закашлялась. Когда в горле перестало першить, Регина выдавила:
– Я хочу отречься от силы.
Керидвена сделала глубокую затяжку и метнула на нее недоуменный взгляд.
– Что значит «отречься»? – В голосе ведьмы Регина уловила сердитые нотки. – Сила – это не вещь, не разменная монета! Ей нельзя торговать, нельзя получить и передать другому. Ты была рождена с ней, с ней же и умрешь, когда придет время. Боги высвободили твою магию не для того, чтобы ты трусливо от нее отказывалась! Нужно обуздать силу, стать ей хозяином, повелевать ею.
От ее слов Регина почувствовала себя слабовольной школьницей, ни на что не годной и неумелой. Но потом вспомнила странную сладость от того, как причинила другому страдания, содрогнулась и спросила, больше обращаясь к самой себе, чем к ведьме:
– Разве такой должна быть сила?
Керидвена выжидающе смотрела на Регину, не говоря ни слова. Регина понимала, что та требует пояснений, но не могла решиться все рассказать. Не могла заставить себя произнести это вслух. Однако виски вдруг сдавило: невидимые тиски сжимались, сдвигались к центру и сдавливали все на своем пути, причиняя физическую боль. Регина почувствовала, что из нее будто вытягивают наружу правду, и неожиданно для себя выдала:
– Внутри меня скверна.
Тиски тут же разжались и боль отступила. Это было сродни жестокой пытке – Керидвена насильно вытянула из нее то, что больно жглось на языке. Ведьма затянулась и неторопливо выпустила изо рта облако белесого дыма.
– Что именно ты сделала? – спросила она, но Регина подозревала, что ведьма и без того успела прошерстить ее голову. Ей важно было, чтобы нашкодившая воспитанница самолично призналась в своем проступке.
– Я не помню всего, но… мне кажется, я напустила нечто на Улу во время занятия. Ей было… больно.
В камине потрескивали поленья. Керидвена снова затянулась, а затем придвинулась к Регине поближе. Глаза ее намертво впились в Регину, отражая оранжевые отсветы огня.
– А что испытала ты?
Вопрос, которого она боялась. Которого надеялась избежать. Вместо ответа, Регина лишь с силой зажмурила глаза, из которых вот-вот готовы были вырваться жгучие слезы стыда и раскаяния.
– Этого я и опасалась, – тихо сказала глава ковена, и в ее словах слышалось отчаяние. Если раньше Регине хотелось выбить из старухи все темные секреты, то сейчас она обмерла, затаила дыхание и молилась, чтобы их не услышать. Регина боялась узнать то, что правда расколет ее на части, потому что потом она уже не сумеет себя собрать. И как тогда жить с этим знанием?
Керидвена отстегнула от трубки тонкий мундштук и отложила курительный прибор на стол. Встала с кресла, дошла до стола, поворошила свитки и извлекла из макулатурных недр небольшое ручное зеркало. Затем ведьма подошла к Регине и встала позади нее.
– Ну-ка, посмотрись в него, – Керидвена протянула ей зеркало.
Регина обхватила его за бронзовую резную рукоятку и недоумевающе всмотрелась в серебро. Происходит что-то действительно страшное, а ведьма решила устроить ей акт самолюбования?
Но вопреки Регининому скепсису, Керидвена вдруг сделала над ее головой несколько пасов рукой, приговаривая на древнем языке, после чего лоб Регины обожгло огнем. Поначалу она решила, что из камина в нее выстрелила искра, но тот был надежно отгорожен высокой заслонкой.
– Ай! – зашипела Регина, потирая горящую кожу на месте ожога. – Что вы сделали?!
– Смотри, – кивнула ведьма на зеркало.
Регина убрала руку с лица и увидела в серебряной поверхности зеркала, как красной меткой кожу рассек недоброжелательный знак. Кровавыми подтеками на лбу алела перевернутая руна Альгиз, будто выцарапанная острым когтем. Регина снова дотронулась до кожи – ничего. А в отражении виделось совсем другое… Наверное, Керидвена навела какие-то особые чары видимости, ведь ранее Регина ничего подобного в отражении не обнаружила. Зато сразу вспомнила видение, что посетило ее в Йольскую ночь. Чудовище наставило на нее свой палец. Оно ее выбрало.
– Руна-клеймо, – почти шепотом изрекла свой вердикт Керидвена. – Руна пленения. Он завладевает тобой.
В полном изнеможении Керидвена плюхнулась обратно в кресло. Не в силах больше видеть кровавые царапины на своем лице, Регина отложила зеркало на столик. Она и правда чувствовала, что уже не принадлежит себе, знала, что потеряла власть над собой, и произошедшее с Улой это доказывало.
– Вы ведь знаете, что происходит, правда? – нарушила тишину Регина, решив все же раз и навсегда покончить с замалчиванием тайн. – Все это знакомо вам. Это уже происходило раньше?
Керидвена вздохнула и устало потерла лоб.
– Я так надеялась, что ошиблась… А когда осознала, что он действительно пробуждается, понадеялась, что сумею скрыть правду и тем самым оградить тебя от его влияния, но оно оказалось очень сильно. – Поймав озадаченный взгляд Регины, Керидвена поведала: – Есть старая легенда, которую я слышала еще от своей прабабки, пока та была жива. Это случилось в давние времена, когда мир не был похож на наш, и населяли его древние племена. Уже тогда появлялись люди, которых природа наградила колдовскими способностями, но они не сознавали, насколько велик был тот дар. Как только люди открыли магию, по неопытности и наивности своей они призвали в мир скверну. Был человек, чьего имени уже и не вспомнить – впоследствии его звали просто Темным. Он не устоял перед соблазном овладеть этой оскверненной черной магией, обладать тьмой и повелевать ей. Но вышло все наоборот: тьма захватила его некогда чистое сердце, отравила разум. Могли произойти очень страшные вещи, позволь люди ему и дальше господствовать на древней земле. Однако, когда они прознали об экспериментах Темного с черной магией, то ополчились против него и создали Ритуал Заточения. Несколько ведьм и колдунов, в ком брезжил свет, объединили свои усилия, чтобы изгнать его из нашего мира и заточить в царство мрака, именуемое Пустотой, откуда ему никогда не выбраться.
Так, значит, все это не было «детскими сказками», как пыталась внушить Керидвена? Регина слышала множество мифов и легенд от матери, но таких Гвендолин не рассказывала. Древние ведьмы, хаос, могущественный колдун, разгуливающий по земле… Все это показалось бы Регине полной несуразицей и глупой выдумкой в другой день. Но она видела Темного собственными глазами, смотрела в его страшные пустые глазницы, чувствовала обжигающее прикосновение скверны, сочащейся из его костлявых пальцев. Для нее он был реальнее, чем хотелось бы.
– Знания о ритуале, призывающем тьму, были надежно спрятаны, а спустя много веков – забыты, – продолжала Керидвена свой рассказ. – Ведьмы давних времен потрудились, чтобы никто и никогда не добрался до сведений, приоткрывающих завесу таинства. Они не хотели для нас той же участи, а потому сделали все возможное,
