много лет у меня в боку занозой сидит, и потому мне плевать на твои предложения. – Он мотнул головой в сторону двери. – Пошла вон.
– Они мои, – зло проговорила Ифанна. – Мои люди. Что страже нужно от них?
Мужчина сцепил ладони и подпер ими подбородок.
– Они воры и карманники, город по ним скучать не станет. Зато в каменоломнях рабочие руки будут нелишними. Тебе меня нечем заинтересовать, девочка.
Рука Ифанны дернулась к поясу, на котором она, как и Мер, носила ножи. Начальник стражи заметил это и сам потянулся к мечу.
Следующие несколько мгновений показались вечностью. Оба – и начальник стражи, и воровка – прикидывали, как все обернется дальше, взвешивали свои шансы. Мер резко втянула воздух. Пусть это и был сон, она не хотела, чтобы Ифанна пострадала.
Воровка вскинула голову.
– Тогда не деньги, – сказала она. – А сведения.
Мужчина щелкнул пальцами, указав на дверь:
– Говорю же, мне…
– Пропавшая княжеская заклинательница воды.
Мер тяжело сглотнула.
Рука начальника стражи замерла.
– Что ты сказала?
– Заклинательница, – повторила Ифанна. – Та, за которой князь давно ведет охоту. Если я скажу, где ее искать, вы могли бы сами доставить ее ко двору. Заслужить благодарность и повышение.
Начальник встал, со скрипом отодвинув кресло. В его глазах читалась бурлящая смесь чувств: злость, подозрение. Он вроде и пытался смирить их и не показать, но получалось плохо.
– Знаешь, где она?
– Да, – чуть слышно прошептала Ифанна. – Знаю.
А потом случилось кое-что странное: мир застыл, и в звенящей тишине выдох Мер прозвучал невероятно громко.
Ифанна обернулась:
– Надо же. Тебя в этом сне никогда не бывает.
Мер подошла ближе и вгляделась в начальника стражи. Тот по-прежнему не двигался, застыв как статуя, а на его лице читалась неутолимая жадность. Мер охватила буря чувств.
– Это взаправду?
– Вряд ли, – ответила Ифанна. – Если только Источник не отправил меня назад во времени.
Мер жестом обвела кабинет:
– Это было на самом деле. Здесь ты рассказала солдатам, где меня искать.
– Да, – подтвердила Ифанна.
– Вот почему ты меня выдала.
Ифанна присела на краешек стола. Такой утомленной Мер ни разу ее не видела.
– Стража захватила груз каретников. Не золото и не серебро, а людей, которых везли в город. – Она подняла отстраненный взгляд на стену. – Почти тридцать человек. Стража их арестовала и объявила шпионами. Разумеется, облыжно. Им просто нужны были узники – отправить на работы, куда никого не загнать: каменоломни, прочий тяжелый труд. Среди пленников оказался один фальшивомонетчик. Самый лучший, мы переманили его из южных городов. Потерять его… значило сильно уступить остальным гильдиям. Обращаться за помощью к матери времени не было. Вот я и предложила начальнику стражи единственное, от чего он не мог отказаться. – Она понурила голову и за две минуты словно бы постарела на два года.
– Предложила ему меня, – подсказала Мер. Ее гнев испарился, сменившись усталостью. – Вот почему ты указала страже, где меня найти.
– Да. – У Ифанны дернулась щека. – Я надеялась, ты спасешься. Знала, что убьешь солдат, если понадобится. Прости, что из-за меня была в бегах. Прости, что ты чувствовала себя преданной. Но мать права: если я хочу возглавить гильдию, то все должны видеть, что я поступаю в общих интересах… а не только в своих. Вот я обменяла одну жизнь на тридцать. Только на такой обмен стража согласилась.
– Почему ты мне не сказала? – спросила Мер.
