но от его вида у Мер все внутри сжалось.
– Почему ты здесь? – спросил Гаранхир мягким, певучим голосом.
Она не ответила, и он еще больнее сжал ей подбородок.
– Почему ты здесь? Отвечай.
Мер посмотрела князю в глаза. Радовать его, показывая свой страх, она не хотела, но, когда заговорила, голос дрожал:
– Потому, что ты убийца.
– Нет. Ты здесь потому, что выдала важные сведения врагу. – Ноготь Гаранхира впивался ей в кожу. – Это измена.
– Я предупредила селян, что их колодцы отравлены, – сказала Мер. – Это не измена, а милосердие.
В глазах Гаранхира, точно грозовые тучи над штормовым морем, клубилась тьма.
– Это была вражеская пехота…
– Это были землепашцы, – перебила Мер, – фермеры, женщины и дети…
Она по-прежнему видела их тела, чувствовала отравленную воду в их желудках, ядовитые ягоды и гниющие туши животных, которые солдаты сбросили в деревенские колодцы.
Князь тряхнул ее за подбородок, и Мер, лязгнув зубами, прикусила язык. Во рту разлился медный привкус.
– От тебя только и требовалось, – сказал Гаранхир, – что найти воду. Большего я не просил. Я дал тебе жизнь, образование, кров. А ведь мог попросить о чем-то другом. Знаешь, что требовали от своих заклинателей прочие князья? Я мог бы сделать из тебя убийцу, чтобы ты проникала в дома к врагам и варила их заживо.
Мер держала рот закрытым, водя языком сзади по зубам.
– Ренфру счел, что из тебя выйдет достойный соглядатай, но он слишком мягок, когда речь заходит о тебе. – Князь зло засопел, раздувая ноздри. – Ты – мое разочарование, Мерерид, а что, по-твоему, случается с теми, кто меня разочаровал?
Набрав побольше слюны, смешанной с кровью, Мер плюнула ему в лицо. Гаранхир попятился, остервенело оттирая щеку, и Мер испытала слабое, но теплое удовлетворение.
– Убей меня. – Она оскалила окровавленные зубы. – Мне теперь все равно.
Бледный, как остывший мертвец, Гаранхир поднял на нее взгляд, и от его мрачно поджатых губ у Мер перехватило дыхание.
– Нет, – мягко произнес князь. – Это вряд ли.
Он выпрямился и вышел из камеры.
Гаранхира не было всего несколько минут, и вернулся он с длинным металлическим прутом. Кончик прута светился рыжим огнем, словно маленькое солнце, спустившееся в темноту. Запахло раскаленным железом и чем-то жутко похожим на пригоревшее мясо.
– Держите ее, – приказал князь.
К Мер подошел стражник и крепко ухватил за лицо. Мер задергала ногами и раскачалась, пытаясь оттолкнуть его. Выругавшись, стражник запрокинул ей голову, потянув за волосы.
Гаранхир подошел ближе:
– Ты моя. Понимаешь? Моя заклинательница. Думаю, настала пора тебе об этом напомнить. – Он поднял прут, и Мер увидела клеймо.
Витиеватый узел – символ, что украшал печатку принца и кольцо, припаянное к пальцу Ренфру. К пальцам всех советников Гаранхира. Знак подчинения, залог непоколебимой преданности.
– Нет! – отчаянно выкрикнула Мер.
В боку закололо от страха, какого она прежде не знала. Она натягивала цепи, пытаясь вывернуться из хватки стражника, а Гаранхир подносил клеймо все ближе к левому глазу; оно светило так ярко, что на него было больно смотреть. Мер задышала часто-часто, и на последнем вдохе из ее груди вырвался стон, за который она тут же себя возненавидела.
Клеймо плотно прижалось к скуле под уголком левого глаза, и Мер закричала.
Она крепко зажмурилась и подтянула ноги, словно пытаясь свернуться в клубок.
Призвала магию, обратилась ко всем до последней каплям влаги в воздухе…
Это не помогло бы: когда все происходило наяву, когда запястья сковывало настоящее железо, а к щеке прижали настоящее клеймо, магия была бессильна. Но на этот раз она откликнулась.
