— Святая Анна! Святая Анна, молись обо мне!
Мартин бросился во двор. Конрад устремился за ним, но Гогенгейм остановил:
— Оставьте беднягу, рыцарь, — сказал он с сочувствием. — Ему нужно побыть одному. Право, зря он подслушал нашу беседу. Человеческое ухо не всё способно вынести. Я вам советую: не слушайте всего, что слышите.
Четвёртое проведение. Третий голос
И будет в те дни:
Даже дряхлые старики выйдут посмотреть на удивительное шествие, матери с грудными младенцами на руках станут протискиваться сквозь красно-зелёные толпы, колышущиеся на площадях в тревожном ожидании. Наконец, зелёная с лиловой головой колонна возвестит своим появлением перелом, которого так долго будут опасаться и неизбежность которого будут понимать тонко чувствующие люди всех сословий. Среди таковых окажется Омар и почти все Посвящённые, коим предстоит сомкнуться в то утро лиловой фалангой вокруг Зала Премудрости.
«Может быть, предки мои ошиблись, позволив талантам из Середины и Низа переходить в сословие Посвящённых?» — подумает Омар и сразу же опровергнет себя:
«Иначе они не могли поступить, начался бы застой. А теперь? Кажется, начиналась революция».
Впереди пойдёт Начикет с Образом, за ним — Юлия, Александр и Артур, каждый держа одну из частей Летописи. Тяжелее всего придётся Артуру, которому достанутся деревянные дощечки. Юлия будет нести перед собой на вытянутых руках, точно четырехугольное окно в мир иной, пухлую тетрадь с чёрной обложкой. Александр благоговейно представит толпе тетрадь зелёного цвета.
За вождями последуют художники-вольнодумцы с цветочными сосудами. «Сколько же их на самом деле!» — подумает Омар, и беспокойство его усилится.
Начикет вступит под арку, разделяющую верхний и средний ярусы, а зелёные плащи всё ещё будут струиться из под сводов библиотечной оранжереи. Смятение среди Лиловых выдаст грозовая туча над Залом Премудрости, над остальным Городом ясное небо останется чистым, хотя северный ветер усилится.
Осознавая опасность промедления, Посвящённые некоторое время будут оставаться в бездействии. В их распоряжении окажется слишком мало сведений о случившемся. Несомненны лишь разрозненные факты: Начикет и Александр отправились в оранжерею, Александр должен был убедить Начикета обнародовать результаты исследований ради предотвращения раскола среди Сословий. Но Омар не узнает заблаговременно случившегося в библиотечной оранжерее, как, впрочем, и содержание беседы Артура с Начикетом той же ночью. Верховный Посвящённый проснётся от сильной грозы. Вода зальёт покои: на полу, на столе, повсюду будут лужи. Он выглянет на улицу и увидит Юлию. «Наверняка, с ней опять случился приступ», — подумает Омар и пошлёт за Начикетом. Мудреца в библиотеке не окажется. Александр тоже пропадёт. Вскоре Омару сообщат, что Начикет в Доме с Образа, а Александр направляется туда же. «Что произошло? — спросит себя Верховный. — Что они задумали?»
Когда Александр вступит в полосу тумана ночью ранее, беседа Начикета с Артуром будет близка к развязке:
— Я пришёл просить помощи. Не поучать тебя и не посвящать в Высшее Знание, — голос Начикета зазвучит проникновенно. — Я обещаю тебе, что исследования продолжатся на твоей территории, я перенесу библиотеку сюда. И Летопись, и Образ — всё будет здесь.
Артур станет нервно ходить из угла в угол. Вид его неряшлив: волосы спутаются, зелёный плащ собётся беспорядочным комком.
— Я же сказал тебе, — ответит он. — Я не верю больше в Высшее Знание. Не скрою, предложение твое лестно, но я не могу лгать тебе, и не хочу, чтобы ты мне лгал!
Глаза Артура скажут больше слов. Начикет поймёт, что может всецело довериться этому рассеянному юноше, к которому давно проникся особой симпатией. Возможно, так проявится его прежняя любовь к Никосу.
— Ваше предание, — продолжит художник, особо сделав упор на слове «ваше», — ваше предание гласит, что Высшее Знание произойдёт от Первого Сословия и затем распространится на все прочие. Зачем же ты просишь о помощи меня? Я никогда не носил лиловый плащ.
— В Предание, должно быть, вкралась, ошибка. Посвящённые не выполняют свою миссию, я отчетливо это вижу. Артур, у меня нет ответов на все твои вопросы. Я предлагаю искать истину вместе. Истина нужна мне, но она нужна и тебе.
