какие-то брошюры и записки.
Но Илья остановил их, требуя дать ему по крайней мере хоть старых газет, чтобы он немедленно мог уйти не с голыми руками.
В это время вошел Качемов.
— Видел ты своего архангела? — со смехом спросил он Илью.
— Видел, животное мордопьяное. Так кирпича и просит.
— Ну и мой дежурит.
— Давайте нам, товарищи, скорей какие-нибудь узелки в руки. Лучше всего книги повязать в газеты.
Пришли Семен и Сигизмунд.
Вера первая начала хватать с полки какие-то чертежные учебники и совать их Илье.
То же самое впопыхах начал делать Шпак и его жена, маленькая приземистая особа с такими крупными зубами, о которых Илья подумал, что ими можно перегрызть рельсы.
Но, затем, увидя, что этажерка сразу опустела, а заворачивать книг не во что, зубастая женщина-акушерка бросилась сперва к газетам, потом схватилась за салфетку, и вдруг вспомнила, что у нее есть в кухне сахарная бумага.
Илья заметил, что надо спешить.
От его слов суматохи не стало меньше.
Но четыре товарища и единомышленника Матвея быстро взялись за самостоятельное завертывание узелков и, покончив с этим, осмотрели друг друга, — достаточно ли „конспиративно“ выглядят они со своей мистификаторской ношей. Илья вместо книг завернул в бумагу несколько досок из шкафа Шпака и довольный ухмыльнулся взволнованным хозяевам.
— А теперь, что вы будете делать? — спросила мастеровых Вера Давыдовна, когда они столпились с узелками.
— Сейчас придет сюда Матвей. Он увезет литературу и скажет куда и как ехать прибывшему товарищу.
Илья повел глазами на уронившую пенснэ Веру.
— Идем, Сигизмунд! —обратился он затем к Мунчику.
Первая пара вышла. Каждый из мастеровых нес увесистый квадратный тючек.
Три минуты обождали Качемов и Семен, дав первой паре выйти за ворота и миновать несколько домов.
— Идем, —подал знак Айзману Качемов.
Из ста шансов только половина была за то, что дерзкий план Матвея удастся. Если бы жандармы и шпионы, например, будь они немного сообразительней, живее отнеслись к необычному собранию группы рабочих у Шпака и тут же прикатили бы для ареста, то целому десятку людей пришлось бы худо. Но шпионы в это время еще не напрактиковались. Служили в этих должностях по большей части невежественные отпетые головотяпы из бывших унтеров и городовых. И план Матвея удался на славу.
Вечерело. Народу на улице становилось меньше. В это время вышел Илья с Сигизмундом с тючками и направились в сторону Нового поселения.
— Уносят, — вздрогнул шпион, не спускавший глаз с подозрительного двора с тех пор, как он увидел, что туда сходятся молодые люди. И он пошел вслед за уходящими с тючками рабочими.
Он не обратил внимания на покупавшего в уличном киоске папиросы молодого человека в бобриковой куртке и рабочей фуражке, который следил за всей этой сценой.
Это был Матвей, который чуть не прыгнул от восторга, что ему так идиотски счастливо удавался его проект.
— Клюет! Клюет! Клюет! — сам про себя повторил он несколько раз.
Он оглянулся, не видно ли в этом районе еще подозрительных фигур, но ничего особенного не заметил. Тогда, расплатившись за папиросы, он медленно пошел по направлению к дому. Он смотрел далеко вперед, нашел взглядом фигуру другого шпиона, и тотчас же увидел, как из дому вышли Качемов и Семен, которые направились уже не направо, как Илья и Сигизмунд, а налево к Нахичевани.
Матвей, провожая их взглядом, смотрел, что будет дальше. Вот маячившая вдалеке фигура в котелке вдруг сорвалась и также зашагала.
— Клюет! — вырвалось у Матвея снова. Улица была очищена.
Он быстро обернулся и почти добежал до угла.
— Извозчик! — крикнул он за углом.
Извозчик подкатил.
Матвей подлетел к квартире Шпака и забарабанил в дверь.
Открывайте! Я, Матвей. Скорее!
Его впустили.
— Где литература? Живо давайте корзины! Еще одна где? Давайте и ее...
Корзины со времени их доставки так и не раскрывались; только Вера Давыдовна крепче увязала их веревками.
— Здесь ваши вещи, в сумке? Берите их Вера Давыдовна, и сейчас же уезжайте по этому адресу. Там живет товарищ Грек. Отойдите квартал, возьмите извозчика и немедленно убирайтесь. Того извозчика, который возле дверей, не трогайте. А вы, обратился он к стоящему у порога инженеру и его жене, сегодня все-таки ждите обыска. До свидания.
Он пропустил мимо себя Веру с сумкой и протиснулся в дверь сам.
— Идите туда за угол и там возьмете извозчика. Скорей!
Девушка, молча, повела бровями и быстро пошла от ворот.
— На вокзал, — сказал Матвей извозчику, укладывая корзины и садясь сам.
Извозчик покатил. Матвей закурил папиросу, чтобы дать несколько уравновеситься бурному настроению, которое как-будто заставляло держаться его все время на воздухе. Теперь оставалось только проделать заключительную часть его фокуса: спрятать надежней корзины, и все будет готово. Очень интересно- было знать, как справились со шпионами ребята. Матвей предложил товарищам обязательно отделаться от них, побольше поводив их по улицам, и никоим образом не вести за собой до квартир.
На вокзале Матвей поехал не к парадному, а к боковой двери и сам потащил с пролетки извозчика вещи в находящуюся тут же будочку знакомого стрелочника.
Договорившись со стрелочником о том, что он через час зайдет за вещами с уезжающим на Кавказ мастеровым, которому будто бы принадлежит багаж, Матвей пошел искать Ставского и Михайлова. Последнего он не нашел, а первому сообщил подробности всего вечера.
— Ну и гвоздь же вы! Ну и гвоздь! воскликнул Ставский, не находя слов от возбуждения.
— Где же теперь литература?
— На вокзале у одного будочника. —Говорите, куда ее сплавить?
Ставский подумал.
— Нужно куда-нибудь поближе к вокзалу... К Гущину. Через мастерские пронести - никто не увидит.
— Надо, чтобы кто-нибудь помог перенести.
— Пойдем к Гущину, он и поможет.
И Матвей направился кончать предпринятое. Но он не утерпел, чтобы в этот же вечер не сходить еще и к Сигизмунду, и к Сабининым узнать, чем кончилась их игра со шпионами.
Оказалось — и тут все сошло благополучно. Илья, путешествовавший с Сигизмундом, водил по всему городу шпиона. Затем, отпустив Мунчика, пошел сзади агента с целью манеженья его по окраинам.
— А там, я думал, или изобью его, если не отстанет, или крикну, —рассказывал Илья, —публике, что меня преследует сумасшедший. Но шпик предпочел сам удрать куда-то в переулке.
У Качемова вышло совсем смешно. Он пошел на бульвар возле собора и сел на скамье. Семена
