Соловья он переживал. И не только потому, что тот как-то выделил Эн изо всех и наделил льстящей ему особенностью. Но просто потому, что представить себе жизнь в их бараке без него сложно – как будто если уйдет живой Соловей, то останутся одни лишь тени. А жить в мире теней Эн было бы жутковато. Поэтому он продолжал слушать разглагольствования парня, рассказы, приготовления и планы, с трудом удерживая тоскливое: «Может, не надо?»
Ему с трудом верилось, что в сторону болота можно убежать. Со стороны долины периметр был обнесен частоколом, а со стороны болота никакого частокола не было – столько дерева у них не нашлось. С той стороны стоят вышки и пущена защитная волна, которая тут же блокирует любые чипы, – это им показывали на слайдах и навеки запечатлел в их мозгу голос с аудиозаписи. Слайды показывали, как мерцает волна, огибая периметр, и как падает человек, приближающийся к ней. Соловей убеждал, что это все неправда. Волна пущена для устрашения, это просто лазерное шоу, которое никак не может впрямую повлиять на человека. Да и болото – тоже выдумка хозяев для того, чтобы напугать и внушить бессмысленность попыток побега.
«Но проверять эти выдумки почему-то совсем не хочется. Почему же он так верит в то, во что ему просто хочется поверить?» – грустно размышлял Эн над судьбой друга, нагружая руду в вагонетки.
– На самом деле главное – как-то нейтрализовать тех, что на вышках. Они-то точно не муляж и тут же начнут стрелять. Помнишь, недавно мы слышали выстрелы, а потом – отрубленные ступни в столовой. Значит, кто-то пытался бежать, и охранники с вышки просто пристрелили его.
«Так и любого пристрелят, и зачем это все?» – пытался спрятать свой обеспокоенный взгляд Эн, благо в полусумраке барака это было нетрудно. Он часто совсем не хотел слушать Соловьиные «песни», но не слушать тоже не мог.
– Тебе не кажется странным, что одни люди жестко используют других, распоряжаются их свободой и жизнью, а те соглашаются на это? Почему? – будоражил сознание Эн тайный повстанец, пока они вместе мыли полы в свою санитарную очередь. Все было грязным – пол, который приходилось отскребать после сотни рабочих ног, приносящих каждый день пыль и грязь из шахт, вода, которую им уже почему-то мутной наливали в ведро, и тряпки, которые в этой грязи совершенно невозможно было отмыть.
Из-за этого мытье полов превращалось в еще большее размазывание грязи, после которого их наказывали за то, что плохо помыли. Соловей всегда очень возмущался этому факту, получая штрафные, а Эн не понимал – чему возмущаться-то? Да и в чем смысл? Им еще ни разу после этих протестов не дали чистую воду. Просто так у них все устроено. И если все время возмущаться, то твоя и без того непростая жизнь будет адом, а потом тебя просто убьют.
В тот день, с самого холодного, промозглого утра, Соловей был воодушевлен больше обычного.
– Если получится, то сегодня! – подмигнул он приятелю, спросонья не очень понимающему, о чем это он. – Слышал? Вертолет! Значит, все, что говорил инженер, – правда. Сегодня в периметр прилетает кто-то из главных – что-то с инженерами будут решать, те сказали, что придумали более эффективную технологию извлечения никеля из руды, но им нужны дополнительные материалы. Пока химикам не очень верят, поэтому они хотят кому-то из главных воочию показать, что все сработает. А значит, часть охраны снимут с вышек и направят в шахты, потому что боятся нападения и бунта, а часть – к инженерам, чтобы защитить приехавших «шишек». Поэтому сегодня – все шансы, понял?
Эн вяло кивнул: «Понял».
Но все в этот день пошло совсем не по плану. Как только они, отстояв очередь в нужник, умылись ледяной водой и натянули рабочую одежду (спецовок им не выдавали, и каждый ходил в обычной одежде: штаны, футболка, рубаха, ботинки, бушлат и шапка на холодные времена), в барак вошли двое. Старейшина кивнул в сторону Соловья, его схватили и вывели из барака прежде, чем Эн успел что-то сообразить.
Уже к завтраку свежеотрезанные ступни стояли в столовой. Эн вместо того, чтобы есть, подсел к старейшине и злобно зашептал:
– Это ты, сука, его сдал? За что? Что он тебе сделал?
– За подготовку побега, вот за что! А то непонятно будто, к чему у него дело шло. Считает, что он самый умный, да? Думаешь, не понимаю, о чем вы там шепчетесь? К вечеру, после совещания, заберут и инженера, а ты следующий, – он хрипло хохотнул, отправляя очередную ложку с серой кашей в рот. – Радуйся пока своим ногам, ссыкло, завтра уже я им порадуюсь. Умные больно все. Свободы им захотелось, ишь. Вот ты пока живи еще один день и бойся, а я буду смотреть за тем, как ты, ссыкло, боишься. Все в этой дыре развлечение, – теперь уже от души громко и сипло захохотал старик.
Эн онемел: его-то за что? Он же ничего такого не хотел! Он-то никуда бежать не собирался! Его за что? Во рту вдруг стало сухо, язык присох к небу, и он лишь вытаращился, глядя неподвижным взглядом как будто сквозь старика.
К шахте Эн пришел на ватных ногах. Автоматически он грузил вагонетку, как будто со стороны наблюдая за тем, как пустеет его голова и слабеют руки. Старик, работавший в соседней бригаде, поглядывал на него, мерзко ухмыляясь. Этот жуткий взгляд садиста, получавшего удовольствие от его страха, – единственное, что привело Эн в чувство как раз за несколько минут до сигнала тревоги.
Неожиданно послышались какие-то взрывы, выстрелы, зазвучала сирена, набежала охрана, стала теснить их назад, в шахту, опуская решетку и сдерживая людей. В какой-то момент Эн, сам не понимая, почему, протиснулся к выходу, присел, сгруппировался, выкатился из-под опускающейся решетки, почти поцарапав спину ее зубьями, и метнулся в боковой проход, чувствуя, как пули взрывают фонтаны из пыли совсем рядом с ним.
Проход был темным и длинным. Он просто бежал, не имея никакого представления о том, куда ведет этот тоннель. Внутри гулко отдавался его топот, многократно отражаясь от темных сводов, – казалось, что на звук его шагов сейчас сбежится весь периметр. Но, на его удачу, через несколько минут проход вдруг выплюнул его совсем недалеко от бараков. Под нарами Соловья в самом углу Эн нашел его старые ботинки и какую-то грязную ветошь, потом забрал рюкзак и выскочил наружу. Спрятавшись за стену, решил немного отдышаться и осмотреться. Возле шахты раздавались выстрелы, по-прежнему орала сирена, отовсюду к