— Начикет, тебе нужно рождение богов, — в голосе художника зазвучит негодование — Ты заботишься о рождении божества, а мне божество не интересно. Я, может, вообще не хочу, чтобы оно родилось, с меня довольно людей! Начикет, мне важен человек, а до божества мне нет никакого дела.
— Не о рождении богов я помышляю. Посмотри мне в глаза, разве я похож на человека, который лжёт? Через триста ударов сердца здесь появится Александр. Он подтвердит мои слова. То, что ему довелось пережить в библиотеке, пока я шёл сюда, поистине невиданно и ужасно. Пойми, меня заботят не боги, мне страшно за будущее. Впервые за всю жизнь мне страшно…
Мудрец будет говорить так искренно, что Артуру придётся изо всех сил сдерживаться, чтобы не воскликнуть: «Да, я согласен. Я сделаю всё, что пожелаешь». Но он преодолеет себя и продолжит слушать.
— Я не знаю, где ошибка, но таинственные и грозные события следуют одно за другим, и положение усугубляется. Это не просто Летопись, Артур. Погибший мир живёт в нас, он прорывается наружу, он захватывает нас. Нам нужно, наконец, понять, что же происходит на самом деле. Я чувствую, как доисторическое человечество убивает нас.
Начикет помедлит немного и добавит нетвёрдо:
— Мне нельзя рассказывать тебе об этом, но…
— Что? — встревожится наконец Артур.
— Кое-кто из Первого Сословия так испугался, что готов…
— Готов на что?
— Готов произнести Великое Заклинание, — кончит Начикет обречённо.
— Что?
Артур окаменеет, в глазах отобразится ужас.
— Они хотят, — продолжит Начикет мрачно, — чтобы я обнародовал результаты исследований. Им нужно доказать свою состоятельность перед твоим сословием и красными плащами. Но я не хочу раскрывать им ничего, я им не доверяю. Я лучше посвящу тебя в свои открытия. Тебя и Александра.
Артур ляжет на пол, закроет лицо руками.
— Нет, нет, я больше не доверяю им, — заговорит Начикет раскатисто, потирая пальцами высокий лоб. — Ты знаешь, мне порой начинает казаться, что Посвящённые становятся проводниками доисторического мира. Они этого не осознают, но действуют как вражеские агенты. У нас мало времени, Артур. Мы должны спешить. И уж если совсем откровенно, меня больше всего на свете сейчас беспокоит моя дочь. Она с детства очень чутко реагировала на всё, что творится в Первом Сословии. Однажды у неё увял любимый цветок. «Отец, — сказала она мне, — Омар в великом замешательстве. Ты должен навестить его и утешить». Действительно, я нашёл его в расстроенных чувствах. Это было в тот самый день, когда экспедиция Героев отправилась на поиски новых земель. Омар стоял на балконе, провожая взглядом корабли. «Они найдут земли, — произнёс он, не глядя в мою сторону. — Через несколько лет они вернутся и позовут за собой всех».
— Ты думаешь, что мы сможем помочь Юлии? — тон Артура переменится.
— Я почти уверен в этом. Но у нас мало времени. Если Посвящённые произнесут Великое Заклинание — всё потеряно. Юлия погибнет. Она зачахнет в рабстве духа, она никогда не смирится с порабощением.
— Так ведь порабощены будем мы и Герои. Вам-то что? Вы будете господствовать!
— Как ты не понимаешь, Артур? Порабощение не бывает односторонним. Порабощая другого, ты сам становишься рабом. Свобода произрастает лишь на почве любви. Там где царит страх или презрение, любовь умирает в зародыше. Раба можно бояться или презирать. Но если ты любишь его, он более не раб.
— Почему ты хочешь, чтобы мы работали втроём?
— Мне представляется, что равновесие будет найдено тогда, когда соберутся все Три Сословия.
— Но среди нас нет Героев.
— Александр.
— Он носит лиловый плащ, как и ты.
— Он из рода Героев и до возмужания носил красные одежды.
На лице Артура отобразится удивление.
— Об этом мало кто знает. — Начикет запнётся, смутившись, и продолжит, как бы осторожничая:
— В Пору Верности я дружил с его отцом. Потом, как водится, Паисий пошёл своим путем, а я своим. Это было трудное время. Никос наверняка рассказывал тебе.
Взгляд Артура займётся странным блеском, Начикет потупит взор и продолжит, запинаясь:
— Одним словом, я указал Омару на Александра, Омар заметил его дар и облёк в лиловый плащ.
Наступит молчание. Во дворе раздадутся шаги Александра.
— Он уже здесь, — Начикет вопросительно вскинет брови, голос его зазвучит торжественно:
— Так ты согласен?
