Итак, если спросить лжеца, получаем -1. Как получить второе отрицательное число? Выслушать его совет и поступить наоборот. Если он говорит «идти влево», идем направо. Минус один умножить на -1 равно +1.
Но как узнать, что говоришь с лжецом?
Ведь если спросить правдивого брата, тогда умножение -1 на +1 даст отрицательное число. Ответ будет неправильным.
Черт!
Итак, вопрос: как убедиться, что в уравнении есть второе отрицательное?
«Ну, давай же!»
Я буквально почувствовал, как мозг со стоном напрягся.
Вот, вот сейчас…
— Понял! — воскликнул я.
Майлс и Сара посмотрели на меня.
— Мы спрашиваем каждую статую, что сказал бы ее брат, а потом поступаем наоборот.
— Что?
— Как?
— Соображайте. Мы не знаем, кто из них кто. Если спросить лжеца, что сказал бы его брат, который всегда вынужден говорить правду, лжец ответит, что брат солжет. Поэтому мы поступаем наоборот!
+ 1 × -1 × — 1 = + 1
— Или, допустим, мы зададим вопрос правдивому брату. Его брат всегда лжет, а спрошенный честно покажет, какой путь посоветовал бы братец. Поэтому мы снова делаем противоположное.
-1 × +1 × -1 = +1
Некоторое время они напряженно размышляли, заведя глаза к потолку, как в мультфильме. Сара поняла первая.
— Точно! — Она улыбнулась. — Как ты так быстро додумался?
— Простая логика, — ответил я.
— Гениально, — сказала она, смутив меня.
— Да, неплохо, — отозвался Майлс. — Кроме одного: перед нами статуи! У них ничего не спросишь. Можно только нажать кнопку, и они придут в движение. Господи Иисусе, и это при том, что я профессиональный академик!
Я почувствовал себя воздушным шариком, из которого выходит воздух. Конечно, Майлс прав. Я так обрадовался решению логического примера, что забыл о реальных условиях. Ответ казался таким умным, таким четким, таким… V&D-шным. Он должен оказаться истинным. Я не видел другого решения.
Кнопка. Зубчатые колеса и цепи внутри. Начинка статуи — зубчатые колеса и цепи, а не кровь и требуха. Сустав в локте, спрятанный в складках одежды…
Я шагнул к статуе слева и схватил ее за голову. Я провел пальцем по линии между шеей и складками одежды. Не может быть!
Мы проделали такой путь не затем, чтобы сдаться или повернуть назад.
Я закрыл глаза и попробовал повернуть каменную голову. Сначала ничего не случилось, а потом раздался скрежет, и голова неохотно подалась, как жерновом, размельчая забившую щель слежавшуюся пыль. Голова короля повернулась вправо под механические щелчки и постукиванье внутри статуи. Я открыл глаза и посмотрел. Губы короля-рыцаря оказались как раз напротив уха его брата.
Посмотрев на Майлса и Сару, я не сдержал улыбки.
— Видите? — спросил я тоном обрадованного идиота. Но это было потрясающе!
Я сделал шаг к другому рыцарю, который получал сейчас инструкции из уст своего брата прямо на ухо.
— Спроси, что скажет его брат, — прошептала Сара.
Она подошла и положила руку поверх моей. Вместе мы нажали кнопку у ног второй статуи. После нашей первой попытки каменная рука уже указывала на правую дверь. Раздался щелчок — на этот раз тоньше прежнего, — и рука передвинулась к левой двери.
— Йес! — заорал Майлс и замолотил руками в знак победы. — Ты сделал это, ей-богу, Джереми! — Он кинулся к левой двери и схватился за ручку.
— Майлс! — заорали мы хором. — Майлс, нет!
Неужели от смерти нас отделяют секунды? Как же мы умрем? Наполнится ли комната газом, или, наоборот, отсюда выкачают воздух и несколько мгновений мы будем корчиться на полу в ожидании наказующего огня?
Это будет быстро? Хоть бы безболезненно!
Майлс с широкой ухмылкой обернулся.
— Да я пошутил! — сказал он. — Спроси одну статую, что скажет ее брат, и сделай наоборот, — подмигнул он нам.
Широкими шагами он перешел к правой двери и, не оглядываясь на нас, повернул ручку.
Послышалось короткое шипение, как при открывании вакуумной упаковки, и дверь распахнулась к нам, в комнату.
Глава 34
Войдя туда, мы оказались в библиотеке, декорированной в морском стиле. Повсюду висели картины с маяками и шхунами в волнах. В одном углу глобус, в другом — астролябия. Потолок был раскрашен под ночное небо: звезды и луна.
