отдела. — Придется объяснять всё сначала», — подумал он и аккуратно приоткрыл первую дверь.
Отдел работал. Более половины служащих корпели над бумагами, остальные мечтательно раздумывали над чем-то. Помещение практически полностью было заставлено столами. Узкие пространства между ними оставляли мало места для продвижения кого-либо. Столы, заваленные стопками бумаг, произвели на него неприятное впечатление. Он представил себе, что, быть может, где-то среди этого скопища бумаг лежит и его затерянная старая лицензия, которую он оформлял год тому назад.
Порыскав глазами по сторонам, он попытался определить, кто здесь главный. Все столы были одинаковыми. Тогда он выбрал нестарую и немолодую женщину, как ему показалось, с простым добрым лицом. Он вежливо обратился к ней:
— Извините, что отрываю вас от работы. Не могли бы вы мне помочь? Я не отниму у вас много времени.
Добрая женщина, видимо, расслышав только последние его слова, оторвалась от пухлой папки со старыми, уже потрепанными листочками и машинально посмотрела на него.
— Ах, да, — вздохнула она и спросила: — Вы к нам? По какому вопросу?
Он бодро объяснил ей, что ему нужна лицензия, что он неправильно записался, что ему надо записаться правильно и что его послали на этот этаж в отдел, а он найти его не может, поэтому он зашел к ним сюда.
— Да? — удивилась добрая женщина и устало добавила: — Слушаю вас.
Он повторил всё сначала, но уже с меньшим энтузиазмом.
— Да? — еще раз удивилась добрая женщина и спросила: — Так вы к нам?
«Тяжелый случай», — подумал он. Сказал «Спасибо» и вышел в коридор.
Издалека, с печатью глубокой озабоченности на лице, двигалась деловая личность. Казалось, что личность ничего не видит и не слышит, и, наверное, подходить к ней не имело никакого смысла, но он всё же решился — как-то неловко пересек трассу ее движения и громко поздоровался:
— Здравствуйте. Вы не могли бы мне подсказать?
Личность сделала вид, что не заметила его маневра, ловко увернулась и продолжила движение по центру коридора.
«Пропал! Я пропал без лицензии, — подумал он, глядя вслед удаляющемуся объекту. — “Бюстгальтер” через три дня надо принести, а я болтаюсь здесь без толку уже почти полдня».
Настроение у него понизилось до критического уровня. Очень хотелось плюнуть на всю эту контору, но он вспомнил слова старикашки: «Звоните по телефончику — и полный порядок».
Старикашка сидел на том же месте и, казалось, сидя спал. Шумные дизайнеры исчезли, не оставив следа. Секретарша по-прежнему скучала. Он аккуратно подсел к старикашке и крайне учтиво обратился:
— Вы знаете, там у них на этаже все невменяемые. Сложно что-нибудь выяснить.
Старикашка, не меняя позы и не открывая глаз, односложно ответил:
— Я знаю.
— Вы говорили, что можно по телефону? — спросил он старикашку.
— Да, говорил, — ответил тот.
— А позволено будет мне узнать, как это можно сделать? — спросил он снова.
— Да, позволено, — последовал ответ.
В приемную ввалилась та же толпа дизайнеров. Теперь они выглядели притихшими. Старший из них обратился к секретарше:
— Извините, нас примут сейчас?
— Подождите, — ответила секретарша.
Дизайнеры, несколько волнуясь, сгруппировались в углу и молча разглядывали пустые стены приемной. Секретарша нажала кнопку переговорника и спросила:
— Примете дизайнеров?
В переговорнике что-то щелкнуло и кто-то неразборчиво ответил. Секретарша объявила:
— Занят, ждите.
— Так я могу получить инструкции? — спросил он старикашку.
— Можете, — последовал ответ.
— Когда? — спросил он.
— Сейчас, — ответил старикашка и открыл глаза. — Записывайте или запоминайте, — он продиктовал номер телефона и добавил: — Спросите тетю, скажите, что от дяди.
Он поблагодарил старикашку, сказал всем «До свидания» и вышел из приемной.
* * *
Тетя долго не отвечала — он уже хотел положить трубку, как вдруг услышал молодой женский голос:
— Алё!
— Простите, мне нужна тетя, — сказал он.
— Здрасьте. Тетя слушает, — ответили ему.
— Я от дяди, — вежливо произнес он.
— Ага, — подтвердил молодой голос. — Предлагаю встретиться в пять в сквере у вокзала. Я буду в черном, а вы?
— Я тоже, — ответил он.
Четко придерживаясь договоренностей он надел всё черное и без десяти пять уже был на месте. Она явилась в назначенное время и на фоне разноцветных случайных посетителей сквера выглядела несколько странно: вся в черном, и к тому же широкополая шляпа с черным пером закрывала ее лицо от последних лучей вечернего солнца.
Она подошла к нему, поздоровалась и предложила устроиться на свободной скамейке. Когда они разместились под большим деревом и голые, без листьев, ветки немного прикрыли осеннее солнце, он разглядел ее лицо — лицо молодой женщины с большими печальными глазами, и если бы не несколько тонкие губы, то он точно мог бы сказать, что лицо ее представляло собой эталон женской красоты.
— Вам нужна поэтическая лицензия? — спросила она.
— Да, и срочно, — подтвердил он.
— Вы поэт? — снова спросила она.
Он подумал и ответил:
— Нет, я, пожалуй, скорее рифмовщик.
— Рифмовщик? — переспросила она.
— Да, — утвердительно ответил он.
— Тогда прошу объясниться: чем отличается рифмовщик от поэта?
Он надолго задумался. Она не торопила его и терпеливо ждала ответа.
— Если быть кратким, то я думаю, что могу ответить так: «Поэт следует за сюжетом, рифмуя слова, а рифмовщик следует за рифмами, составляя сюжет».
— У нас условие, — сказала она. — Оплата натурой.
— Как это? — удивился он.
— Оплата стихами. Ваша «годовая» будет стоить пятнадцать строк. Можете предложить прямо сейчас. Сегодня оплата — завтра документ. Вас это устраивает?
— Устраивает, — ответил он и прочел:
Добро и зло. Как отличить вас друг от друга?
А мы бежим, бежим по кругу,
Не понимая, кто и что.
Сегодня к нам явилось зло.
Оно тихонько притаилось,
И мы подумали — добро.
То зло не сразу нам открылось.
Кричали ложные мужи:
«Добро! Смотрите — это рядом!»
Поверили красивой лжи:
Удобно — доставлялась на дом.
Удобно — думать нам не надо,
За нас продумано давно.
Всё под рукой, всё близко, рядом
Чужое и свое оно.
Она, выслушав всё до конца, помотала головой и сказала:
— Нет, это не годится. Это очень мужское. Надо что-нибудь женское.
Он уже не удивился и ответил:
— Я не писал женское.
— Так вы отказываетесь? — спросила она.
— Нет, что вы! Я попробую, — и он начал рифмовать:
— Тишина. Мне слышен шепот (179),
Кто-то шепчет: «Я люблю».
За стеною детский топот —
Это сон иль наяву?
За окном фонарь туманный —
Это вечер или ночь?
За дверями гость незванный —
Будет
