— Я в этом не разбираюсь. Вот пуля — это другое дело. Я не против смерти от пули. Но кончить жизнь в желудке этой кошки...
— Марабелль даже не ест сырого мяса, она предпочитает, чтоб его приготовили, а больше всего обожает печенье и оладьи.
— Печенье? — выдавил он.
— И оладьи.
Ангел бросил на нее взгляд, в котором явно читалось сомнение в ее умственных способностях, но тут же посмотрел опять на пантеру. Немного поколебавшись — бисквиты, значит, она любит! — Ангел выдернул одну ногу из-под морды довольно урчавшей Марабелль. Увидев, что кошка при этом даже не шелохнулась, он отдернул и вторую ногу. Затем выскочил из постели. Этого Касси никак не ожидала. И уставилась на голого Ангела широко раскрытыми глазами. У нее даже дыхание перехватило. Природа не поскупилась. У него было прекрасное, словно точеное тело, полное грации и скрытой силы, точь-в-точь, как у ее любимицы пантеры. Ей бросились в глаза шрамы от пулевых ран, их было три или четыре, и вообще, она была в восторге от его мужественного вида. Широкие плечи, плоский живот и длинные ноги, на которые он сейчас натягивал штаны. Ангел был зол, об этом говорил весь его вид. И причиной была она.
Он не замедлил это подтвердить:
— Ничего более скверного ты не могла придумать!
Касси прекрасно понимала, что он имеет в виду отсутствие с ее стороны какой-либо помощи в отношении Марабелль.
— Значит, мы оба поступили скверно, не так ли?
— Детка, когда я что-нибудь делаю, то делаю всерьез!
Она присела на край кровати и тихо промолвила:
— Я знаю.
Неожиданно Ангел оказался прямо перед ней, невзирая на то, что Марабелль сидела у ее ног. Он не успел надеть рубашку. Незастегнутые брюки едва держались на бедрах. Прямо перед ее лицом было его обнаженное тело, и Касси внезапно испытала дикое желание наклониться и прижаться к нему губами.
— То, что случилось этой ночью, к делу не относится. Просто это было искушение, перед которым я не мог устоять. Мне, конечно, жаль тебя, жаль, что все получилось именно так. Но если брать в расчет только меня лично — будь я проклят, если я хоть о чем-то сожалею!
Его попытка объясниться была для нее неожиданностью. Мог бы и не утруждать себя, она все равно не доверяла ни одному его слову, кроме того, правда, что он ни о чем не сожалеет. Да и с чего ему сожалеть? Ему это ничего не стоило и, уж разумеется, никак не скажется на его репутации.
Касси не отвечала и не поднимала на него глаз. К ее удивлению, Ангел поднес ладонь к ее щеке, но так и не коснулся ее. Мгновение спустя он опустил руку. Отчего ей неожиданно захотелось плакать? Она взяла себя в руки, резко встала и отошла от кровати.
— Надевай сапоги и уходи, — бросила она, направляясь к письменному столу. Выдвинув один из ящиков, достала его револьвер и повернувшись, швырнула ему оружие: — Он тебе, наверное, понадобится. Никогда не знаешь, что может принести новый день... Может, сегодня придется и пострелять...
Ангел поймал револьвер, но остался недвижим, ответив ей долгим взглядом. Девушка почти физически ощущала, как у него меняется настроение. Он как будто весь подобрался, стал жестче.
— Может, и придется...
Касси внутренне содрогнулась. Вот перед ней человек, который явился сюда три недели назад, жестокий, когда нужно, беспощадный, бесчувственный и бессердечный. Она вызвала эту перемену своей холодностью. Ну и пусть. Она уже привыкла именно к такому человеку, а вовсе не к тому, который испугался коснуться ее щеки.
Глава 23
Ангел сидел в гостиной над бутылкой текилы, которую принесла ему Мария из своих запасов. Чарлз Стюарт не употреблял спиртного, поэтому в доме не нашлось ни одной бутылки виски. Ангелу не хотелось ехать за виски в город. В таком настроении он тут же затеял бы какой-нибудь скандал.
В это утро он вторично побывал у своей жены и с тех пор ее не видел. Первый раз он настолько разозлился, что не заметил, как ушел босиком. Он почти дошел до конюшни и только потом заметил, что не надел сапог. Пришлось возвращаться, потому что других сапог у него не было. Выждав некоторое время перед дверью, чтобы успокоиться, Ангел постучался. Касси к этому времени тоже взяла себя в руки, и, пока они безрезультатно искали сапоги, она избегала говорить вызывающе.
— Учитывая присутствие Марабелль, можно поглядеть под кроватью, — предположила она. — Там она прячет все приглянувшиеся ей вещи.
— Прячет? — В мозгу у него зазвучал сигнал опасности. Я не собираюсь драться с твоей Марабелль из-за сапог.
— И не надо. Ты что, не заметил еще, что ее здесь нет?
Действительно, он и не заметил. Да и то сказать, как он мог хоть что-нибудь заметить, если все время не спускал глаз с Касси? Сейчас Касси была аккуратно причесана, одежда на ней в полном порядке, и, без сомнения, панталоны тоже там, где им и положено быть, но у него перед глазами стояла другая Касси, такая, какой он ее видел ночью, когда она лежала под ним. Длинные каштановые волосы разметались по подушке, высокие полные груди... и никаких панталон.
Ну вот, снова подступило! Ангел потерял счет, сколько раз за сегодняшний день у него вдруг становилось тесно в штанах при воспоминании о том, какой она была этой ночью. Он вытянул ноги и отхлебнул из бутылки. Текила не давала облегчения.
Опустившись на колени, он заглянул под кровать. Касси заглядывала с другой стороны. Разумеется, сапоги валялись там среди прочего хлама, там же пребывало и платье Касси с бледно-сиреневыми и белыми кружевами. Ангел вытащил сначала платье.
— Оно прекрасно сыграло роль свадебного платья. Только вот накидку надо было все-таки снять.
Не отвечая, она смотрела на него широко открытыми глазами. Он и сам не понимал, зачем это сказал, и, испытывая неловкость, добавил:
— Похоже, кошка его не испортила.
— Она не трогает одежду. Ее так воспитали.
— А как же сапоги?
— Это совсем другое дело. Марабелль к ним явно неравнодушна.
— Запах кожи?
— Скорее, пота.
Касси это сказала таким веселым тоном, словно он сам должен был догадаться. Она вызывала у него желание засмеяться в самый неподходящий момент. Но он сдержался. Забрав сапоги, поспешно вышел из комнаты, опасаясь поддаться искушению и снова овладеть ею.
Не надо было вчера вечером подниматься сюда. Он ведь прекрасно это понимал. Вот уж глупость так глупость! Не приложив никаких усилий, он получил право обладать той самой женщиной, которая вызывала в нем сумасшедшую страсть.
После того как мысль о Касси захватила его целиком, сопротивляться желанию было уже бесполезно. Он не лгал ей сегодня утром. Однако ее не интересовали его доводы или то, что она теперь стала его слабым местом. Она все еще была сильно расстроена тем, что их брак, свершившийся под нажимом, он превратил в настоящий, хотя и временный.