В этой комнате привлекала внимание широкая щель, делившая ее строго надвое: и толстую стену, и картину, и зеленый ковер, даже стул, попавшийся на пути. Стул был обит шелком — зеленовато-синим с золотом; две его половины стояли по разные стороны расселины. Виднелось его желтое нутро, но разрез был идеальным: набивка не выпирала и не вываливалась из половинок.
В дальней стене виднелась дверная ниша с бруском-засовом поперек двери. Майлс подошел к ней и попробовал плечом.
— Заперта.
Я встал на колени и осторожно нагнулся над щелью. Края были острыми. Я попытался заглянуть в щель. Далеко внизу, на дне, мне почудилось движение.
Сара достала монету и бросила в щель.
Несколько секунд спустя до нас донесся слабый всплеск.
— Там вода, — констатировала она.
Упершись руками в оба края, она нагнулась. Ее голова исчезла в щели.
— Осторожнее!
Сара будто не слышала.
— По-моему, проточная.
Верно. Приглядевшись, я увидел, что ручей течет к дальней стене.
Справа висело огромное зеркало в золотой раме. Под ним на столике стояла стеклянная ваза, наполненная маленькими деревянными плашками.
— Очень мило, — сказал Майлс.
Он вдруг оказался рядом со мной, самодовольно ухмыльнулся и подался вперед, взявшись за спинку половинки стула.
— Что?
— Вверху луна, внизу вода. Классическая триада. Они практически сунули это нам под нос.
— Что?
Майлс терпеливо покачал головой.
— Луна. Вода. Какой предмет символизирует обе эти стихии почти в каждой культуре? — Он вдруг поднял стул в воздух, восторженно заорав: — Зеркало!
И с силой ударил половинкой стула в огромное зеркало на стене.
Грохот походил на взрыв. Полетели осколки.
— А-га! — ликуя, вопил Майлс, держа то, что осталось от стула.
За зеркалом оказалась стена.
На пол со звоном осыпались последние осколки.
— О-о! — вырвалось у Майлса. Он посмотрел на нас: — Упс!
Мы с Сарой переглянулись.
— Упс?
— Упс.
— Ты уничтожил зеркало.
— Я же сказал — упс!
— Классическая триада, — сказала Сара менторским тоном, подняв воображаемые очки на переносицу.
— Отвали, — буркнул Майлс.
Мы с Сарой переглянулись и захохотали.
— Все равно это было круто. — Майлс покраснел. — Да хватит! А если бы за зеркалом оказался тоннель или еще что? Вы же все равно ни хрена не знаете. Думаете, вы гении, раз удачно поиграли в куклы в первой комнате…
Он потопал в дальний угол и, надувшись, с размаху сел на стул.
Мы хохотали, буквально сгибаясь пополам.
Наконец я вытер глаза и медленно пошел вдоль стеллажей.
На полке я увидел модель корабля вроде той, как строят в бутылках, только больше.
— Эй, Майлс, — сказал я. — Не возражаешь, если я взгляну, или сразу разобьешь?
— Пошел ты…
Я снял корабль с подставок и повертел в руках.
— Странно.
С обеих сторон не хватало планок, как зубов в улыбке боксера.
Я ухмыльнулся.
Я понес корабль на стол под разбитым зеркалом, взял из вазы дощечку и приложил к дыре в борту. Она идеально подошла.
Сара захлопала в ладоши.
Каждая планка со щелчком вставала на место, и наконец ваза опустела. Корабль снова выглядел целым, однако сделали его из бледного дерева бальсы, а новые планки, ярко-коричневые, походили на древесину черешни. Но эта проблема была из разряда косметических: кораблик выглядел очень соразмерным и новеньким.
— Круто.
— Я хочу пустить его на воду, — сказала вдруг Сара.
— Ну еще бы, — пробурчал Майлс из угла, не глядя на нас.
— Давай, — согласился я.
— Валяй, — буркнул Майлс.
— Не мог бы ты встать, а? — попросила Сара. — Если что-нибудь знаешь, скажи нам!
— Это явно корабль Тезея, — сообщил Майлс.
— Чей корабль?
— Тезея. Парадокс такой. Античная загадка.
— Ну просвети нас, Бога ради!
— Корабль Тезея постепенно старел и изнашивался, но моряки все время заменяли доски. Убирали старые и вставляли новые. Вопрос в том, когда корабль перестает быть кораблем Тезея.
— Не поняла.
— Если одну доску заменить, это по-прежнему будет корабль Тезея?
— Конечно.
— А если заменить половину досок? Это по-прежнему корабль Тезея?
— Да.
— А представь, что кто-нибудь собрал все старые доски и построил второй корабль. Какой из двух будет кораблем Тезея?
Мы с Сарой ответили одновременно.
