Они верят мне, я – им. У них есть друзья и партнёры в более далёких краях. Почему евреи так часто и успешно занимаются меняльным ремеслом? Потому что разбросаны по всему миру, но поддерживают связи между собой. Я вполне могу попросить своего партнёра в Константинополе помочь моему клиенту из Сарая получить свои деньги, например, в Александрии или Сицилии. И он сделает это за умеренное вознаграждение.
– Ты про кипрское письмо…
– Кипрское письмо и было таким документом, хозяин которого не добрался до адресата. Его выдал один очень состоятельный человек из Фамагусты на имя своего партнёра в Константинополе. Но, морские путешествия полны превратностей, и этот человек очутился в плену у пиратов. Потом оказался в Крыму. У него было с собой только это письмо. Но, константинопольского менялу там хорошо знали и крупная сумма, указанная в бумаге, внушила почтение. Купцу выдали небольшой кредит, на который он удачно закупил товары. Однако, вскоре заболел и умер. Имущество пошло на покрытие долга. Я выкупил это письмо. За очень небольшую сумму. Получить деньги по нему можно только с того, кто его выдал – кипрского купца. А сделать это смогут лишь наследники умершего купца. Однако, чтобы получить ту немалую сумму, что указана, нужно ехать на Кипр. Мало того, нужно найти наследников хозяина письма.
– Так Бонифаций собрался на Кипр?
– Я через знакомых узнавал, где живут наследники. Где-то в Италии. Однако совершенно необязательно добираться до них. Кипрский купец охотно выдаст требуемую сумму с некоторой скидкой. Он же прекрасно понимает, что если откажется, то истец доберётся таки до наследников и платить всё равно придётся. Но, уже сполна. Это понимает не только этот купец. Но и я, и другие менялы, которые сидят в Баку, Трапезунде или Константинополе. Поэтому они тоже охотно купят это письмо, но уже с дополнительной скидкой.
Касриэль подвинул к себе деревянные счёты-абак и привычно щёлкнул костяшками:
– При этом, чем дальше ты от Кипра, тем скидка больше. Я нахожусь дальше всех. Где-нибудь в Ургенче или Булгаре это письмо не купит вообще никто. Человек, который покупает у меня его в Сарае, обязательно вычтет скидку, которую ему придётся предоставить на том месте, куда он доберётся и включит свой интерес. Иначе зачем ему его покупать?
– И ты высчитал, где Бонифаций собрался продать это письмо?
– Он купил его по той цене, за которую его можно продать где-нибудь в Сирии или Армении. Честно говоря, меня вполне устроила бы Бакинская цена, а уж тем более Трапезундская и я просто решил поторговаться для порядка. Но, видно Бонифаций очень спешил.
– Охотно верю.
– Я ещё подумал, а зачем ему покупать это письмо, если можно прихватить наличные деньги? Или взять на них вексель с оплатой в том же Трапезунде? Потом понял, что он собрался достаточно далеко. Туда, куда не достают связи местных купцов. И явно рассчитывал на дороги, по которым очень опасно пробираться с наличными.
– А золото?
– Скорее всего припрятал его здесь. До лучших времён. Оно ведь не ржавеет. Кстати, в пятницу, ко мне пришёл один из персов и попросил выручить наличкой. Довольно крупная сумма. Мне это показалось странным. Мы ведь следим друг за другом, а никаких крупных сделок не намечалось. Да и клиенты обычно предупреждают заранее, если нужно много наличных. Перс сказал, что одна из тех, кто сдавал ему деньги на хранение, срочно потребовала их обратно. Естественно без причитающегося процента. Что ему оказывалось весьма выгодным. Зато очень невыгодным ей. Сейчас я вспомнил, что в пятницу в городе происходило много разных событий и подумал, что это может быть тебе интересным.
– Я предполагаю, что Шамсинур, которую убили в субботу, накануне спрятала в укромном месте немалую сумму денег.
– Вдовушка незабвенного Зерубабеля? Помню, помню… Она тоже оказалась замешанной во все эти дела? Не мудрено. По наследству от мужа ей перешли не только деньги и лавка, но и немало сомнительных знакомств. Например с будущей женой Урук-Тимура. Ведь именно Шамсинур была посредницей у неизвестных людей, которые хотели купить в своё время знаменитый рубин её отца.