– Зачем?! – выпалила Ифанна. – Я предпочла их тебе. Понимала: если стану во главе гильдии, так придется поступать снова и снова. – Она посмотрела Мер в глаза. – Но мне и первый раз было тошно, вот я и дала тебе убежать. Потом еще всех в гильдии предупредила: если кто-то продаст сведения о тебе князю, я того лично утоплю.
Все это время Мер гадала, что заставило Ифанну предать ее. Мать ли уговорила или она не устояла перед искушением золотом. Однако правда заключалась в том, что Ифанна предпочла гильдию. Выбрала жизнь воровки, а не дружбу с Мер.
Горькая правда. Но как же Мер требовалось ее услышать.
– Если бы ты мне сказала…
– Времени не было, – ответила Ифанна. – Да и стала бы ты рисковать свободой ради тридцати незнакомых человек?
Мер не знала.
– Ошибаешься, – тихо выдохнула она. – Я была не единственным ценным предметом торга. Ты могла предложить себя саму.
Ифанна дернулась, будто ее обожгли. Но не успела ответить – Мер прижала пальцы к ее рту и мысленно обратилась к легким, приказывая им исторгнуть заколдованную воду.
Мер вынырнула из сна. Она вернулась в рощу, где Ифанна перекатилась набок, отплевываясь и изрыгая воду. Ее тело сотрясалось от кашля, но присматривать за ней было некогда: тонуло еще двое. Мер поспешила к Грифу, который сидел, привалившись к дереву и безвольно уронив руки. Мер накрыла ладонью обросшее колючей щетиной лицо. Еще никогда она настолько не приближалась к Грифу и потому ощущала неловкость, колдуя над его легкими и выкачивая из них воду. Она надеялась, что гвинедца получится спасти, не видя, что он натворил в прошлом. Возможно, если отдернуть в последний момент руку…
Неожиданно Мер оказалась в доме.
Мер сразу вспомнила дом, где родилась: скромный, теплый и любимый. Это жилище тоже было небольшим, с земляным полом; на послеполуденном ветру колыхались залатанные оконные занавески. Старый стол со стульями, кресло-качалка в углу.
В кресле, держа спеленатый узел, сидел Гриф. В ладони он сжимал крохотную ручонку младенца и, склонив голову, что-то шептал одними губами, как будто молился.
Мер растерянно вздрогнула. Ей было неловко даже лица Грифа касаться, а уж лезть сюда… Это чересчур. Одно дело увидеть воспоминания Ифанны, с которой они когда-то были как сестры, но воспоминания Грифа… Мер захотелось покинуть это место. Она развернулась, собираясь уйти, и за отдернутым матерчатым пологом увидела спальню.
В животе у нее все сжалось. Кто-то лежал на кровати. Под саваном. На белое полотно, жужжа, села муха.
Мер с трудом проглотила вставший в пересохшем горле ком. Обернулась на Грифа: его лицо было маской горя, в глазах стояла ужасная пустота. Он уже выплакал слезы и не мог больше рыдать.
Ребенок у него на руках не двигался.
Мер заставила себя дышать ртом. Она и прежде слышала запах смерти, помнила тошнотворную вонь разложения. Это был кошмар Грифа, худшее из его воспоминаний: любимый дом и в нем тела родных.
– Как они умерли? – осторожно спросила она. – От хвори?
Гриф поднял голову, и в этот момент будто разверзлась бездна его горя. Нетвердым голосом он произнес:
– Они выпили из отравленного колодца.
На несколько мгновений Мер показалось, что это она тонет.
Гвинед. Гриф пришел из Гвинеда. Это Мер поняла сразу по его выговору, но сути не уловила. Должно быть, он жил в одной из приграничных деревень, одной из тех, заброшенных, куда Мер до сих пор возвращалась в кошмарах.
Испуганная, она пустила в ход магию и вытянула воду из легких Грифа.
Вышло грубо, зато оба, задыхаясь, покинули кошмар. Мер отпрянула, попятилась,
