class="p1">Черкесский старшина проявил чудеса расторопности. Он уже ждал наиба и его спутника возле двора Джарказа. Это был высокий и ещё довольно нестарый человек с пронзительным горящим взглядом из под сдвинутых к переносице бровей. Молча и с достоинством поклонившись кивком головы, староста столь же безмолвно вопросительно уставился на Злата.
– Знаю, что ты человек дела, поэтому скажу тебе прямо – радости моя весть не принесёт.
Черкес даже не моргнул.
– Мне от тебя нужно, чтобы ты поставил охрану возле дома некой Минсур. Надеюсь не нужно уточнять, кто это такая?
Староста кивнул.
– Кроме того, отдай приказ, чтобы её, как только появится, немедленно схватили и отправили к эмиру в ханский дворец.
На этот раз черкес разомкнул уста:
– Будет сделано.
– Вот и хорошо, – радостно подвёл итог Злат, – Мне большего и не нужно. Ваша Минсур замешана в убийстве жены ханского сокольничего Урук-Тимура и в исчезновении его дочери. Эмир со дня на день приедет, а дочку до сих пор не нашли. Эта Минсур, похоже, единственная знает, где она. Поэтому, если она исчезнет или будет найдена мёртвой… – Злат сделал многозначительную паузу, озарённую самой лучезарной улыбкой, на которую был способен, – У меня есть прекрасная задница, которой я могу закрыться. Угадай чья?
По губам черкеса пробежала злая змеиная улыбка. Он во второй раз открыл рот:
– Позволь мне идти. Сам понимаешь, нужно поторопиться.
– Конечно поторопись. Плохо, если кто доберётся до неё раньше тебя.
– Ему придётся самому поискать её на том свете.
– Кажется он хорошо понял в какое дерьмо вляпался по милости этой Минсур, – буркнул Злат, глядя на быстро удаляющуюся спину. – Нам с тобой пока здесь делать нечего. По следу пущена очень свирепая свора, уйти от которой будет нелегко. Мы же попытаемся всё-таки забежать вперёд. Почему эта Шамсинур принесла деньги в дом подруги?
– Скорее всего, она испугалась, что объявится Санчо, и её обвинят в соучастии в святотатстве и убийстве. Наверное, решила бежать из города.
– У неё имелась крупная сумма денег, оставшихся от мужа и вырученных от продажи лавки. Скорее всего, она отдавала их какому-нибудь купцу или просто меняле под процент. Где-то неподалеку отсюда. Как легче всего бежать? Конечно на корабле. Караван легко догнать. Красная пристань рядом, и вдовушка не стала тащить деньги на другой конец Сарая, а оставила у подруги. Почему отложила отъезд и задержалась, хоть и боялась, что Санчо появится в любой момент? Ждала корабль. Наш путь лежит на Красную пристань, брат Илгизар. Слишком много людей собирались или собираются исчезнуть из города в эти дни. Нам остаётся только узнать, какие корабли уходят в ближайшее время.
– Но ведь все таможенники и побережники ещё в пятницу предупреждены и внимательно следят за всеми уезжающими?
– Они ищут Райхан. Молодую девушку. Нам же нужен корабль, на котором собиралась уплыть Шамсинур. И на котором, скорее всего, попытается удрать наш Бонифаций. Если ему не удастся добраться до Санчо раньше братьев из миссии. Ну, а кто знает все тайны Красной пристани лучше старого Касриэля?
Меняла, как и должно исправно сидел в своей лавке. Даже не ушёл обедать домой, неспешно мешая ложкой холодную пшённую кашу прямо на столе, где в другое время выстраиваются столбики золотых и серебряных монет. Место, отодвинутых в сторонку весов занимал пузатый кувшин.
Увидев Злата, он сразу вскочил навстречу:
– Тебе так не терпится узнать не появились ли где магрибские динары, что ты решил навестить Касриэля уже на следующий день? Неужели ты думаешь, я сразу не дал бы тебе знать?
– Что ты! Мне просто нужен совет мудрого человека. На каком корабле лучше всего сбежать за море в эти дни?
– Тебе так надоела ханская служба? – засмеялся меняла, – Тогда лучше, чем «Маргарита» судна не найти. Настоящий морской корабль, генуэзский. Имеет места для пассажиров. Уходит на днях с грузом невольников на борту. Принадлежит дому Анфосси.