XXIX. Ферзи и пешки
С Красной пристани доносился обычный портовый гул: крики грузчиков, грохот телег и перекличка матросов между кораблями и берегом. В синеве над головой чертили небо ласточки.
– Вот, брат Илгизар, мы и оказались чуть-чуть впереди. Теперь нам нужно только поджидать дичь. Завтра с утра, если Минсур так и не будет найдена, нужно будет обыскать её дом, а потом в укромном местечке недалеко от причала поджидать Бонифация. Даже, если не будет никаких прямых улик, можно будет очень серьёзно потолковать с ним об исчезновении Санчо и золота. Ты же можешь уже сегодня написать отчёт для Бадр-ад Дина о происшествии со свиной ногой. Время теперь есть. На этом твоя служба при мне заканчивается. Завтра праздник, окончание Рамазана. Поэтому лучше тебе сдать отчёт сегодня до заката.
Они ехали шагом, не спеша, отпустив поводья. Было немного грустно расставаться.
– У вас ведь в медресе в праздничные дни не будет занятий? Поехали завтра со мной и Хайме в Белый Дворец. Посмотришь на его загадочную рукопись про логическую машину. Тебе ведь можно уходить из медресе, когда нет занятий?
– Тот, кто живёт при медресе и не платит за обучение, должен полностью слушаться наставников и отлучаться только с их позволения. По случаю окончания поста будет три дня без учёбы, думаю, меня отпустят. Раньше ведь я никогда не отпрашивался. Завтра утром будет праздничный намаз, мы все будем в главной мечети. После обеда можно будет отпроситься. Я прямо сегодня и обращусь к почтенному Бадр-ад Дину, когда пойду с отчётом.
– А я как раз ко второй половине дня постараюсь управиться с этой Минсур и Бонифацием.
– Думаешь всё прояснится?
Злат грустно улыбнулся.
– Эк ты загнул. Такие дела никогда до конца не проясняются. Здесь замешаны интересы владык этого подлунного мира, а они недоступны нам, простым смертным. Это как с убийством Намуна. Обычный удар кинжалом. Но, это часть покушения на великого хана. А значит сразу перестают действовать все обычные человеческие законы, которые подталкивают руку обычных убийц. Кому выгодно, личная неприязнь, корысть. Человек становится всего лишь фигуркой на шахматной доске неведомых игроков, и его жизнью жертвуют часто лишь для того, чтобы поставить мат, где-нибудь через пару десятков ходов. А то и просто, чтобы получить более выгодную позицию. Это как раз такой случай. Значит справедливость и правосудие здесь не будет никого интересовать. Моё дело лишь довести это дело до той точки, когда его можно будет передать в руки всех этих власть имущих шахматистов. Со списком фигур и сделанных ходов. Тебе я вижу интересно чем закончится партия?
Илгизар кивнул.
– Выбрось из головы. Эта партия не закончится никогда. В лучшем случае, так и останется недоигранной. Посмотри на Хайме. Он хочет узнать правду лишь о маленьком кусочке этой игры, состоявшемся двадцать лет назад. Который стоил жизни его другу. Зачем? Давно сброшены с доски многие фигуры, а игра всё идёт. Ей нет конца. И ничего не меняется. Всё та же вражда властителей улуса Джучи с персидскими ильханами, борьба между степными эмирами из разных родов, козни франков, распри между православными и католиками, расчёты между хорезмийскими и булгарскими купцами, спор между князьями Твери и Москвы. И для каждого из них человеческая жизнь всего лишь разменная монета. Пешка на шахматном поле. Я лишь должен доставить на эту доску две фигуры: Санчо и Райхан.
– А Бонифаций?
– Он оказался замешан сюда случайно. Ни к свиной ноге, ни к исчезновению Райхан он не имеет никакого отношения. А два убийства, кража, ложное свидетельство – какие пустяки, когда речь идёт об играх повелителей мира. Может вообще отделаться штрафом.
