— Разве это правда?! — воскликнула я, вытаращив глаза на Идду.
— Погоди, я думала, ты знаешь! — подруга присела ко мне и взяла за руку, желая успокоить. — Ведь ты так испугалась, когда я дала тебе ту обезболивающую настойку, помнишь?
— Помню. Но я лишь предполагала. Разве я могла знать о беременности в такой короткий срок?
— Ты беременна уже недели четыре — с вашей первой ночи. Потрогай живот, чувствуешь?
— Но как? Как это возможно?!
— Любовь. Хех, не мне тебе объяснять.
— Но мазь!
— Видимо, оказалась не качественной, — пожала плечами Идда. — А мужчина — качественным, вот и… Ну? Не говори, что не рада, ты же создана для материнства. Дети к тебе тянутся…
— Рада, Идда, рада! Просто удивлена, — я улыбнулась и подумала о Генри.
Сожаление укололо сердце. И тоска.
Зачем я так вспылила и прогнала его?! И как теперь сказать ему про ребёнка, чтобы не выглядеть совсем малолетней дурёхой? С глупой соломенной головой. Я же принцесса!
— Эх, ты! — усмехнулась травница. — Магиня! Я думала, ты по возросшей силе сразу почувствуешь ребёнка, а ты и знать не знала, а-ха-ха, — Идда потрепала меня по голове, как несмышлёную девчонку.
— Возросшей силе… Да… А я то думала, это Генри меня так одарил. Наполнил…
— Ну, он и… хм… наполнил. А теперь давай-ка поешь, тебе нужно кушать за двоих.
После того, как Идда накормила меня, я сползла под одеяло и обняла подушку. Много тревог было впереди: Праведный суд, разговор с Генри…
Тревог было много… Я ведь потеряю дар. Но решение было принято. И я была счастлива. Теперь главное — у меня внутри. Мой лучик Света, который я должна выносить и сберечь.
Сердце успокоилось, и я быстро заснула.
Я пролежала в постели несколько дней и набралась достаточно сил. Стала подниматься и сама за собой ухаживать. Увидев меня во здравии, отец велел заложить экипажи.
Настал день, когда мы должны были выехать в столицу. Идда нарядила меня в чистое платье, а Самуэль принёс толстый меховой плащ с серебряной брошью.
Я вышла на двор, устланный девственно-белым снегом. Всё вокруг было так чисто и свежо, и нельзя было сказать, что совсем недавно здесь творилась страшная битва.
Нос защипало от мороза. Я затаила дыхание, смакуя запах свежести и новизны. Но мне стало грустно оттого, что в этом запахе не было вербены. Не было Генри.
Интересно, как он отнесётся к новости о ребёнке? Возьмёт меня на ручки и зацелует. И сразу-сразу простит мне всю грубость. Эх, Генри, ну почему ты не признался мне, кто я!
Я не знала, что ждёт меня, и будущее казалось таким же белым и холодным, как заснеженный двор святилища. Я лишусь магии… Всё будет иначе…
— Принцесса! — вырвал из размышлений сильный голос.
Я подняла голову и увидела рыцаря, шедшего навстречу. Это был Расс. Я не сразу узнала его в дорогом плаще с меховым воротом, поверх стальных наплечников, которые делали и без того мощную фигуру наёмника ещё шире и грознее.
Рядом с Рассом шагала худенькая светловолосая Бриджит, они держались за руки. Я испытала колючую неловкость от вида счастливой пары. Стало так стыдно, что щёки разгорелись. Я отвергала этого замечательного воина ради паладина, но в итоге стояла на морозе в совершенном одиночестве. Если Расс сейчас хоть тонким намёком укорит меня в этом, я разрыдаюсь…
— Доброе утро, принцесса Беатрис! — поклонился Расс.
— Доброе утро, светлая леди! — поклонилась вслед Бриджит.
— Доброе… — проглотила ком в горле. — Как это у вас вышло?…
Меня распирало любопытство, но стыд душил, и слова застряли в глотке.
— Ну, как? Как только мы вернулись с болот, — заулыбался Расс, — и вошли в ворота святилища, Бриджит сразу бросилась мне на шею с криком: “Живой! Я так молилась за тебя, Расс!”. Поцеловала меня! Ну, и что мне оставалось? Я предложил жениться. Хах.
Бриджит покраснела и смущённо отвела взгляд. Рыцарь поглядел на неё и крепче сжал за руку.
