Но для того ему требовался опыт – неизведанный опыт, которым он не владел…
Звонок прервал его исповедь. Приехал Кирилл.
Писатель направился в коридор, Тоня молча проводила его тревожным взглядом, – нажал на кнопку, отпирая калитку, затем открыл дверь дома, пропустил гостя в комнату.
Войдя, Кирилл замер на пороге.
– Тоня??? Что ты делаешь здесь?! ВЕДЬ ЭТО ЖЕ ОН!!!
Глава 29
Ждать понедельника было очень трудно. Еще оставался воскресный вечер, и очень хотелось куда-то бежать и что-то найти.
Алексей Кисанов поерзал в кресле. Сделал себе еще кружку кофе, выкурил еще сигарету. Просмотрел на компьютере записи.
Все, что известно о спонсоре на данный момент, – это описание Лены: невысокий, щуплый, с усиками (ну, последние не особо в счет: они легко сбриваются или наклеиваются), средних лет, волосы темные, редкие.
Кроме того, понятно, что он очень богат: затеянное им действо стоит крайне дорого.
Что мы знаем еще? Что он весьма осторожен. Страхуется аккуратно: квартиру снял так, что почти следа не оставил. В дымчатых очках пришел… Которые скрыли цвет глаз. А может, и возраст. Усики, возможно, ложные. Как и цвет волос…
Алексей перечитал весь отчет, составленный Тоней, и перебрал в уме всю информацию, которой он располагал. А в ней его внимание зацепило вот что: Тоня, проследив за Кириллом до ресторана, выяснила у метрдотеля, что он встречался с немолодым человеком, – «может, папой».
Отец Кирилла умер, что следовало из найденного Тоней письма его матери. Что такое «немолодой человек» в наши дни? Для кого-то это и пятьдесят лет, для кого-то семьдесят. Подросток и тридцатилетнего назовет «немолодым». Ресторанный вышибала, однако, подростком не был, – как сказала Тоня, мужик под сорок. Его определению возраста можно больше доверять. И он счел, что мужчина годится Кириллу в отцы…
Кириллу тридцать. Если он выглядит на свои, тогда «папе» должно быть как минимум плюс двадцать. Итого – как минимум пятьдесят. Что более-менее совпадало с определением Лены: «средних лет». Это не означает, что «папе» действительно пятьдесят. Одни в сорок выглядят на шестьдесят; другие в шестьдесят выглядят на сорок. Плюс дымчатые очки, которые прекрасно скрывают морщины под глазами, выдающие возраст, – если таковые имеются, конечно. А если волосы красит при этом?
Иными словами, в реальности этот человек мог оказаться и старше. Но это не принципиально. Важно другое: что речь идет, скорее всего, об одном и том же человеке. Иными словами, о спонсоре. Да и какие еще «деловые» встречи могут быть у фальшивого бизнесмена Кирилла? И, не забудем, что именно после этого кафе Тоня взялась следить за Кириллом, угодив в конце пути в ловушку на даче. После которой проснулась в неуправляемой машине.
А коли так, то спонсору должно было быть известно, что Тоня вознамерилась следить за Кириллом. И принять меры. Но как он мог знать, если Тоня наткнулась на Кирилла случайно в магазине? Тогда одно из двух: либо некто, по заданию спонсора, следил за Тоней и передавал ему по ходу дела всю информацию, либо Тоню каким-то образом заметили в ресторане. Что требовало неотложной встречи с метрдотелем.
Куда и отправился деятельный Кис.
При виде симпатичной рыженькой купюры в пятьдесят евро, с которой предусмотрительный детектив решил начать торги с этим продажным племенем, метрдотель кочевряжиться не стал. И поведал детективу о том, как, разобравшись с девушкой, доложил сидящим за столиком мужчинам, кто ими интересовался.
– Они мне стольник дали, – заметил метрдотель.
– Так их было двое, а я один, – разумно возразил детектив. – К тому же, в долларах, небось?
Метрдотель смирился с этой логикой, и описал Алексею «папу»: на его взгляд, мужчине было никак не менее шестидесяти, а то и больше. Усики у него отсутствовали, равно как и дымчатые очки, но остальное сходилось с описанием Лены: невысок, тщедушен, волосы редкие и темные.
– Крашеные, – поставил диагноз метрдотель. – Уж поверьте, у меня глаз наметанный. Тут «голубых» много ходит, они почти все красятся, когда в возрасте. Я приноровился отличать.
– А почему вы предположили, что он «папа» второму, молодому? Они похожи?
– Нет, это я, наверное, так, за вычетом, решил: на деловых они не похожи, на «голубых» тоже. А пожилой вроде как наставлял молодого…
Ну что ж, утверждаем этот типаж на роль спонсора, – сказал себе детектив. И прижучим завтра Тониного ангелообразного начальника. Не забудем также, что после ужина с Тоней в ресторане, именно он подозвал такси, в которое посадил Тоню. И шофер подвез ее туда, где на обочине голосовал Кирилл, заявив, что она имела желание развлечься с двумя мужчинами.
