вернулась в ЛА — мой телефон 323 779 0562 — до скорого ц крис
В фильме Терри Гиллиама «Двенадцать обезьян» добровольца Джеймса Коула переносят назад из будущего навстречу судьбе, мельком увиденной им в раннем детстве. Ребенком Джеймс Коул стал свидетелем того, как в аэропорту расстреливают незнакомца. Эта сцена постоянно ему снится. Но только три десятилетия спустя за несколько секунд до смерти в аэропорту он понимает, что стал — или всегда был — тем незнакомцем. Фильм «Двенадцать обезьян» был вдохновлен двумя французскими экспериментальными картинами: «Взлетной полосой» и «Без солнца» Криса Маркера. «Без солнца» основан на письмах документалиста Шандора Красны из путешествий между Токио и Северной Африкой.
Всю осень каждый раз, когда в доме на Сикрест-лейн звонил телефон, я гадала, не Гэвин ли это. Я поднимала телефонную трубку, вслушивалась в статический шум воздуха, проходящего через древний кабель в глобальную волоконно-оптическую сеть на своем пути вокруг света. Привет, — сказал бы он. — Это Африка.
В фильме «Без солнца» рассказчик читает отрывки из писем, которые Красна написал во время съемок на островах Зеленого Мыса в Северной Африке: «Он противопоставил африканское время европейскому… Он сказал, что в девятнадцатом столетии человечество разобралось с пространством и что главный вопрос века двадцатого состоит в сосуществовании различных понятий о времени…»
Я сидела в Лос-Анджелесе и ждала. Гэвин не звонил.
В Токио Красна обнаружил текст стихотворения Сана Тагути:
Кто сказал, что время лечит раны
вернее было бы сказать, что время лечит всё, кроме
ран…
если желающее тело перестало существовать для другого,
то остается именно рана, лишенная тела
Могла ли я оплакивать отсутствие голоса? Голоса, который даже не был цельным, а только разобранным на части и воссозданным цифровыми технологиями?
«Если и можно счесть это историей любви, — пишет Авиталь Ронелл о киносценарии Маргерит Дюрас „Корабль `Ночь`“, — то потому, что он говорит, что она была голосом, который нравится слушать. Ее голос очаровывает, мерещится». Так и есть, я читала этот сценарий много лет назад и часто о нем думала. Это была романтическая история, происходившая исключительно по телефону, когда две телефонные линии случайно пересекаются — как у меня с Гэвином.
Она звонит ему в то же время, что он звонит ей, во времени и пространстве. Они говорят. Говорят… Беспрерывно описывают. В те моменты, когда она говорит, она себя видит. Он говорит ей приложить трубку к сердцу… Он говорит, что всё его тело вторит ритму ее голоса. Она говорит, что знает. Что она видит, потому что слушает.
[email protected], 21/01/99 8:54
Кому: [email protected]
От: [email protected]
привет гэвин — я отправила тебе имейл неделю назад — ты здесь?
— ц крис
Я проверяла электронную почту и автоответчик несколько раз в день, но ответа по-прежнему не было.
Когда кто-то исчезает и оставляет после себя дыру, ты начинаешь собирать информацию. Кем был Гэвин? Я вбила его имя в IMDB. Изучила архивы «Вэрайети», «Голливуд репортер»; прочла заметки из «Нью-Йорк таймс» и «Уолл-стрит джорнал» на микрофильмах. Хотя никаких деталей биографии в описании карьеры Гэвина Брайса не было, собрав воедино разрозненные факты, я смогла проследить, как за пятнадцать лет с задворок «мирового кино» он добрался до Голливуда и стал там своим человеком. Сравнивая перекликающиеся, переплетающиеся списки съемочных групп в IMDB, я узнала, что Гэвин принимал косвенное участие в проектах, имеющих отношение и к Дюрас, и к Маркеру. Совпадения копились. Человек, которого не хватает, всё равно что фантомная конечность. Я нашла все фильмы Гэвина. Сбор информации — это попытка поставить временный протез. Я сняла офис в самом сердце Голливуда и ничуть не удивилась, что на первом этаже здания на стойке магазина «Голливудская меморабилия» лежал один из сценариев Гэвина. Проходя мимо ресторана «Муссо энд Фрэнкс» на Голливудском бульваре — Гэвин предлагал его в качестве места возможной первой встречи — я посмотрела через дорогу. Там была вывеска «Товары из Африки».
Я купила пластиковый российский фотоаппарат и принялась снимать места в Лос-Анджелесе, где мы с Гэвином могли бы встретиться: китайский фонтан желаний, барная стойка ресторана «Хоп Луи», дорога к Голливудским холмам, прозванная «Брамин-Сёркл», откуда можно было разглядеть Обсерваторию в Гриффит-парке.
Один раз я почти проехала мимо дома Гэвина в Костал-Каньоне, но всё-таки не решилась. Вместо этого в отчаянии я написала еще один имейл:
[email protected], 28/01/99 19:57
Кому: [email protected]
От: [email protected]
Дорогой Гэвин, у Маргерит Дюрас есть история под названием «Корабль „Ночь“», в ней мужчина и женщина знакомятся глубокой ночью, когда пересекаются их телефонные линии. Их первый разговор — случайность, которую им удается повторить — два бесплотных голоса блуждают в ночи. Эти полуночные разговоры занимают центральное место в жизни рассказчицы — присутствие его голоса на подсознательном уровне входит в ее поле — но однажды ночью без предупреждения он не выходит на связь. Его внезапное отсутствие ударяет ее словно обухом. Оно не дает ей покоя. Поэтому, как всё неразрешенное, этот опыт переходит в область вымысла тчк тчк тчк
Единственное, чего я просила, это чтобы ты не обрывал связь без предупреждения. Это величайшая жестокость. Крис
На это Гэвин ответил в течение часа. В своем имейле он написал, что болел, что его семья переживала кризис. Он очень устал: он был вынужден поставить обязательства выше себя самого и своих личных желаний. Он рассчитывал на мое понимание; ему надо стабилизировать ситуацию. На это уйдет какое-то время, поэтому, пожалуйста, не ожидай ничего и не жди меня…
Его сообщение меня потрясло и осадило. Это был достойный человек. Устыдившись собственного любопытства, я пожалела о собранной информации. Было бы бессовестно писать ему и дальше. Я ответила коротким соболезнованием и стала жить далекой надеждой на то, что однажды он снова со мной свяжется.
Спустя две недели я пришла на ужин к своему другу Гэри Вагнеру. Вечеринка была интересной и искренней, в Южной Калифорнии редко всё срастается настолько хорошо. Удивительно, но все собравшиеся в какой-то степени пересекались, все мы были когда-то непримиримыми бунтарями, а теперь работали частично или исключительно в академической среде. И вот ближе к концу вечера кто-то поднял вопрос бессонницы. Эта тема заинтересовала нас сильнее, чем любые сплетни, и мы по очереди нахваливали любимые таблетки.
Когда тем вечером я добралась домой, всё еще была суббота, около одиннадцати.
