— Убирайся, я сама, — прошипела Ирина, отталкивая меня.
Несмотря на высокий рост, из нас четверых Ирина оказалась самой грациозной. Она то изгибалась, поднимая ноги, то опускалась на четвереньки, изящно выгибая спину. Ее плавные движения наводили на мысль, что она могла бы сделать карьеру в стриптизе. Эта работа в любом случае подошла бы ей больше, чем пост руководителя нашего отдела.
— Из-за этих веревок у меня уже в глазах рябит, — пожаловалась она. — Вот навязали. Куда я должна двигаться?
Диана была услужлива, как никогда.
— Левее… правее… развернитесь… еще развернитесь… теперь вы вообще не туда!
— Слушайте, она ползает кругами, — сказала я.
— Да пусть ползает, — прошептала в ответ Диана. — А теперь в другую сторону…
Аня могла бы помочь своей патронессе, но она только почесывала ключицу, со слабой улыбкой на губах глядя в пространство.
Через полчаса, когда Ирина схватила-таки заветную букву («G») и, обогнув поле, подошла к нам, она была такой взмокшей, что ее от гламурного вида ничего не осталось. Зато осталась шляпа. Где-то посреди поля. Ирина бы покричала на нас, но, к счастью, ей пока не удалось восстановить дыхание.
Осмотревшись (айтишников нигде не было видно), наша супер-команда поспешила к следующему испытанию, обливаясь потом под одуряющим полуденным солнцем. Кто вообще придумал проводить соревнование в самый разгар дня? Я чувствовала, как мои внутренние органы отказывают один за другим. Пот раздражал сыпь Ани, усиливая и без того мучительный зуд. Ирина задыхалась — больше от злости, чем от бега. Одна Диана, кажется, не слишком страдала, двигаясь размеренно и спокойно.
Карта привела нас к худосочному притоку Волги, на берегу которого, среди сотни рассыпанных для нас добрыми аниматорами ракушек, нам предстояло найти одну, под которой пряталась буква из кодового слова. Мы приступили к поискам. Ирина же тем временем утомленно прислонилась к дереву, не прекращая при этом нас поторапливать.
— Может, вы просто поможете? — предложила Диана.
— Я ваш руководитель. Я не буду тут ползать, как краб. Я и так все за вас сделала в прошлый раз.
— Да, матушка. Хорошо, матушка, — прошептала Диана. — А потом мы переберем чечевицу от фасоли, перец от пороха и сахарную пудру от кокаина.
Странно, но Диана как будто бы не выглядела по-настоящему разгневанной. Некоторое время я добросовестно ходила по-утиному, переворачивая каждую створку. Чирлидерши выкрикивали мое имя, но вскоре их помпоны обессиленно повисли, как будто и на воображаемых девушек действовала жара. И тут я начала замечать подозрительные вещи: Диана в десятый раз заглядывает под одну и ту же раковину, а Аня, повернувшись к Ирине спиной, почесывает лицо и вообще ничего не делает. Пока капитан отчаянно стремилась выиграть, ее команда играла в поддавки.
— Вот я вас взгрею в офисе, — пообещала Ирина, когда терпение ее истощилось, и, отпихнув нас, сама принялась за дело. Ракушки так и полетели.
— Что-то у меня в глазах темнеет, — пробормотала Диана и уселась под то самое дерево, праздно наблюдая за работой Ирины.
Вот кому было действительно плохо, так это Ане, но она молчала, не решаясь на стычку со своей патронессой.
Буква «E» была найдена, и после очередной пробежки нам пришлось разбираться с плоскими пластиковыми фигурами, изображающими пиратов-конкурентов. Закидав их помидорами, мы обогатились буквой «Y». Диана от участия отказалась, сославшись на радикальный пацифизм.
— Мне вообще не нравятся помидоры, — сказала она. — У них такой лицемерный сладковатый привкус…
Следующее испытание повергло нас в уныние: нам предстояло с помощью веревки, перекинутой через толстую ветвь большого дерева, поднять одну из нас к его верхушке, где на ветру одиноко трепыхался сложенный вчетверо красный листок.
— Ты слишком толстая, — сразу отбросила меня Ирина. — Ты… — она перевела взгляд на Диану. — С учетом твоего самомнения ты просто неприподъемна.
— Если учитывать вес самомнения, остается только Аня, — резюмировала Диана.
