следующего дождя. В небе, широко расправив крылья на утреннем бризе, перекликались чайки.
Мер лежала под деревом, наслаждаясь пряным ароматом можжевельника. Земля была каменистая и неровная, но тут и там в небольших пятнышках солнечного света распустились цветы с плотными листьями и стеблями. Тревор неспешно приблизился к Мер, обнюхал цветочки и стал кататься на подстилке из опавшей хвои.
Ифанна, опершись о дерево, выливала из сапог воду. Фейн прикрыл глаза, Гриф так и рылся у себя в сумке. Ренфру стоял особняком.
Мер подошла к нему. После всего случившегося он как будто не переживал. Его взгляд, всегда такой спокойный и пристальный, скользил по деревьям.
– С тобой все хорошо? – спросил шпион.
Мер кивнула, неуверенная, впрочем, так это или нет. Она замерзла и дрожала, а в затылке стучала боль. Теперь будут сниться новые кошмары – о том, как она тонет в океане или как ее с ревом уносят пенящиеся водяные лошади.
– Все окупится, – пообещал Ренфру.
Мер опустила взгляд на руки, обласканные солнечными лучами, и ощутила, как утреннее тепло ее успокаивает.
– Надеюсь, – вздохнула она. – Я ведь тебя так и не поблагодарила.
– Не поблагодарила? Меня?
– За то, что вызволил из тюремной повозки. За то, что уговорил на это дело. – Мер взглянула на лес – дикий и прекрасный. В его кронах порхали, чирикая, крохотные пташки. – Я так долго бегала от Гаранхира… и бегала бы, наверное, пока это не доконало бы меня. Зато теперь… когда мы завладеем сокровищем, у меня, может, появится шанс зажить по-человечески. – Она слегка пожала плечами. – Спасибо тебе за это.
Ренфру продолжал молчать. На какое-то мгновение Мер подумала, что позволила себе лишнее, дав волю чувствам. Ренфру никогда не откровенничал, и она, наверное, смутила его.
Его губы превратились в тонкую ровную линию. Глаза по-прежнему напоминали замерзшие озера, но Мер показалось, что синий лед чуть подтаял.
– Я много дурных дел совершил, но из-за тебя мне стыдно больше всего. Я должен попросить прощения, дорогое дитя.
Эти слова ее поразили: Ренфру никогда не извиняется!
– За то, что забрал меня из семьи?
Ренфру сокрушенно вздохнул:
– За все.
Такой откровенности она не ожидала, ведь он сам всегда говорил, что сожаления бесполезны, что подобное только ослабляет.
– Все было не так уж и плохо, – ответила Мер. – Ну, то есть без жизни в неволе, у князя, я бы обошлась. И зачем ты меня в десять лет учил образованию горных пластов? Я уже через неделю все позабыла.
Ренфру улыбнулся, и у Мер потеплело на душе. Умением вызвать улыбку наставника она неизменно гордилась.
– А ты чем займешься? – спросила Мер. – Когда все закончится.
Она задалась этим вопросом в первый раз. Ренфру всегда был главным шпионом Гаранхира, неотъемлемой частью Гвелода. Но, лишившись указательного пальца, а вместе с ним и печатки, и тем более заполучив сокровище князя, вернуться он уже не сможет.
– Я об этом еще не думал. – Ренфру положил руку ей на плечо и крепко стиснул. – Отдохни немного. Силы тебе еще понадобятся. – С этими словами он отвернулся и побрел прочь.
Развести костер было нельзя: заметив дым вдалеке, часовые поймут, что на острове люди. К тому же – хотя никто не говорил об этом вслух – все помнили слова Эмрика об Исгитирвине.
Мер надеялась, что кабан кабанов – и правда легенда. Это возможно, ведь слухи – такое же оружие, как и меч; с Гаранхира станется: мол, его сокровище стережет бессмертный вепрь. Распространять подобную ложь вполне в духе князя. Впрочем, даже если чудовище не выдумка, то Ренфру привел с собой бойца с волшебным даром.
