химеролога пошла кровь из носа, он открыл глаза и вперил взгляд в чародея. Он был ясным и решительным.
– Я не проиграю бездарному! Я одарен! Я избранный! Я любимец волшебства… Я! – его голова вдруг снова затряслась, осознанность на мгновение пропала, а когда она вернулась, кровь брызнула и из ушей.
Красные капли упали на посох, у Остахана тоже шла кровь. Он еще доминировал, но уже начинал проигрывать. От изнеможения он потерял всякое желание побеждать. Инстинкт выживания требовал прекратить противостояние. Чародей сказал:
– Филипп, сдайся. Отступись, я тоже отступлюсь и мы сохраним жизни.
– Нет! – провозгласил он утробным, не своим голосом.
Два его родных глаза закатились, но третий переместился на лоб, он смотрел ясно и пронзительно. Метаморфозные руки обе были теперь на плечах, они взяли своего владельца за голову, на ладонях светились колдовские знаки. Химеролог умирал, но еще при жизни посмертное проклятие уже его преображало в чудовище. Наложенное им на самого себя, оно видимо должно даровать вторую, пускай и нечеловеческую, но все же жизнь.
– Я превыше любого существа! Я сверх всего! Я есть превосходство! Я есть величие! Я есть бессмертие… Я уничтожу тебя!
Остахан едва-едва мог удержать свое сознание. Духовный страж мерцал и тускнел. Надежда угасала, но она же и воспрянула вновь в волшебном таинстве. Либриспир ощутил песнь эльфийских чар в своих руках. Яркой вспышкой разомкнулось древесная гладь на посохе. Он открывается, только в миг великой нужды. Остахан ощутил небывалую легкость, забыл об ушибах и ране. Духовный страж возрос, золотой волшебной силой сияли неисчислимое количество знаков, символов, форм и рун из которых он состоял. Давление исчезло Либриспир получил полную свободу, а волшебство направило его движения. Легкий клинок выскользнул из посоха, а эльфийская сталь рубила не чувствую сопротивления.
Вскакивая с колена Остахан нанес первый удар разрубая от бедра до плеча. Он стоял ровно, клинок был воздет вверх. Обратным движением, поворачиваясь в сторону, он снес чудовищной химере голову, ударом, которым эльфы казнят доблестных воинов. Тело Шу-Керата упало. Быстрый и четкий взмах клинком, снял с лезвия всю кровь. Волшебство по-прежнему направляет его движения. Он вложил эльфийский меч в ножны широким движением, сводя руки воедино перед собой. И когда лезвие почти скрылось он замер, остановился на мгновение и со звонким щелчком спрятал клинок. В миг щелчка, последний отблеск лезвия ярко осветил все вокруг белым светом и все волшебные чары обратились в ничто. Соединившись части древка срослись, создавая гладкую поверхность, на которой не было ни намека на щель.
Чародей, он же Либриспир, он же бездарный волшебник, упал на траву, очень уставший. Он заворожённо наблюдал за небесным простором и плывущим по нему облакам, которым совершенно безразлична мирская суета.
* * *
Деревья разошлись и путь к башне был открыт, карета Маркуса Лейбнготвиля быстро приблизилась к башне. Остахан встречал их сидя на ступенях перед башней, курил. Подле ступень сидел Прайм терзавший и пожиравший тушу молодой чупакабры. Чуть в стороне в обнимку сидели Кубик и Фуня, они дрожали от шока и страха, а рядом с ними стояла Кэт, всем своим видом показывая насколько ей на все наплевать.
Первым из кареты выскочил Грегон, он побежал к Остахану. Следом вышел Маркус и быстрым шагом устремился вслед за юношей. Волшебник заметил Кэт, присвистнул, но прошел мимо.
Грегон остановился на две ступени ниже Остахана.
– Где она?
Остахан встал, положил руку ему на плечо и отрицательно показал головой. Лицо юноши искривилось в испуганном непонимании. Он схватил чародея за плечи, сильно сжал их.
– Что это значит?
Остахану тяжело было говорить, но он ответил.
– Ее больше нет.
– Ч… то? – его губы дрожали, брови то смыкались, то уходили на лоб – Я не верю! Где она? Где ее тело?
Юноша собирался броситься бежать в башню, но Остахан его удержал.
– Она – пепел…уже развеян… Прости…
– Прости! – залился слезами Грегон – Да зачем ты только пришел? Если бы не появлялся! Это ты виноват!
Юноша ударил чародея кулаком по лицу и собирался ударить вновь. Остахан не сопротивлялся.
– Эй-эй! Стоп! – воскликнул Лейбнготвиль.
Грегон ударил еще раз, схватил чародея за одежды и попытался бросить с лестницы в низ. Этому уж Остахан воспротивился, с неохотой, скорее уж инстинктивно, он защитился и оттолкнул юношу.
– Один, два, три на единице замри – произнес Камбинумир.
Волшебные энергии воссоздали трехгранный кубик, который приземлился в ладони волшебника. На кубике выпала двойка, а юноша, замахнувшийся для нового удара, стал медлителен, словно угодил в воду.
– От шести до трех, станешь маленьким на четырех!
Трехгранный куб исчез, а вместо него появился шестигранник, на котором выпала как раз-таки четверка. Грегон стремительно уменьшался, до тех пока не стал настолько мал, что мог бы запросто уместиться в чайной чашечке, словно в ванной. Волшебник взял подопечного за шкирку и поставил на ладонь.
– Подумай над своим поведением.
Маленький человечек ругался тоненьким забавным голоском и угрожающе размахивал кулачками.
– Юноше нужно выплеснуть чувства – оправдывал Грегона Остахан.
– Но не избивать же тебя.
– Он имеет на это право. Если бы я…
– Если то, если это… Если бы ты осознавал всю широту вероятностей, не переживал бы по такому поводу. Я знаю лишь одного виновного, и это не ты. И кем я вообще буду, если позволю так просто колотить друга.
Остахан вытряхнул прогоревший табак, набил трубку еще раз. Сел на ступеньки, Камбинумир присел рядом.
– Ты одолел одаренного. Малыш Хан вырос! Можешь гордиться победой.
– Не ерничай. Мне… не до гордости…
– А зря! Уныние – грех.
– Атив был ослаблен сложным ритуалом. И дрался откровенно паршиво, практически только телекинезом. Все же он был исследователем а не бойцом. Ты бы одолел его с легкостью.
– Еще бы! Жаль великая вероятность отказала в такой чести. Мне кажется она решила даровать этот шанс именно тебе. И ты блестяще им воспользовался. Не имея дара ты победил одаренного! Подумай Хан. Подумай…
Чародей нервно усмехнулся.
– Марк, ты уменьшил человека подбросив кубик. А ты смог бы подбросив кубик вернуть человека к жизни?
– Мне понадобится кидать три двадцатигранных кубика так, чтобы на каждом выпала семерка, и нужно совершить три броска подряд и результат каждого из них должен быть одинаков – три семерки.42 Воскресить кого-то вообще-то очень сложно.
– К чему такие сложности? Уменьшать в размере значит просто, раз для этого годится один кубик. Плоть, кости, кровь и прочие части человека сжимаются, в довесок еще и ткани одежды – это вовсе не просто. Так в чем же разница? Загадай номер, брось один кубик как сейчас, и свершится чудо.
– Нет! Это работает не так. Попробуй я облегчить условия, то и силы воли приложить нужно будет больше. Тогда я скорее всего лишусь сознания, а результата не достигну. С одним кубиком вообще рискую умереть. Ты спросил
