Новобрачные скрываются в здании. Эх, живые деньги мимо едут! Законная статья фотографического дохода. Ничего, перевернётся и на моей улице грузовик с невестами.
Товарищ Комаров с кислой миной и в отвратительного цвета костюме появляется из за угла. Видя меня, он притормаживает, словно надеется свернуть и смыться.
— Доброе утро! — радостно спешу к нему. — А я решил к вам заскочить, пока, значит дела не захлестнули…
— Что тебе? — бурчит он, вращая ключ в двери.
— Как что? — изумляюсь, — вчера же шел разговор про укрепление материально-технической базы редакции районной газеты. Я не только готов в этом деле помочь. Всё уже сделано! Надо только чеки по бухгалтерии провести.
— Задним числом? — кривится Комаров.
— Перед Сергеем Владмировичем МЫ, — выделяю это слово, — задним числом отчитались. Он вас даже похвалил, если не ошибаюсь.
— Что за чеки? — даёт он слабину.
— Фотоувеличитель и экспонометр, совершенно необходимые в работе вещи, — говорю. — Еще будет нужна сама фотокамера. Ну и так, по мелочи… кюветы… реактивы…
Ничего удивительного в моих действиях нет. Это в будущем районные областные и прочие печатные издания станут отдельными предприятиями, с весьма чахлыми бюджетами. А пока это гордый рупор районного комитета КПСС, и финансируется на средства партии.
Тем более нет никакой чуши с конкурсами и котировками, где побеждает не лучший вариант, а самый дешёвый. Зачем, если торговля везде советская, а цены на гирях отливают.
Комаров берёт из шкафа толстую папку с верёвочными тесёмками, копается в ней и извлекает отпечатанную на машинке бумагу.
— Как же так? — восклицает он. — Зачем что-то укреплять? На балансе районной газеты числится фотоувеличитель Нева, аппарат "Зоркий — 5", вспышка… кюветы… бачки… и так, по мелочи… — передразнивает он меня. — Либо Марина Викторовна всё это просмотрела, либо дело пахнет статьёй о хищении социалистической собственности.
Друзья! Рад сообщить, что у книги появился свой наградной чибик!
Он изображает главную редакторшу газеты "Вперёд!" Спортсменку, комсомолку и просто красавицу Марину Подосинкину.
Для тех, кто раньше не слышал этого слова, рассказываю. Чиби это мультяшное и очень милое изображение героя книги.
Все подробности в блоге: https://author.today/post/334145
Блог доступен ТОЛЬКО для друзей и подписчиков!
Глава 21
— … проник в здание путём… путём… залезания в окно… интересно, почему окно было открыто?
— Лето, — пожимаю плечами я, — жарко.
Капитан Грибов категорически не дружит с пишущей машинкой. Так что я оказываю добровольную помощь органам правопорядка. Есть у меня и собственный интерес. Раз уж я оказался в эпицентре происходящего, то мне как можно дольше хочется оставаться в курсе дела.
Этим утром сонный Берёзов всполошило чрезвычайное происшествие. Некто неизвестный под покровом темноты проник в здание редакции. Никакого взлома или технических средств он при этом не использовал. Окно было открыто, а подоконник со стороны улицы находился чуть выше пояса мужчины со средним ростом.
Злоумышленник ураганом прошёлся по кабинетам сотрудников, уронив и перепутав намного больше, чем похитил. У выпускающего редактора Зинаиды Брюмель украли флакон лака "Прелесть" , у обозревателя Петра Неклюдова стакан с подстаканником, а у спецкора Уколова -— три яблока. Из кабинета главного редактора нежданный гость унёс пишущую машинку со сломанной кареткой.
Также неизвестный обнаружил в чьем-то столе бутылку армянского коньяка. Версию, что вор принёс алкоголь с собой, отмели, как сомнительную, однако во владении спиртным никто из работников редакции не признался.
Стакан с початой бутылкой и огрызками от яблок обнаружили в фотолаборатории. Здесь злоумышленник устроил циничный пьяный загул.