Мер взглянула на Фейна. Раздевшись по пояс, тот отжимал рубашку. Шрамов у него на спине было не меньше, чем на руках. Мер подошла и поднесла руку к длинному рубцу вдоль ребер, не коснувшись его, но Фейн, казалось, почувствовал.
– Клинок? – спросила она.
Фейн кивнул:
– Меня пытались ограбить. У одного был нож.
– Скольких ты уже убил? – не удержалась Мер.
Фейн развернулся и отстраненно посмотрел на нее.
– Меньше, чем ты могла бы подумать. Больше, чем хотелось бы мне. – Он едва заметно пожал плечами. – Троих, если уж точно.
Под ключицей у него виднелся неровный шрам, как от когтя.
– А это, – объяснил Фейн, – я в колючий куст залез.
Мер моргнула, глядя в его темные глаза:
– Ты шутишь.
– Нет, – мрачно сказал он. – Один странник забрел в Аннун и погиб… как почти всякий, кто туда попадал. Ну, и мертвый несколько лет пролежал, все вокруг поросло ежевикой. Пришлось прорубаться, чтобы достать его. Получилось не лучшим образом. – Он потрогал старые шрамы. – Изрядно ободрался тогда, но тело из Аннуна вынес.
– И много таких, кто ищет магии? – спросила Мер. – Люди просто заходят в Аннун и не возвращаются?
Фейн снова пожал плечами:
– Прилично. Люди, особенно отчаявшиеся, всем рискнут ради… – Он умолк, пытаясь подобрать нужное слово.
– Силы? – подсказала Мер.
– Выбора, – уточнил Фейн. – Те, у кого нет выбора, часто рискуют жизнью ради лучшей доли. – Он опустил взгляд на свои руки. – Я и сам так поступил.
Мер порой забывала, что она не единственная, кого лишили выбора. Фейн тоже остался без родных, но не потому, что его увез главный шпион.
– Что ж, – сказала она, – зато, когда все закончится… мы хотя бы сможем решать, как нам быть дальше.
Фейн потянулся за рубашкой и потрогал шов на плече, проверяя, высохло ли.
– Ты правда так думаешь?
– У нас будут деньги. С ними открыты все пути и двери… А если что, можно и подкупить кого. Мы отправимся куда захотим.
– Мы?
Пока он эхом не повторил за ней это слово, Мер сама не понимала, что ляпнула. Но тут ее щеки залил горячий румянец.
– То есть… я покину Гвелод. Куда податься, еще не решила, но ты… вы с Тревором всегда можете… со мной. Разделим хотя бы часть пути. Если захочешь.
Мер овладело какое-то безымянное желание, которое она не позволяла себе высказать. Она умела выживать в одиночку, незамеченной приходить в деревни, скрываться в глуши. Однако за время, проведенное рядом с Фейном, ей показалось, будто она нашла того, кому можно доверять. Фейн был честен и понимал ее шутки; и они славно работали в паре. Может, он и не верил в себя как в бойца, но Мер вполне могла драться за двоих.
– Если захочу? – переспросил Фейн.
Мер словно с эхом беседовала. Она одарила Фейна кислым взглядом:
– Или нет. Ты говорил, что тебе приятна моя компания, а мне нравится твой пес. Он такой милый, что я забываю про твои дурацкие манеры.
– Извини. – Уголки губ Фейна дернулись в виноватой улыбке. – Я не хотел тебя обидеть. Это… великодушное предложение, и я благодарен за него, правда. Но когда все закончится… – Он вздохнул. – Мне предстоит отправиться в одно место.
Мер скрыла разочарование за легкой беззаботной улыбкой.
– А, ясно. Я просто подумала… ну, неплохо бы осесть где-нибудь на время.
– Ты не перестанешь бежать, – сказал Фейн, и улыбка застыла на лице Мер. – Ты бежишь,