– Галера?
– Говорю же, морской корабль. С одной мачтой. Его построили генуэзцы на персидском берегу. Ходит под парусом. Груза берёт намного больше, чем галера. В наши края пришёл первый раз, боятся плыть по реке. Обычно ходит от Персидского берега к Дербенту.
– Что-то я не слыхал про этот дом Анфосси.
– Они не ведут дела в наших краях. Это известные генуэзские банкиры, главное место которых при дворе персидских ильханов и в Трапезунде. Сам знаешь, наш повелитель не очень любит тех, кто приближён к ильханам. Думаю и эта партия невольников закуплена по их заказу. Поэтому и торопятся вывезти её за один раз большим кораблём. В своё время они вот также навлекли на генуэзцев немилость Тохты. Помнишь «Святого Фому»? Его захватили как раз при попытке тайно вывезти большую группу невольников в Баку. Тогда четверть века назад это закончилось войной и изгнанием франков.
– По злой насмешке судьбы на борту «Святого Фомы» Тохта и нашёл свою смерть.
– Думаю, связи у этих двух фактов гораздо больше, чем просто превратности судьбы. Мы часто не замечаем того, что сокрыто от постороннего взгляда. В команде «Святого Фомы» оставалось немало генуэзцев. Наш друг Бонифаций в их числе. Ты, конечно, хочешь узнать нет ли его сейчас и в списке пассажиров «Маргариты»? Скажу больше, он собрался гораздо дальше, чем Баку.
– Откуда знаешь?
– Деньги. Деньги говорят часто лучше людей. Бонифаций ещё с зимы ждёт «Маргариту». Именно он и готовил для Анфосси эту партию невольников. Товар дорогой, отборный, у него не хватало наличности, поэтому я помогал. Гизольфи солидный дом. Известный. Со связями по всему Леванту. Поэтому я без колебаний выдал по их заёмным письмам кругленькую сумму под приемлемый процент. А весной вдруг и сам Бонифаций засобирался в Баку. Попросил обменять мне приличную сумму на персидские деньги. Причём отказался брать письмо к моему другу в Баку. Это ведь и безопаснее и надёжнее. Не нужно тащить с собой наличность. Приходишь к меняле и получаешь всё до последнего медяка. Это мне показалось странным. Всё сходилось, что поездка окутана какой-то тайной, раз человек не хочет там засветиться.
– Твоя проницательность не подвела тебя и на этот раз. Скорее всего, именно тогда Бонифаций и задумал наложить лапу на золото дома Барди. Поэтому в Баку он хотел затеряться с ним.
Касриэль кивнул. Потом подошёл к лавке у стены и вынул из маленькой шкатулки какую-то бумагу.
– Бонифаций много лет плавал по Бакинскому морю, вёл дела в Сарае, Дербенте и Баку и у него много знакомых. В том числе не очень щепетильных в вопросах денег. Поэтому направиться из Баку он мог куда угодно. Но, ведь не зря говориться: «Где сокровище твоё, там и сердце твоё». Вчера вечером Бонифаций купил у меня кипрское письмо.
– Для меня это птичий язык.
– Это только на первый взгляд. Сейчас всё станет ясно и понятно. Видишь вот эту бумагу? Это письмо моего партнёра из Баку. Оно написано по-еврейски, но я переведу. Здесь просят меня выдать предъявителю этого письма некую сумму. Что я и сделал. А долг записал на партнёра приславшего письмо. Точно также поступил бы и он, получив моё послание, например из рук того же Бонифация. Эта бумажка – те же деньги. Но, у неё есть одно преимущество. Деньгами она станет лишь в руках человека, чьё имя здесь указано. В чужих руках, это простая бумажка. Поэтому её бесполезно воровать. Однако у этого есть и оборотная сторона. Допустим, Бонифаций умер по дороге в Баку. Его наследникам и партнёрам мой друг тоже ничего не выдаст. Однако это вовсе не значит, что бумажка навсегда утратила цену. Она всегда будет стоить денег для того, кто её написал. То есть, если её привезут ко мне и сумеют доказать, что получили её честным путём, я выдам деньги. На таких связях между менялами разных стран и держаться такие финансовые сделки. У меня полно партнёров в Персии, Крыму, Тане, Константинополе, Трапезунде.