…и все разлетелось вдребезги.
Мер перекатилась набок. Ее трясло так, что кости, казалось, вот-вот рассыплются. Потом она закашлялась, и переполненные легкие отозвались болью. Мер вырвало водой.
Ее пальцы впивались в холодную, сырую, перемешанную с травинками и веточками землю. Она была не в казематах, а в роще. Сквозь крону тиса пробивались лучи теплого утреннего солнца. Легкие горели, будто охваченные пламенем, и Мер снова закашлялась, выплевывая остатки воды. Теперь-то она чувствовала: каждый вдох был насыщен чужой магией, – и, зажимая рот ладонью, Мер насилу выкашляла остатки воды. Капли попали на кожу, и та загудела. На миг…
На миг Мер снова привиделось подземелье.
Она отчаянно затрясла рукой, вытерла ее насухо о штаны и окончательно вернулась в рощу. Ее мутило.
Магия. Иллюзия, вплетенная в воду, усыпившая разум и погрузившая его в кошмары. Только дар заклинательницы и помог Мер пробудиться. Вот она, подлинная защита Колодца, которая никому не позволяла забрать сокровища.
Остальные лежали в траве. Ифанна упала на живот и прижималась щекой к грязи, Ренфру лежал на спине. Гриф привалился к дереву.
Рядом кто-то споткнулся и рухнул в траву. Мер вскинула голову и увидела Фейна – тот припал на колено. Выглядел он потрепанным, промокшим, но целым и невредимым. Его магия, сообразила Мер. Она его как-то уберегла.
– Что произошло? – спросил Фейн.
– Это вода, – задыхаясь, проговорила Мер. – Иллюзии, старые страхи. Я сумела развеять свой кошмар, а вот их надо будить.
– Сдюжишь?
– Попробую, – ответила Мер.
Толком даже не поднявшись, загребая руками и волоча ноги, она доковыляла до Ифанны. За свою жизнь ей несколько раз довелось спасать утонувших, но дело это было рискованное. Воду из легких и горла следовало удалять бережно, чтобы не загубить человека окончательно. Мер накрыла Ифанне рот и нос ладонью. Смежив веки, обратилась к колодцу силы внутри себя и бережно потянула.
Ифанну скрутило в судороге, она закашлялась, но Мер не остановилась и продолжила забирать из нее воду.
Капли вылетели изо рта Ифанны, попали Мер на пальцы, и…
…она перенеслась в чей-то кабинет.
Сперва крепко зажмурилась, а потом заморгала, будто в глаза попала пыль. Это был не каземат из ее кошмаров, не то место, где она оказывалась сотни раз во сне. Это видение принадлежало Ифанне.
Но, как ни странно, на кошмар оно не походило. В открытое окно лился солнечный свет и долетал аромат из пекарни. За столом сидел мужчина в украшенных доспехах. Не солдат – командир. Перед ним стояло блюдо с ломтями свежего хлеба и сыра. Развалясь в кресле, мужчина с улыбкой смотрел на молодую женщину, стоявшую по другую сторону стола.
Ифанна. Спину она держала ровно, уголки губ застыли в напряженной улыбке.
– …Отдайте их мне, – сказала Ифанна.
Командир широко улыбнулся:
– Леди ап Мадин, не понимаю, о чем вы. Работорговля незаконна. – Последнее слово он произнес, смакуя его.
– Я знаю, что они у вас, – сказала Ифанна. – И мы можем заплатить.
– Я же говорю, – ответил мужчина, – это незаконно.
У Ифанны на мгновение сдавило горло. Мер чувствовала, как роятся мысли у нее в голове, как скользит из стороны в сторону взгляд, пока она перебирает варианты.
– А если я заплачу не страже? – сказала воровка. – Если я заплачу лично вам?
Командир коротко хохотнул:
– Возможно, если бы я хотел больше монет. – Он подался вперед, положив на стол раскрытые ладони. – Я тебе не пес, который бегает по щелчку пальцев, девочка. Эта твоя гильдия уже