К счастью, к концу веревки была привязана деревянная сидушка. Неловко устроившись на ней, Аня вцепилась в веревку и посмотрела на нас грустными глазами. Мы с Дианой начали тянуть, а Ирина отошла на несколько шагов, чтобы ей было удобнее окидывать нас критическим взглядом. Но тянула, кажется, одна я. Во всяком случае, Аня поднялась в воздух не более чем на десять сантиметров и сразу шлепнулась обратно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мы вдвоем не справляемся, — обратилась я к Ирине.
— Придется справиться. У меня дорогой маникюр.
— А у нас вообще нет ногтей, — заявила Диана. — Их вырвали, чтобы заставить нас участвовать во всем этом.
Поднять Аню мы так и не смогли. Сдавшись, мы посадили на ее место Ирину и снова взялись за веревку. Разгневанная Ирина костерила нас на чем свет стоит. Мы уже подняли ее более чем на метр, а она все не умолкала.
— В ходе соревнования вы все проявили свою полную несостоятельность. Неудивительно. Как бы вы здесь разобрались, если вы в офисе не способны справиться с самыми элементарными заданиями. И это мой отдел! Лучше бы я управляла стадом овец. От вас же вообще ни «бе» ни «ме»!..
С каждым ее словом сила как будто утекала из моих рук. Аня сморгнула каплю пота и сморщила лоб от напряжения. Она явно испытывала те же чувства.
— Никчемности!
Веревка выскользнула из потных рук ни на что не пригодных существ и устремилась вверх, в то время как Ирина устремилась вниз (чуть быстрее, чем она сама бы предпочла), приземлившись с таким грохотом и силой, что могла бы сломать себе копчик. Мы с Аней подбежали к ней, но, судя по энергично выкрикиваемым обвинениям, с Ириной все было в порядке, и мы благоразумно отошли.
Некоторое время мы выжидали, пока она успокоится, заплевав землю огнем и ядом, затем предприняли вторую попытку. В этот раз Ирина догадалась встать на сиденье и просто дотянуться до листка («S»), когда мы немного приподняли ее.
Мы падали с ног, но должны были бежать, гадая, какие еще издевательства ожидают нас впереди.
Создатели этой идиотской игры, видимо, полагали, что у себя в офисе мы только и делаем, что ходим по ниточке. Пусть в действительности так оно и было, но не в буквальном же смысле! Чтобы мы не сочли их садистами, вместо нейлоновой бечевы они предоставили нам канаты. Даже два каната, натянутые параллельно друг другу над мутной водой протоки.
— Встаете на канаты боком и двигаетесь, опираясь друг на друга. Итак, Соня и Диана…
Мое сердце куда-то ухнуло. Чирлидерши попрятались за помпоны.
— Я не справлюсь! Я боюсь высоты! Я не умею ходить по канату! И не люблю падать!
С отвращением отвернувшись от меня, Ирина обратилась к Диане.
— Этого нет в перечне моих должностных обязанностей, — отчеканила Диана металлическим голосом.
Позеленев от злости, Ирина вперилась в нее леденящим змеиным взглядом, но Диана осталась невозмутима, как факир.
— Аня, — приказала Ирина, с досадой отворачиваясь от Дианы.
— Но я…
— Я сказала, АНЯ!!!
Обреченно вздохнув, Аня бочком придвинулась к канату. Ирина встала напротив. Медленно, судорожно вцепившись друг в дружку и опасно покачиваясь, они двинулись через протоку.
— Мне жаль Аню не потому, что она идет по канату, рискуя упасть одетой в грязную воду. Мне жаль ее, потому что напротив такое злое лицо, — сказала Диана.
Ане, видимо, тоже было себя жалко, и она старалась не смотреть на Ирину. Ирина же отводила взгляд по другой причине.
— Надеюсь, твоя сыпь не заразна.
— Это аллергия.
— Ты должна была взять с собой мазь или что-нибудь. На тебя противно смотреть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Аня сердито покраснела.
— Я же не могла предсказать, что вы заставите меня есть роллы.
— Так это я тебя заставила? Нет, вы посмотрите на нее! Бедняжка! Тебе было сложно сообщить мне об аллергии?
— Я пыталась, но…
— Знаешь, что, не будь ты такой бесхребетной, ты бы не пыталась. Ты бы сообщила!
И тут случилось невероятное — Аня зажмурилась и с силой оттолкнула от себя Ирину. Падая, Ирина вцепилась в Аню, и вместе они полетели в протоку, подняв тучу брызг. Глубины оказалось не более метра, к тому же Аня удобно упала на Ирину. Ирине повезло меньше, и она впечаталась в дно.
