тонких бескровных губах висела все та же улыбка.
– Простите, вы сказали, что видели эти редкие фарфоровые вещи вживую… – Дима убрал со своей груди уткнувшийся в нее палец Осипова. – При каких обстоятельствах?
– Их мне показывала хозяйка этих вещей – Зинаида Сироткина. Я был другом ее покойного супруга. Мы с ней общались какое-то время назад. Я даже бывал у нее в гостях. Там она мне их и показывала.
– По адресу? По какому адресу, не припомните? Она пять лет назад переехала.
– Это было года два или три назад. Мы общались довольно тепло, но недолго. Зинаида охладела ко мне сразу после того, как я принялся настойчиво уговаривать ее продать мне эти редкие вещи, – с легкой досадой проговорил антиквар и, опираясь на трость чуть сильнее, вернулся за полированный прилавок. – Зина восприняла мой интерес к себе неприличным. Меркантильным. И указала мне на дверь. А жаль… Мы могли бы быть… Да не важно. Так что произошло? Она все же продала эти вещи или их у нее украли? Что? Что произошло?
– Мы не знаем толком, пока не разобрались до конца, – проговорил Осипов, подходя к антиквару ближе. – Идет следствие.
– Значит, все же у Зины их украли. – Антиквар печально глянул, вздохнул: – Лучше бы она продала их мне. Упрямая женщина.
– Упрямую женщину убили, уважаемый, – вставил Карелин.
Он встал рядом с Женей, положил локти на гладкий полукруглый прилавок.
– Убили?! – просипел мужчина, пошатнувшись. – Но как?!
– Задушили, – коротко ответил Осипов.
Он тоже положил локти на прилавок и теперь активно сдвигал Карелина в сторону.
– Я не это имел в виду! – воскликнул ломаным фальцетом антиквар. – Я хотел сказать, как такое возможно?! Зина нигде не афишировала своей коллекции. У нее ведь были и еще редкие фарфоровые вещи. Не такие ценные, но были. Она показывала мне их.
– Ничего не нашли. От слова «совсем», – тяжело глянул на Карелина Женя, проворчав. – Вот вам и мотив.
– Постойте. Постойте… – Антиквар медленно заходил за прилавком, его сухие длинные пальцы нервно теребили подбородок. – Но все это хранилось у Зины в тайнике. Тот, кто ее убил, мог не знать о его существовании. Это было… Это было очень хитрое место.
– Где? Какое место? – подался вперед, налегая грудью на прилавок, Женя.
– На кухне, за шкафом-пеналом. Она его при мне отодвигала, открывала дверцу, которую и не заметить, она в цвет стен. За дверцей был сейф. А в нем коллекция. Так что… – пожилой антиквар поднял на них взгляд, загоревшийся надеждой. – Вполне возможно, что погибла Зина не по этой причине. А вся ее коллекция до сих пор в сейфе, в тайнике? Мне бы хотелось…
– Не знаю, что хотелось бы вам, но нам бы хотелось, чтобы вы проехали с нами, – перебил его Осипов, указывая на входную дверь. – Тут недалеко. До квартиры Сироткиной и обратно.
Антиквар собрался быстро. Он просто набросил поверх бархатной, побитой временем курточки теплую дубленку. Сунул трость себе под мышку и бодро зашагал за ними на улицу.
– Я поеду на своей машине, господа полицейские. Чтобы обратно вернуться на ней же. У вас же нет в планах меня арестовывать?
Его вопрос остался без ответа, и это антиквару очень не понравилось. И он с минуту стоял у своей машины, погрузившись в раздумья. Но потом все же сел за руль.
– А я еду с тобой, поскольку сюда прибыл на такси, – еле разместил свои длинные ноги в тесном пространстве, усаживаясь на заднее сиденье, Дима.
Осипов не стал возражать.
По дороге он кому-то звонил. Докладывал. Просил эксперта приехать на адрес, а еще кого-то – похлопотать с понятыми.
– Видишь, Карелин, следую букве закона, – похвалился он, пряча телефон в карман куртки.
– Если бы так же следовал этой букве восемь лет назад, я бы не сел, – отозвался после паузы Дима.
– Что ты этим хочешь сказать? – хмуро глянул на него в зеркало заднего вида Осипов. – Что я тебя подставил?
– Что ты обрадовался. Разве нет?
Осипов не ответил.
– Когда ты обнаружил меня на диване в хлам пьяного со сбитыми костяшками пальцев, а в соседней комнате труп женщины, ты не обрадовался? Давай, только честно, а? Хоть раз ответь честно.
Осипов молчал долго. Они проехали три светофора, прежде чем он ответил.
– Я не обрадовался. Я испытал облегчение, – произнес он нехотя, съезжая на дублер.
– Это почти одно и то же.
– Почти, но не одно и то же. Я не собирался устранять тебя как соперника. Просто потому, что это был выбор Лизы. Я никогда ни на чем не настаивал.
– И спал с ней по привычке. – Лицо Карелина брезгливо сморщилось. – Просто потому, что это было удобно тебе. Она была всегда под рукой и не требовала соблазнения. А потом стало еще удобнее, когда меня закрыли. Так, Женя?
Он снова не ответил.
– Ты не имел права спать с ней после того, как она стала моей женой, – повторил Дима.
И в голосе его прозвучала застарелая, окостеневшая до острия ножа, обида.
Промолчав весь остаток пути, Осипов перед тем, как выйти из машины у Диминого подъезда, не-ожиданно произнес:
– Прости…
Глава 25
Квартира Сироткиной уже была открыта. На лестничной клетке курил ее зять, стряхивая пепел прямо себе под ноги. В квартире кто-то приглушенно разговаривал.
– Если это ты сотворил… – медленно произнес Сергей Сироткин в адрес Карелина, занавесившись от них сигаретным дымом. – То сядешь до конца дней твоих…
– А если ты? – холодно поинтересовался Карелин.
И вошел следом за Осиповым в квартиру.
– Вообще-то тебе тут делать нечего, – проворчал тот вполголоса.
– Вообще-то меня это тоже касается, – огрызнулся Дима, протискиваясь в дверной кухонный проем вперед Осипова. – Ты так стараешься привлечь меня к ответственности…
Шкаф-пенал уже был выдвинут на середину. Потайная дверца открыта. И открытый сейф зиял пустым нутром, отделанным фетром.
– Там все и хранилось, – тыча тростью в сторону пустого сейфа, проговорил с горечью старый антиквар. – А теперь там ничего нет.
– Сейф был взломан? – повернулся Женя к Игнату Воронину, уже закрывающему свой чемоданчик.
– Нет, Женечка. Он был открыт, не взломан. И не заперт. Просто прикрыт. То есть тот, кто его опустошил, его открыл, не взломал, и закрывать не стал. Чтобы я не мучился, – мрачно пошутил Игнат. Стукнул пальцем по ручке чемоданчика. – Но есть несколько отчетливых отпечатков пальцев. После скажу чьи, если идентифицируются. Ну, я пошел?
И он ушел, не дождавшись согласия. Почти сразу они отпустили понятых, старику антиквару Осипов пообещал дополнительную встречу. И переместился с дочерью Зинаиды Сироткиной в гостиную.
