Глава 38
Утром случился допрос. Хотя, как утром? Полицейские слишком долго спят. Поэтому по внутренним ощущениям за Стенли пришли около полудня.
А Грегори и глаза не сомкнул после какого-то особенно необычного сна с Элис. Ощущения, запахи, прикосновения были настолько реальными, что весь остаток ночи Стенли промучался сначала от чувства незавершённости, а потом от осознания, как стильно он скучал по Алисии. Но когда первые служащие участка загремели ключами, затопали ногами, Грегори уже имел несколько вариантов побега. Самым перспективным казался тот с выломанной из нар доской и вставленной упором в петли решётки, чтобы выставить дверь.
На этом он и остановился. А потом пришёл Льюис, показал своё умение делать физиономию коровьей лепёшкой и пробормотал:
— На допрос.
Грегори ничего против не имел, поэтому ретиво подорвался с лежака и, нарочито гремя цепями кандалов, вышел в коридор. Что примечательно соседей по камерам у него не водилось. Только возле лестницы были заняты несколько тюремных комнат. Фарнинг, как не упокоенный призрак беззвучно шёл следом, но почти у дверей ведущих из подвала, тихо шепнул:
— Не сегодня…
И вот как он догадался, что Грегори уже вовсю распланировал своё отбытие из этого, несомненно, гостеприимного, но замкнутого места? Не на лице же у него всё написано?
На лице кроме щетины и следов бессонной ночи ничего не было. Это Стенли успел заметить в небольшом настенном зеркале возле допросной. И для чего оно тут? Неужели полиция считает, что заключённые перед встречей с важными шишками сыска решат прихорошиться?
В кабинете помимо него и Льюиса было ещё двое мужчин. Один, как успел понять Грегори, тот самый Джим Хандинктон и второй его секретарь, что почти благоговейно смотрел на свою печатаную машинку, временами прикрывая глаза и пробегаясь пальцами по полированным клавишам. Стенли оторвал взгляд от блаженного и поразится скудной обстановкой: один стол, два стула, нет окон, нет шкафов, нет даже полки с делами. Хотя, наверно, это всё в архиве надо искать, а не в допросной.
Кресло было настолько неудобным, словно его делали по особому макету, который подразумевал физические страдания допрашиваемого. Грегори поёрзал, специально громко тряся цепочкой кандалов и скрипя ножками по голому полу. Ничего. Он вообще ночь на нарах куковал. Не помрёт Хандинктон от его каверз.
— Грегор Стенли? — ради протокола спросил капитан, складывая толстые пальцы в замок и облокачиваясь локтями на стол.
Джим не был молод, скорее немногим старше Грегори, но младше Френка. Открытое бесхитростное лицо заставляло проникнуться симпатией, но Стенли не настолько добросердечен, чтобы предаваться таким желания.
— Джим Хандинктон? — чисто вот, чтобы вывести, уточнил Грегори. Дождался кивка и продолжил: — Пожал бы вашу руку, но простите…
И снова бряцнул кандалами так противно, что Льюис, стоявший позади капитала, аж поморщился.
— Где вы были… — Начал со стандартных вопросов Хандинктон.
— Не в себе… — огрызнулся Грегори, просто потому что все в этой комнате прекрасно знали, что это всего лишь фарс. Все. Ну разве тот блаженный с печатной машинкой не в курсе. Капитан поджал узкие губы, словно оплеуху влепили, и в один момент его лицо уже не светилось пониманием.
— Вам знакома Бертрана Виар? — снова штатный вопрос, и из кармана Джима появился носовой платок, которым он промокнул губы.
— А сами, как думаете?
— Ответьте на вопрос.
— Не хочу, — капризно выдал Стенли, закинув ногу на ногу. Если честно, Грегори немного бесила вот это роль нахального Гранджера, но понимая, что его показания потом вывернут и пристроят к делу, он издевался как мог.
— Вы же согласилась на допрос, — растерялся собеседник.
— Когда? — наигранно изумился Стенли. — Я что-то подписывал помимо закладной на душу? А вы у меня спрашивали, чтобы это утверждать?
Было видно, что Хандинктон не привык к полевой работе. На приятном лице проступали розовые пятна. Особенно на щеках и шее. Наверно в службе своей от давно не сталкивался с преступниками, а просиживал государственное жалование в тёплом кабинете со своим помешанным секретарём.
— То есть вы отказываетесь отвечать?
— Да, но вы всегда можете меня попробовать уговорить…
— Зачем вы тогда вообще пришли сюда?
— Может, хотел послушать вопросы? — белозубо оскалился Грегори.
— И что? Вы довольны?
— Не очень… Вы ведь даже не объяснили на основании чего подозреваете именно меня.
— У вас одного был мотив!
— Серьёзно? — Удивился Грегори, излишне сильно выпучивая глаза. — И какой же?
— Она разорвала с вами отношения и вы…
Тут Стенли заржал. Нет. Он честно пытался сдержаться, но такая трактовка мотива повеселила бы даже покойную прабабку Гортензию, а у неё чувство юмора такое… специфичное.
Льюис поджал губы, сдерживая смех, чтобы не посрамить честь мундира, но его глаза прям искрились весельем.
— Что смешного я сказал? — не выдержал Хандинктон, соскакивая со своего места и нависая над столом. Было видно, что хотелось над Стенли, но он слишком далеко сидел и слишком сильно хохотал.
— Какие отношения, капитан? — сквозь смех спросил Грегори. — Я её несколько лет не видел…
— Она жила в вашем поместье!
— А ещё в нём жила моя горничная, экономка, кучер и камердинер. И что со всеми я в отношениях?
Повисла тишина. Только стук клавиш прерывал её. Ну и сопение капитана полиции. А Грегори почти наслаждался допросом. Весело было. Особенно если учесть, что весь актёрский состав знает правду, но отчаянно пытается выкрутиться, чтобы сыграть ложь.
— Зачем вы убили Бертрану Виар? — не выдержал Хандинктон.
— А с чего вы сочли, что её кто-то убил? — вполне искренне спросил Грегори, пристально вглядываясь в глаза собеседника и явно вынуждая нервничать. — Она могла сильно болеть, могла подцепить скоротечную чахотку. Или вот сердце барахлило. Почему вы утверждаете, что её убили?
— Потому что у неё была колотая рана с области сердца! — рявкнул полицейский, встав со стула и развернувшись к своему секретарю.
— Ну это я опять-таки знаю только с ваших слов. А где протокол осмотра трупа? А где заключение вашего судмедэксперта? Вдруг вы меня обманываете и преследуете цель опорочить