Оставалось только дождаться завтрашнего дня. И он уж вытрясет из этого добряка Виталия Григорьевича душу, будьте спокойны!
Если она у него, конечно, имеется.
…Пока Тоня пыталась вникнуть в смысл услышанного, Кирилл закричал:
– Беги ко мне!!! Быстро!!!
Тоня перевела глаза на Николая Сергеевича. Тот улыбался.
– То-ня!!!! Беги!!!
Не выдержав, Кирилл скакнул на середину комнаты, ухватил ее за руку и потащил за собой к выходу.
Они добежали до калитки. Кирилл дернул дверцу на себя, но калитка и не думала открываться. Тоня вспомнила, что услышала тихий зуммер, когда они выбегали из дома: Николай Сергеевич запер электронные замки.
Ворота вместе с встроенной в них калиткой были высоки. И, что самое неприятное, без единой поперечной перекладины.
Кирилл отчаянно дергал дверцу.
– Оставь, – тихо сказала Тоня. – Здесь электронные замки.
– Я тебя подсажу! Перелезешь?
Тоня смерила глазами высоту.
– Не перелезу. И ты тоже.
– Но ведь это же ОН, Тоня, ты понимаешь???
– Прекрати истерику, – прикрикнула она. – Надо думать, а не психовать!
Они развернулись от ворот и увидели, что Писатель стоит на крыльце, улыбаясь насмешливо и довольно. Однако, поскольку он явно не намеревался двинуться с места, – а если и двинется, то Кирилл с ним справится! – Тоня тихо произнесла:
– Одно из двух: либо искать второй выход, если он есть, – либо ты должен дать ему в зубы и отключить блокировку ворот и калитки.
Писатель спокойно смотрел на них с прежней улыбкой.
– Ну? – прошептала Тоня. – Решайся, Кирилл!
– Лучше в зубы. Чем терять время на поиски другого выхода, которого, может, вовсе и нет.
– Тогда вперед, – скомандовала Тоня.
И Кирилл двинулся в направлении крыльца.
Однако раньше, чем он его достиг, – и его приближение нисколько не омрачило улыбку Писателя, – из-за дома вышел бородатый человек. По виду работяга – садовник или сторож. Он был мощным и плечистым, что сразу пресекало все мысли о «дать в зубы». Но самая большая неприятность заключалась в том, что в руках он держал собачий поводок. А на другом его конце послушно трусил коренастый питбуль в наморднике.
Кирилл замер на полпути.
Садовник – или кто он там – тоже остановился посреди двора. Ровнехонько между Тоней и Кириллом.
Никто не проронил ни слова. Все наблюдали друг за другом.
Садовник наклонился и стянул намордник с питбуля. Теперь ему оставалось только спустить собаку с поводка.
Немая сцена длилась еще несколько мгновений. Кирилл обернулся на Тоню. И она увидела в его глазах страх. Такой же страх, что испытывала сама.
– Пожалуйте в дом, господа, – ласково произнес Писатель. – В креслах все лучше беседовать, чем на улице, не так ли? К тому же дождик начинает накрапывать, – и он первым повернулся к ним спиной и исчез в доме. Питбуль напрягся на поводке. «Садовник» молчал.
– По-моему, у нас нет выбора, – произнесла Тоня. – Пойдем в дом, Кирилл.
И они двинулись к крыльцу, взявшись за руки. Садовник, – то есть Гера, как уже знала Тоня, – последовал с питбулем за ними и встал у двери.
– Присаживайтесь, – сделал гостеприимный жест Писатель, указывая на кресла. – Ты любишь «Порто», Тоня, я знаю. А ты бы что предпочел, Кирилл? Виски?
Никто ему не ответил, что не помешало Писателю наполнить невысокий бокал для Тони и треть широкого хрустального стакана для Кирилла.
– Пейте, детки. Я сейчас.
Он подошел к Гере и что-то очень тихо ему сказал. Тот кивнул и, наказав собаке «сидеть», вышел. Пес замер, как изваяние.
– Гера сейчас для вас спальное место устроит. Время для сна еще раннее, но я устал. Мне нужно побыть в одиночестве, отдохнуть, поразмыслить… В общих чертах мне уже все ясно, но детали я пока не прописал. Надеюсь, что вдохновение меня не оставит, и тогда завтра я вам расскажу продолжение, детишки, обещаю. Уверен, что вам понравится.
Он вдруг улыбнулся и с легкой издевкой воскликнул:
– А что это вы бледненькие такие? Что не пьете? Чего испугались? Меня? Так я не кусаюсь! Это вот он кусается, – Писатель со смехом указал на питбуля. – Ласковейший пес, между прочим. Пока ему не даешь команду, так просто плюшевая игрушка для младенцев!..
