Баста метнулась в кусты и через минуту вынырнула оттуда с «вонючкой» – так называли они эту траву за сильный запах. Если растереть ее в ладонях, а потом втереть в тело, то даже малая ее часть напрочь отгоняет мошек, комаров и слепней. Без нее каждое лето они бы сходили с ума. Сами они давно уже не чувствовали этот запах, привыкли, хотя поначалу он им казался чудовищным.
– Может, в твоем рюкзаке и иголка с ниткой есть? – как всегда сурово спросила Баста, недобро глядя на Эн.
Иголка нашлась, и мелкая помогла ей сделать из оборванной юбки слабое подобие шорт, за что Баста впервые за все время их знакомства сказала почти душевное «спасибо». Она чувствовала себя настолько свободной, что ей хотелось скакать по лесу, улыбаться и вскидывать свободными ногами, точно молодой жеребец.
– Замерзнешь, – кратко прокомментировал Эн – его штаны были из довольно плотной ткани, не то что эта тряпка.
– Плевать! – крикнула Баста, воздев руки к небу.
– Тише, не кричи. Мы же не знаем, кто нас может услышать, – забеспокоилась Хо.
* * *
Кью выдерживала поход на удивление хорошо. Она радостно подскакивала рядом с Эн и временами забегала вперед, что ни он, ни мать не одобряли, все время осаживая ее. Замыкающей шла Баста с копьем в руке.
Выяснилось, что ни Эн, ни тем более Хо охотиться не умели. От ручья они давно отошли, и поблизости пока не было видно других водоемов. На ягодах долго не протянуть, хотя временами попадались грибы. Благодаря Басте их насытили два зайца и белка – отличная добыча прошлого дня. Им пришлось сделать долгий привал, чтобы Баста смогла поохотиться.
– Мама, а почему мы так и не встретили волков, о которых нам так много рассказывали в лагере?
– Пока не встретили, Кью, но надо быть осторожными – один волк не так опасен, как стая, ты же помнишь? Мы должны все время быть настороже, – Хо уже порядком устала, да еще и ботинки, не готовые к такому переходу, стали разваливаться, из-за чего ноги почти все время были мокрыми. К тому же загноилась большая царапина, которую она получила, пока бежала на голос дочери, щебечущей, как птица. Пыталась заматывать ногу с травами, но лучше не становилось. Ее начинал бить озноб, ноги подкашивались, и несколько раз она чуть не упала на острые камни.
Лес менялся: почти весь мох исчез, появилась трава, деревья стали попадаться чаще и были чуть выше. Некоторые травы Хо уже совсем не знала. Местность казалось ей совсем чужой, она ощущала себя как в каком-то кошмаре, когда изо всех сил стараешься, но не можешь двинуться с места. В какой-то момент у нее закружилась голова, и она осела, почти потеряв сознание. Эн и Кью метнулись к ней, но не успели ее подхватить, и она как-то грузно повалилась возле старого пня. Баста в это время резко обернулась, выставив впереди себя копье. Среди деревьев метнулась чья-то тень.
– Тихо! – прервала она беспокойные причитания «Мамочка!» взволнованного ребенка. – Похоже, волк. Хорошо, если один. Следи с той стороны, – махнула она мужчине, вытаскивающему нож.
«Волк!» – все равно испуганно вскрикнула Кью, несмотря на запрет. Кусты затрещали, и стало тихо.
– Когда я говорю тихо, ты должна молчать, ты поняла меня? – злющая Баста сгребла девчонку в охапку.
– Эй, полегче, она всего лишь ребенок. А волк твой предпочел уйти, – разнял их Эн, обнимая совсем перепуганную Кью.
– А я бы предпочла его прикончить! – все еще злилась Баста, продолжая осматриваться.
* * *
Хо лежала в жару несколько дней. Кью насобирала какие-то травы, все, какие нашла и вспомнила, варила матери горькие отвары и меняла повязки на ноге. И в какой-то момент, плавая в собственном поту, Хо вдруг поняла, что выплывает, как будто ее мотало-мотало в горячем омуте, а потом раз – и выбросило на берег. И вот она лежит – обессиленная и пустая, рядом горит костер, пахнет жареным мясом, где-то неподалеку слышится ругань Басты, которая учит Эн бросать копье.
– Дочка моя где? – просипела она слабым голосом. – Где Кью?
– Очнулась-таки, – улыбнулся Эн. – Она пошла к ручью, набрать воды, поиграть. Ты не волнуйся, тут недалеко.
– Не волнуйся, – пробормотала женщина, с трудом приподнявшись. – Будет у тебя ребенок, посмотрю я, как ты не будешь волноваться, герой.
– Да я вижу ее отсюда… точнее, видел. Только-только видел. Кью! Эй! Мы же договаривались, что ты играешь так, чтобы я тебя видел! Эй! – Эн вдруг почувствовал, как его сердце подкидывает прямо к горлу в каком-то страшном предчувствии, и сорвался с места. Возле ручья никого не было.
– Следы! – закричала Баста, указывая на песок. На нем были отчетливо видны отпечатки ботинок большого размера и след то ли палки, то ноги, которую тащили по песку. – Ты вправо!
Сама Баста перепрыгнула ручей и зашла слева. Заметив, как вдалеке зашевелились кусты, а потом мелькнули розовые клеточки, она в три прыжка оказалась возле них: большой бородатый мужик, зажав выкормышу рот, тащил Кью сквозь чащобу. Баста замахнулась копьем, а мужик в этот момент резко повернулся и вскинул ружье.
Пуля летит быстрее, чем копье, но, к счастью, целился мужик хуже, чем охотница. Копье вонзилось ему в горло через доли секунды после того, как пуля с тихим свистом пролетела немногим левее уха Басты. Кью высвободилась из его хватки и, подбежав к Басте, вцепилась в ее голую ногу. Та неожиданно для самой себя обняла ребенка и даже произнесла:
– Ну что, выкормыш, испугалась?
Эн и бледная от ужаса Хо подбежали к девочке, пока Баста с большим удовольствием вытаскивала копье и забирала ружье у агонизирующего бандита. Патронов при нем оказалось немного, зато с каким наслаждением она стянула с него страшно вонючие ботинки и штаны! Всю одежду было решено постирать в ручье. В карманах нашлись бесполезный табак, еще один нож, спички и горсть каких-то семян и ягод. Эн настоял на том, чтобы мужика, раздетого почти догола – все его бледное тело было в синяках, шрамах и кровоподтеках, похоронили.
Хо еще долго трясло от мыслей о том, что это чудовище могло сделать с ее дочерью, и участвовать в похоронах она отказалась. Баста только сплюнула: «Собаке собачья смерть!» – и тоже занялась своими делами. Поэтому хоронили его Эн и Кью: «Понимаешь, он все же человек, хоть и враг нам, а мертвых людей принято хоронить», – приговаривал Эн, ковыряя палками твердую землю, пока Кью собирала ветки, чтобы прикрыть неглубокую могилу.
На следующее утро они снова двинулись в путь.
