которых господствует подражательный проамериканский джаз (боп, кул). В центре города возвышается железобетонный собор какого-то диснеевски-чудовищного розового цвета, белой краской на бетоне нарисованы как бы линии камней… Если бы не дом Гёте, то нельзя было бы и определить, старый это город или новодел. Так и не удалось понять, насколько дом Гёте уцелел в этих бомбардировках. Возможно, это секретная информация, затрагивающая американо-германские отношения. То, что он вроде уцелел и при этом кухонная утварь не совсем та, что была на кухне семьи Гёте, а «подлинная кухонная утварь той эпохи», наводит на некоторые сомнения. Вот, к примеру, в маленьком Арле (Франция), где не было ни одного немецкого солдата, американцы произвели «точечную» бомбардировку и разбомбили напрочь дом Ван Гога. Фабрику по производству роялей «Bechstein» в одноименном австрийском городке и ее столетние склады выдержанной древесины бомбила американская авиация уже 5 часов непрерывно, пока все не сгорело. И так далее… То, что не смогли разбомбить, продолжали разрушать экономическими мерами принуждения уже после войны, как фасады домов в Кройцберге. Ясно, что война эта была не против германского фашизма, германской военной машины (дом Ван Гога в Арле, фабрика роялей в Австрии), сколько против немецкой и шире — европейской культуры. В свете этого мне не кажется случайным и убийство композитора Антона фон Веберна, который был застрелен американским солдатом на пороге собственного дома уже после окончания войны, когда вышел покурить на крыльцо в комендантский час.
В доме Гёте экскурсовод обратила внимание на детский кукольный театр, которым играли Гёте и его сестренка. Стоимость его в середине XVIII века превышала годовое жалование служанки в их доме. Мне пришел на память его оппонент Ницше об аристократии: «Грек благородного происхождения находил между высотой своего положения и самым низким положением такое чудовищное количество промежуточных ступеней и такое расстояние, что он едва ли мог отчетливо видеть раба»… Конечно, демократия всегда основана на рабстве, причем количество рабов должно в 7–8 раз превышать количество свободных. А из разговоров с гидом-экскурсоводом (уроженкой Красноярска) я понял, что наша экскурсия была заказана не просто как ознакомительная с городом, а как тенденциозная, с подзаголовком «Франкфурт — колыбель германской демократии».
Страшные лица немецких пенсионеров и особенно пенсионерок. На левом берегу, вдоль набережной, расположены художественные музеи — от изобразительных искусств до музея немецкого кино. Босх в Штеделевском институте. Его персонажи — на улицах Франкфурта. Огромная, преимущественно турецкая барахолка на набережной Майна.
Далее, вверх по Майну, — Ашаффенбург. Разрушен во время войны англо-американской авиацией (всего лишь!) на 50 %. Замок — летняя резиденция майнцско-го архиепископа. Из экскурсии по Ашаффенбургу следовало, что при архиепископе коррупция была исключительным источником процветания города. Седьмой голос майнцского архиепископа при выборах императора Священной Римской империи германской нации был решающим. В город перед выборами съезжались представители различных князей и партий с щедрыми дарами. Вывод, который напрашивался, но ни разу не был произнесен вслух (о немецкая политкорректность!): продажность как принцип демократии и католической церкви. Видимо, такие экскурсии должны были иметь большое воспитательное значение. Оказалось, что Ашаффенбург — это еще один «третий Рим». Один из маленьких, захолустных римчиков.
После посещения замка архиепископа мы с вологодским медиамагнатом Германом Титовым отправились приобщиться к сидру. Иоганн Вольфганг Гёте в «Dichtung und Wahrheit» хвалился, что по молодости выпивал то ли 5, то ли 7 литров сидра — и это не кажется пустой похвальбой после того, как отведаешь напитка. Зона си-дропроизводства и преимущественного сидропотребления ограничивается землей Гессен и простирается по Майну до города ирландских монахов — Вюрцбурга.
В Вюрцбурге я ничего не узнал ни про процент разрушения от американских бомбардировок, ни про сущность и издержки демократии. Небольшой, но очень красивый городок со старинным мостом через Майн со статуями Святого Киллиана и других ирландских монахов. Мы отправились гулять по городу не с экскурсоводом, а с очень симпатичной девушкой-волонтером из Восточной Германии, которая приглянулась одному из сакс-мафиози.
Вообще хочется заметить, что ГДР сформировала некую народоподобную общность внутри германской нации, чем-то неуловимо близкую нам и почти родную. Что касается девушек, то они безусловно симпатичнее в бывшей ГДР, чем в Западной Германии. Возможно, это связано с тем, что на территории Восточной Германии в прошлом обитали славяне (даже немцы знают, что название города Berlin — вовсе не от «barlein», не имеет никакого отношения к медведю [bar], а от древнезападнославянского «берло» — «низкое место»; так же дела обстоят почти со всеми топонимами в Восточной Германии), и в местном населении чувствуется славянская кровь, а возможно — последствия пребывания группы Советских войск.
Может быть, в привлекательности для нас восточных немок существенную роль играет мимика? Западная Германия и Западный Берлин были очень сильно американизированы. Возможно, потерпевшие поражение страны и народы имеют некую восприимчивость к элементам культуры оккупантов. Во всяком случае, восточные немцы, имея массу сходных с нами мелких, но совокупно значимых черт, выделяются отсутствием американской ничего не обозначающей маски-улыбки. На протяжении тысячелетий мимика была существенным средством общения людей, и улыбка означала симпатию. А вот в американской культуре — стала некой формой соответствия стандарту, ну как прикрывание наготы в общественном месте, отсутствие запаха пота, — и перестала что-либо обозначать в эмоциональном плане. Таким образом, западное лицо для нас выглядит как личина, социальная маска, униформа — то, что наши предки назвали бы «рожей» или «харей»… Губы растянуты в неестественной резиновой улыбке, а глаза — злые и холодные. Вот, пожалуй, наших соотечественников и представителей других неамериканизированных (пока еще) народов можно опознать по неформальному выражению лица («…лица необщим выраженьем…»).
Далее по каналу Майн-Дунай — Бамберг, еще один средневековый германский город. Согласно современной легенде, покровительница Святая Кунигунда покрыла полами своей мантии Бамберг, наслав облачность, и американская авиация почти не разбомбила его. Обрушилась лишь толстенная штукатурка одного из домов, и открылось, что средневековые дома в центре — не каменные, а деревянные. Особенно запомнился собор, сад епископа и маленькая Венеция на берегу Регнитца. Один из немногих шансов, а может быть единственный, увидеть, как выглядели немецкие города до войны. В результате затянувшейся экскурсии мы опоздали на автобус и вынуждены были довольно долго брести к теплоходу вдоль канала Майн-Дунай. Концерт «Сакс-мафии» состоялся в пивной «Wilde Rose Keller». Нашему выступлению предшествовали записанные на минидиск башкирские народные бас-гитары и ритм-боксы, а также выступление башкирских солистов, которые пели и танцевали под эту фанеру (ансамбль Гаскарова). А в это время три сотни посетителей этого, скажем, парка, так как огромные столы стояли
