Хо давно растеряла остатки решимости и веры в успех их бегства. Волки, бандиты – все, чем пугали их в лагере, оказалось правдой, и это точно были еще не все беды, что ожидали их на пути к мифическим свободным поселениям. Если бы Басты не было рядом, они бы уже погибли и никто не защитил бы ее крохотную дочь, только начинающую жить.
Эн тоже все больше проникался к амазонке благодарностью и уважением, с ужасом думая о том, как сам сражался бы с тем мужиком. Это только в своем воображении он был способен на все, чтобы защитить Кью, но в реальности тогда растерялся. Баста с нескрываемой досадой отдала ему ружье и рассталась с ним только потому, что копье, если что, кидать будет некому, а стрелять худо-бедно этот умеет.
* * *
Ночами стало сильно холодать. Кроличьи и беличьи шкурки очень помогали сохранить хоть какое-то тепло, но сшить из них что-то толковое было сложно: игла была не самая подходящая и плохо пробивала тугую кожу. Временами они голодали, почти все время мерзли ночами и почти все время боялись. Все, даже Баста. Один раз напоролись на стаю волков – два снаряда из восьми распугали стаю, но за то, что не попал ни в одного из них (хотя они были далеко, за деревьями, к тому же было почти темно), Эн получил серьезную взбучку от Басты.
В тот день он, как всегда, шел впереди группы и вдруг почувствовал, что теряет опору: его правая нога стала проваливаться, он тут же оперся на левую, но и она стала погружаться в жижу.
– Болото, – крикнул он, – все назад!
Его охватила паника: уцепиться было не за что. Он обернулся и увидел, что его отряд встал – никто не утопал в трясине, все смотрели на него в немом удивлении.
– Давай назад, двигай назад! – скомандовала Баста.
– Я не могу! – рявкнул он, понимая, что совсем не чувствует своего тела.
– Эй, – чуть придвинулась к нему Хо, – давай руку и просто сделай шаг назад.
– Не подходи! – снова закричал Эн. – И тебя засосет, ложись и найди какую-то длинную палку.
– Ой, ладно, – буркнула Баста и, подойдя к нему почти вплотную, что есть силы дернула его за руку. Он упал, пополз, сел и ошалело уставился на стоящую рядом женщину.
– Что это было? Почему я тону, а ты нет?
– Может, потому, что там нет никакого болота? – охотница присела перед ним, крутя пальцем у виска.
– Как это – нет болота? Меня ж засасывало, я чувствовал, как ноги погружаются в трясину!
– Смотри! – она подошла к тому же месту, где только что стоял он, спокойно на нем потопталась, даже попрыгала, потом картинно закричала, вскинув руки: «Спасите, меня засасывает!», заржала и снова присела рядом с ошалевшим напарником. – Померещилось тебе, чувак. Крыша у тебя едет, чердак подтекает. Лечиться надо. Ладно, привал.
Развели костер. Хо и Кью пошли за водой. Эн не мог унять дрожь в ногах и приговаривал: «Но как это может быть, я же чувствовал!» Даже тот факт, что его ботинки ничуть не промокли, его не убеждал – так явственно он помнил это ощущение!
Когда они снова двинулись в путь, он не смог заставить себя пойти первым.
– Ладно, идешь замыкающим, – буркнула Баста и пошла вперед. Но даже тогда он не мог преодолеть ощущение какой-то невидимой черты, после которой его ноги снова начинали уходить под землю.
Они решили пойти немного в другую сторону, но и там повторилась та же история. Вернулись назад. Назад – ничего страшного, вперед – никак. Странное ощущение, как будто сходишь с ума: в это совсем не хочется верить, кажется, что либо вот-вот сейчас что-то прояснится и всему этому найдется какое-то простое объяснение, либо обнаружится, что с ума сошли другие. Они просто не понимают, как все это опасно: как легко погибнуть в трясине, ведь именно поэтому он бежал, не останавливаясь, когда вырвался за периметр. Прямо за забором там начиналось болото, в котором увязали все беглецы, которых не удалось поймать или убить до того, как они пересекут периметр.
Эн не понимал, что с ним творится. Решили сделать привал на ночь. В этих местах ночь не была тихой: все время что-то шуршало в траве, летали птицы, трещали стволы и ветки. Конечно, он не мог спать, хотя, может, и стоило бы. Ведь завтра, когда он проснется, все будет, как прежде: они поднимутся, вскипятят воду, погрызут вяленое мясо и снова пустятся в путь.
Хо испуганно подскочила – кто-то тряс ее за плечо.
– Кью? – дернулась она.
– Нет, это я, тихо, – сказал Эн, приблизив к ней лицо, чтобы она могла увидеть его в темноте. – Слушай, я, кажется, все понял: поутру вам нужно будет идти дальше без меня. Я хочу уйти до рассвета, чтобы Кью не сильно расстраивалась. Скажешь ей, что я решил идти другой дорогой, в обход.
– С ума сошел! Куда ты собрался один, ты же не выживешь! А как мы без тебя? Что ты там понял? Мы даже не знаем, где эти чертовы поселения! Это же была твоя идея, а теперь что, ты линяешь? Бросаешь нас? Совсем охренел? – в ней начала подниматься такая ярость, что казалось, она могла бы его убить: все, что она не высказала навсегда покинувшему ее Сапу, она собиралась сказать ему сейчас! Да она лучше и вправду лучше убьет его, чем отпустит!
– Это все чип. Они, видимо, запрограммировали нас. Поэтому никто не мог сбежать за периметр. А я почему-то сначала смог, но вот теперь не могу. Хрен знает, что с этими чипами, тогда шел сильный дождь, может, вода попала, закоротило что-то. А вот теперь подсохло и сработало. Я не знаю, ну как еще объяснить, что я реально не могу шага ступить дальше вот той черты? Вам хоть бы что, а я не могу! Ты-то мне веришь, что я не могу?
– Да верю я, верю. То есть ты думаешь, что не можешь идти дальше, потому что веришь в то, что там болото, которое тебя засосет? – Хо немного успокоилась и поежилась.
– Ну типа того, да.
– И ты проделал весь этот путь, сделал то, что не мог сделать ни один мужик из вашего чертового периметра, потом спасал нас и вел через этот лес только затем, чтобы сдохнуть возле этого воображаемого болота?
– Ну спасала всех нас в основном Баста, но да.
– Послушай, может, тебе снова бежать? Ведь когда ты выбежал за