Вор снял скатерть со стола заседаний в Ленинской комнате, и связал похищенное в огромный узел. Но переоценил свои силы и бросил всё прямо у порога в редакцию, попытавшись спрятать в кустах смородины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Здесь узел и нашла Марина Подосинкина, которая появлялась в районке раньше всех.
Когда я подхожу к месту своей новой работы, редакция гудит, как растревоженный пчелиный улей. Весь творческий коллектив в полном составе стоит на улице. Здесь же, знакомые мне капитан Грибов и младлей Степанов.
Николай, с которым мы час назад виделись на пробежке, радуется мне и жмёт руку в духе "держи краба". Грибов ведёт себя строго, но тоже кивает, как знакомому.
Сотрудники редакции наперебой рассказывают милиции про нанесённый ущерб. Они взволнованы, и это понятно. Любая кража, это серьёзный шок. Посторонний и недобрый человек вторгся в личное пространство, трогал вещи, хватал их своими грязными ручищами, даже если потом оставил их на месте.
После этого люди чувствуют себя незащищёнными, словно подверглись физическому насилию. Одни компенсируют свой страх громким голосом и агрессивной жестикуляцией, другие испуганы и подавлены.
— Что ещё пропало, граждане?
— Подстаканник пропал. Наградной! За двадцать лет трудовой деятельности!
— Вот негодяй, на святое покусился.
— Да вот же он, подстаканник ваш!
— Вот сволочь!
— Ой, и ложечка моя нашлась!
Подосинкина сидит на ступеньке крыльца. Энергии в ней, как в марионетке, которой обрезали все верёвочки. Слишком часто в последнее время на её хрупкие плечи обрушиваются удары судьбы.
Вокруг редакции собирается толпа. Народу скучно, а это даже интереснее, чем футбол по радио. Версии выдвигают две. В одной фигурирует беглый заключённый, из колонии, которая находится в соседнем районе. В другой, некий турист, отбившийся от группы в поисках алкоголя. Поверить в то, что подобное мог провернуть кто-то из местных, общественность не может.
Все местные жители отличались кристальной честностью, а ещё знали, что в редакции совсем нечего брать. Пришлый же мог принять приземистое здание в темноте за продовольственный магазин. Зачем ночью лезть в продовольственный, не уточнялось. И так понятно, что за водкой.
— Получается, ничего не пропало? — подводит итог Грибов.
— Да…
— Вроде всё на месте...
— Яблоки мои пропали, одни огрызки остались! — Уколов сверкает стёклами очков.
Грибов с облегчением захлопывает папку. "На "нет" и суда нет", читается у него на лице.
— Минуту, товарищ капитан, — говорю. — кое-что посмотреть надо.
— Где посмотреть? — капитан идёт за мной.
Веду его в лабораторию. За мной, чуть ли не наступая на пятки, идёт Подосинкина. Следом все остальные.
— Коробка была, —показываю в угол комнаты, — большая, картонная. С аппаратурой.
— С какой аппаратурой? — капитан похож на охотничьего пса, взявшего след.
— Какая коробка?! — у няши округляются глаза. — Альберт, что ты несёшь?!
— Марина Викторовна, — подчеркнуто, соблюдаю субординацию, — вы сами сказали, что тысячу лет сюда не заглядывали. Вчера тут вся комната была завалена хламом. Вот под ним коробка и нашлась.
— Молодой человек, а вы тут чем занимаетесь? — уточняет Грибов.
— Так он фотограф! — радостно вклинивается Степанов, — работает он тут!
— Стажёр, — уточняю, — оформляюсь в штат, а вчера, как раз делал уборку в лаборатории. Коллеги, вот, помогали...
Коллеги, которые палец о палец не ударили, дружно кивают головами.
— И что за оборудование? — Грибов не даёт сбить себя с толку.
— Я не разбирался, — говорю, — там кювета сверху лежала, ну, ванночка для фотографий. А что под ней, я не посмотрел. Устал вчера очень, столько хлама перетаскал. Решил сегодня разобраться. А тут такое...
— Товарищ главный редактор, неужели вы не знаете, что за техника была в лаборатории?
Няша хмурится. На её лобик набегает складочка.
— Я не видела там никакой коробки, — сообщает она.
