улыбаясь во весь рот, похлопал руками по капотам стоящих рядом машин.
– А это что за рухлядь? – скривился Гоша.
– Так на то и рассчитано, чтобы не жалко было бросить… Поэтому грузитесь! – Макс живенько запрыгнул за руль «форда» и успел завести мотор, пока Гоша – водитель во второй тройке – недовольно садился за руль детища отечественного автопрома.
Первые мертвяки появились, едва колонна миновала поворот в сторону Свято-Николького собора. Их было на удивление мало – стояли, словно каменные статуи, невдалеке от жилого дома…
– Куда это они подевались? Где все?
– А ты по ним очень соскучился?
– Да не особо, но они уже превратились в часть пейзажа и как-то стремно без них – того и гляди, еще какая гадость появится.
– Ты от дороги не отвлекайся…
– Ох е… – охнул сидящий на переднем сиденье возле водителя Еж, кивнув вправо.
Их была целая толпа – одни стояли, другие, наоборот, лежали вповалку друг на друге… Сколько их, сказать сложно… Может, человек двести – триста, а может, и больше – на первый взгляд из проезжающих мимо машин разглядеть было сложно.
– Твою ж мать… – прокомментировал Макс, притормаживая на спуске и как раз проезжая мимо больницы, в окрестностях которой навалом собралось оборванных, измазанных в крови и грязи бывших человеческих существ.
– Сегодня нам точно зачистить больницу не грозит. Они же нас сметут…
– Это точно… Только зря такой оравой выехали. Но машину забрать все же нужно.
– Эй, там, в лимузине, – проговорил Макс в рацию. – Все будем делать без шума и пыли, иначе…
– Понял, не гони волну… – прошипела рация голосом Шамиля.
Макс, внимательно глядя по сторонам, завернул на следующем перекрестке направо, проехав мимо колоритной вывески «У Ильича» с нарисованным красным раком. Впереди замаячила огромная ива, склонившая ветви чуть ли не к самой земле, а буквально через несколько метров от нее заалели красные ворота пожарки.
– Ну вроде все на месте. Только ворота прикрыты… – заметил сопровождающий вэвэшников парень, разглядывая серое двухэтажное здание, на первом этаже которого располагался ангар с машинами, а на втором – кабинет начальника, комнаты отдыха расчетов и прочие помещения. Пацан уже мотался сюда на разведку по приказу Рябошеева, поэтому сразу подловил неточность, бросившуюся ему в глаза.
– А что тебя смущает? – переспросил Макс, равнодушно рассматривая закрытые железные ворота, выкрашенные красной краской, с нарисованным логотипом МЧС. Над дублированными воротами, которые на две трети были стеклянными, красовался агитационный плакат про доблестных пожарных.
– Так мы их открытыми бросили… И трупов нет… – удивился пацан, показывая на бурые характерные пятна на сером асфальте, где еще вчера были упокоены несколько мертвяков.
