сын, а может, дочь.
Будет лето или осень,
Будет, может быть, зима.
Может, любит, может, бросит,
Может, я уйду сама.
Рядом он иль я одна?
Где-то слышу тихий шорох,
И в окно глядит луна.
Когда он закончил читать, она не сразу ответила — вздохнула, как будто мысленно возвратилась откуда-то издалека, и сказала:
— Это я возьму.
— Мне записать? — спросил он.
— Нет, я запомнила.
Разговор прервался, и он подумал:
«Надо бы спросить, когда прийти за лицензией?»
Но он не решился сразу потревожить эту загадочную женщину, а она, видимо, почувствовала его нетерпение и сказала:
— Завтра здесь же, но только что-нибудь должно быть красное.
Она поднялась со скамьи и, не прощаясь, направилась к вокзалу. Он еще некоторое время следил за ней, пока ее стройная фигура не скрылась в арке центрального входа.
В этот вечер он ничего не рифмовал, пытаясь разгадать тайну этой странной женщины. Ночью он плохо спал, и снились ему сны про то, как он был там.
А там старшина после вечернего построения прохаживался перед строем и произносил свои любимые слова:
* * *
— Это ж, понимаете, какой разгильдяй! Так разгильдяйствовать! Это ж, понимаете?
Сзади него неотступно следовал дежурный из «дедов» и осторожно нес что-то мелкое на листе бумаги.
— Это ж какой размер? — продолжал старшина. — Разгильдяйство форменное!
Стоящие в строю погранцы, только что выслушавшие суточный график охраны границы, пока что не очень понимали, в чём дело. Но точно знали: по пустякам разгильдяйские слова старшина не говорит.
Пару раз пройдя вдоль строя, старшина остановился и приказал всем снять сапоги. Тут уж понятка хоть какая-то среди бойцов появилась — старшина ищет в ногах или в портянках какое-то нарушение устава и, осмотрев босые ноги стоящих в строю, он объявил:
— Это ж до какого разгильдяйства надо докатиться, чтобы образовался ноготь такого размера? — и он тыкнул пальцем в лист бумаги, который держал стоявший рядом дежурный.
— Товарищи! — продолжил речь старшина. — Сегодня днем при приборке помещений рядовой… — он назвал фамилию одного из салаг, — обнаружил вот это разгильдяйство. Если это повторится, мы босиком будем стоять здесь каждый вечер. Всем понятно?
— Понятно… — нестройным хором зашумели бойцы.
— Вольно! Разойдись! — скомандовал старшина.
Старшину побаивались, но не сильно. Все его наставления воспринимались как-то незлобно, по-отечески. По строю прошел даже хохоток, обозначивший полное взаимопонимание.
Такое взаимопонимание погранцов и старшины при исправлении недостатков в службе и наведении должного порядка в хозяйстве заставы сложилось давно. Особенно рьяно старшина следил за чистотой помещений и территории заставы. Неправильно выброшенный окурок нарочито-торжественно коллективно захоранивался, что воспитывало всех и сразу весьма эффективно.
Вспоминая эти случаи, он подумал:
«Может, было бы неплохо завести такого старшину в центре лицензирования и по жалобам посетителей воспитывать местных разгильдяев? Проявил равнодушие — пробежал кросс три километра в противогазе, и равнодушие уменьшится».
Проснулся он только к обеду и, нехотя поделав домашние дела, стал готовиться к встрече с незнакомкой.
* * *
Незнакомка, вся в черном, уже издалека была видна в сквере, и ее красные туфельки ярко выделялись на фоне серой песчаной дорожки.
— Почему вы без красного? — не здороваясь, спросила она. — Мы же договорились.
Он извинился, достал ярко-красный платок и втиснул его в карман пиджака.
— Сядем, — предложила она. — Вот ваша лицензия.
Она достала из черной папки заламинированный яркий лист и вручила ему. Это была лицензия — он сразу узнал ее. Вид документа был похож на старую прошлогоднюю бумагу, только в этот раз яркие голограммы придавали ей радостный и несколько помпезный вид.
— Благодарю, — сказал он.
Говорить больше было не о чем, и наступила неловкая пауза, когда каждая из сторон, не зная, что сказать, выжидает, что же предложит собеседник.
— Ну, я пойду, — сказал он. — Еще раз благодарю, вы просто спасли меня!
— Да, я спасла вас, — кивнула она головой. — Но и вы мне помогли.
— Вы имеете в виду эти женские стихи? — полюбопытствовал он.
— Да, — ответила она.
— Позвольте мне узнать их дальнейшую судьбу? — спросил он снова.
Она задумалась, несколько раз взглянула на него — видимо, пытаясь понять, стоит ли с ним продолжать беседу, — и неожиданно спросила:
— Вы надежный человек?
Он несколько смутился от такого вопроса и, стараясь подбирать точные слова, ответил:
— Если нет криминала, то я могу быть надежным. Только мне нужно пояснить, что означает «надежный человек».
— Надежный — это значит, что не подведет, не откажет и не предаст, — довольно жестко ответила она.
— Я постараюсь, — ответил он.
Солнце ушло, серые сплошные тучи закрыли небо, и начал накрапывать уже порядком надоевший дождь. Она встала.
— Мне пора идти, — сказала она. — Может быть, мы еще когда-нибудь встретимся. Прощайте.
Он долго смотрел ей вслед, пока дождь не усилился, и ему стало грустно и неуютно в пустом сквере.
«Она так и не сказала, зачем ей нужны мои стихи», — подумал он.
* * *
На этот раз молодой начальник встретил его очень радушно.
— Здрасьте, здрасьте. Очень рад, очень рад! — он встал из-за стола, чем сильно удивил посетителя, подал ему руку и усадил не за приставной стол, как обычно, а в кресло в углу кабинета, и сам расположился рядом. — Извините. Чай, кофе? — предложил хозяин. — Я распоряжусь.
— Нет, спасибо, — отказался он и раскрыл папку. — Вот, я принес для магазина.
— Это очень хорошо. Просто чудесно! — еще более обрадовался молодой хозяин. Он сначала бегло осмотрел исписанный неровным почерком листок бумаги. Затем медленно, размахивая правой ладонью в ритм строчкам, прочел текст второй раз. Несколько раз сдержанно улыбнулся и, пытаясь скрыть свои эмоции, уже сухо спросил:
— А как у нас с лицензией?
Посетитель, подражая хозяину кабинета, так же сухо ответил:
— У нас с лицензией порядок.
— Хорошо, хорошо. Верю, что порядок, — поднимаясь с места, произнес хозяин кабинета. Он вернулся к столу и набрал чей-то номер.
— Приветствую вас категорически, — бодро поздоровался он с кем-то. — Да, всё готово. Даже больше, чем мы ожидали… Что? По телефону? Всё прочесть? — Он прикрыл ладонью трубку и, недовольно скривившись, произнес: — Хотят всё и сразу. Будете сами читать или… — он выразительно посмотрел на посетителя, который, вздрогнув, несколько раз отрицательно помотал головой.
— Хорошо. Сам прочту, — заявил хозяин и приступил к декламированию:
«В магазин к нам заходите —
Здесь бюстгальтер продают.
Быть красивой захотите
И создать себе уют —
Наш бюстгальтер вы купите,
Изобилье встретив тут…»
Хозяин прервал свое монотонное чтение, ожидая