— Надеюсь, ты не против, принцесса. Ведь, говорят, ты собралась дать монашеский обет…
— Я не против, Расс, — произнесла я. — Ты очень добрый рыцарь. И я желаю вам счастья. От всего сердца.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Спасибо, леди Беатрис! — произнесла Бриджит. — Я всегда молилась за вас…
— Спасибо. Ты хорошая девушка, Бриджит. Расс, береги её!
Счастливая пара поклонилась и двинулась дальше, а я глядела им вслед, тоскуя по Генриху, как бездомный щенок…
Ища утешения, я подняла голову к белому, как молоко, небу, из которого медленно падали хлопья.
Генри… Я так скучаю по тебе. Я приеду к тебе в Ревош! Сама приеду! Пусть и принцессе-монахине претит искать встречи с рыцарем, и я не оберусь позора, если кто-то узнает о внебрачной беременности… Но я верю, ты примешь меня и защитишь.
63 Рик лыцарь
У крыльца столпилось много провожающих, и ко мне из толпы выбежал малыш Рик.
— Нельзя! — окликнула сына Грета. — Сказала стой!
Мальчик застыл на снегу и потупился, мать догнала и схватила за воротник, шипя в ухо:
— Она же принцесса! А ты… ты…
Рик поднял на меня обиженный взгляд, но я уже раскинула руки ему навстречу. Мальчик засиял в улыбке, вырвался от матери и бросился в объятия.
— Ты уезжаешь, Тлиса? — пролепетал он, часто моргая пушистыми ресницами.
— Уезжаю, маленький.
Я прижала Рика и погладила по его тонкому шерстяному пальтишку. Маленькое тельце всхлипывало под моими пальцами, и сердце моё сжималось от нежности.
Давно мне нужно было решиться на ребёнка! Во мне столько любви!
— Хоть сопли не вытирай о принцессу, — буркнула Грета.
— Ничего, всё нормально, — улыбнулась я, сдерживая слёзы.
— Я буду скучать, леди, — прошептал Рик.
— Ты назвал меня леди? — я отстранила мальчика и заглянула в лицо. — А хочешь стать рыцарем?
— Лыцарем?
— Да, вон как те ребята? — я кивнула в сторону полусотни широкоплечих мужчин в доспехах, готовящихся к дороге. — Сколько тебе сейчас, Рик?
— Пять!
— Сэр Самуэль! — окликнула я брата, стоявшего неподалёку. — Скажи, ты найдёшь наставника этому мальчику?
— Мальчик слишком маленький, — нахмурился брат.
— Возьми его, он сильный мальчик! Грета, ты согласна, если Рик будет учиться в ордене?
— И ему не придётся побираться? И воровать?.. — Глаза матери расширились, и она счастливо улыбнулась. — Я была бы счастлива за такую судьбу сына! Я буду плакать… но это лучшее, что могло бы с ним случиться!
Пока Грета причитала, борясь со слезами, Самуэль присел перед Риком, ощупал его тело, заглянул в рот, проверил крепость рук.
— Вообще, мальчик многообещающий, — сказал брат, задумчиво почесав рыжую бороду. — Как тебя звать?
— Лик, сэл.
— А я сэр Самуэль. Пойдёшь ко мне в ученики? Решай прямо сейчас. Но знай, мамкина юбка останется в Вейгарде, а ты с этого дня будешь зваться мужчиной, а не мальчиком.
Рик покосился на Грету, та согласно кивнула, промакивая слёзы.
— Я согласен! — ответил Рик.
Самуэль протянул широкую ладонь и повёл мальчика за собой.
Грета разразилась плачем, провожая взглядом сына, и прижала к себе остальных детей.
— Не бойся, я пригляжу за ним, — прошептала я. — Он научится грамоте и будет тебе писать!
— Спасибо тебе, Беатрис.
Толпа провожающих расступилась. По ступеням крыльца спустился король в белом дорогом меху на плечах. На бедре висел украшенный рубинами меч, а на груди, под прилежно причёсанной бородой, блестели наградные ордена. Седую голову отца украшал широкий золотой обруч.
Подали повозку, и отец протянул мне руку, помогая забраться на сиденье. Следом подал руку Идде, и подруга, державшая сундучок с вещами, замялась от смущения и опустила взгляд.
— Ну же, госпожа травница! Вы и рыцарей лечить будете с закрытыми глазками?
— Рыцарей лечить, мой Лорд? — хрипло прошептала она.
— Да, я попрошу вас стать в столице лекаркой ордена. Не только же за принцессой вам ходить, она у нас здоровенькая — соскучитесь!
