быть «нет» для нас. Будущее без нее немыслимо. Я дышать не смогу, если ее не будет рядом. Я думал, это мой шанс. Но оказалось смерть.
Она отдаляется, а из меня жизнь уходит.
— Дикарка, — кричит брат и вместе со мной бросается к ней.
Глава 41
Демьян
— Бельчонок, — кричит брат и вместе со мной бросается к ней.
Не так планировал. От нее другого ожидал. От себя другого ожидал.
Даже сейчас, когда уже всё решил для себя и за нее, не вывожу. Рвусь к ней.
— Стаять! — рявкает отец, который все это время сидел за столом.
Дикарка тормозит. И мы с братом за ней.
Поворачивается, ища глазами отца.
— Простите, Дмитрий Иванович. Мне очень стыдно, — извиняется, перебирая пальцы на руках.
— Все хорошо, девочка, — утвердительно говорит отец. — Иди, собери вещи. Я отвезу тебя в город.
Дикарка смущенно кивает и направляется к выходу.
— Рома, — предупреждающе говорит отец на попытку брата догнать Дикарку. — Сели оба.
Рома так и замер в дверях. Стоял и, не сводя глаз, смотрел на своего Бельчонка.
Хреново ему. И мне хреново. И ей.
Ей больше всех.
Потому что она была честна с нами двумя.
Без уловок. Без лжи. С искренними намерениями.
Она ни разу не сказала мне, что любит. Но тысячу раз повторила, что будет только со мной.
Дикарка сдержала слово.
Она была рядом. Была только со мной, не обращая внимания на других парней. Никогда даже не говорила об расставании. И очень старалась.
Она была идеальной.
С одним «но». Она была не моей.
Она была рядом, но не была со мной. Она веселилась и улыбалась, но в ее глазах плескалась боль. Была верной и держала парней на расстоянии, но и мне не могла отдаться. Она прижималась ко мне не потому, что хотела близость, а потому, что ей нужно было укрытие. Она заботилась, подчинялась, угождала, но не любила.
Она старалась полюбить. Шла наперекор себе и своим чувствам. Но мне от этого становилось только хуже. Сбежать хотелось.
А новость, что брат ее любит, подкосила меня. Даже не то, что любит. Я знал, что у Ромы есть к ней чувства и раньше. Меня добило то, что он решил принять эти чувства. Ведь когда он бросил Дикарку, он явно дал понять, что любовь не для него.
Я позволил тогда Роме встретить ее в аэропорту и поговорить. Дал и ей возможность самой сделать выбор. Но она его не сделала. Она просто оставила всё как было.
Прям девиз наших отношений — оставим всё как есть.
А я не смог настоять на другом. Я боялся оставить ее одну после того случая на мосту после больницы.
Но уже я был не с ней, а просто рядом. Потому что понял, насколько сильно она зависима от Ромы. Она умереть хотела из-за него.
Я прилетал к ней в Америку уже не как к любимой. Я отпускал ее потихоньку. И мне казалось, что она была уже готова к этому. Была готова признать, что любит Рому. Именно любит брата. Я не хотел ее отпускать просто в никуда, я хотел вернуть ее брату.
Я специально затеял этот День Рождения, чтобы Дикарка и Рома встретились. Но вместо их примирения я увидел кольцо на пальце Дикарки.
— Дем, я согласна стать твоей женой.
Я от удивления в кому впал. Нужно было стащить это кольцо и Роме девчонку отправить. А я, дурак, надежду обрел. Снова.
И снова Дикарка не отходила от меня, глаз не сводила, не дышала. В Америке я держал дистанцию, и она не стремилась ее сокращать. А тут… Опять… Из-за Ромы…
Она всегда в присутствии Ромы другой была.
Как бы мы с ней не старались, брат всегда был между нами.
Рома любит ее. А после ее признания еще и знает, что она тоже любит его. Его так крошит, что он бросил ее, что на него смотреть больно. Он уже на человека не похож. Мумия.
И идеально во всей этой истории. Мне уйти в закат. А им быть вместе. Только ни хрена у них не выйдет. Не будут они вместе. Она слишком гордая, чтобы сделать шаг назад. А он слишком самоуверен и вспыльчив, чтобы достучаться до нее. А еще оба упрямы. Он будет нестись, как танк, а она будет капать защитные окопы. Проиграют оба, но не сдадутся.
И в этом сражении я выступал стеной. Стеной, которая защищает Дикарку от Ромы, а Роме не дает ее сломать. Я реально боялся, что она может опять сломаться.
Поэтому оставить Дикарку одну не мог. Держал на расстоянии, но и не отпускал.
Но и быть этой стеной вечно не собираюсь. Как бы мне не было больно, но смотреть, как страдают два моих любимых человека, я не могу.
Я ждал.
Ждал момента, когда Дикарка признает свои чувства тоже.
Что две недели назад Рома купил билет в Америку, узнал от Яшиной. Ульяна сама пришла ко мне в компанию.
— Она беременна от тебя? — заявила экс-невеста с порога.
— Нет. К чему этот вопрос?
— Тогда я не понимаю, почему ты ее не отпускаешь? Она не любит тебя. Да и не подходит совсем. Она не приживется в нашей среде. И что вы с Ромой в ней нашли. Она же моль. А вы с братом воюете за нее. Неужели она так хороша в постели, что вы готовы в Америку к ней по очереди летать. Ромкина очередь в пятницу. Твоя когда? Не перепутай, а то неловко выйдет…
А не ловко и вышло.
Когда он в квартиру к Дикарке ломился.
Она перепуганная, бледная, дрожащая. И он взъерошенный.
По ее потерянному стыдливому взгляду понял, что сделала шаг к Роме. Простила. А ее:
— Он поцеловал, а я ответила. Дем, отругай и прогони, — дали понять, что можно действовать.
Мирить их.
Мне с самого начала не следовало идти на поводу своих чувств. Нужно было найти способ примирить Рому и Дикарку. Но вместо этого я решил послать разум к черту. Хоть все нутро уже тогда ревело, что они друг для друга. Чувствовал, что я не получу ее. Её сердце никогда не будет принадлежать мне. Видел, как выворачивает брата. Он изменился с ней. Она ушла, а он не знал, что с новым собой делать. Метался как загнанный зверь, а покориться ей не мог.
Возможно, мы все уже были бы счастливы, если бы я тогда нашел
