«Три мушкетера» — это была любимая папина книга. Он читал ее Лоле по-французски лет с пяти вместе со сказками Андерсена и стихами Северянина, и поэтому она запомнила все парижские улицы, которые в ней были описаны, так ясно, как будто исходила их сама, и не раз.
Она стояла в тени колокольни очень долго, уже и звон давно утих, и кончился бессловесный разговор, который она вела… Потом взяла такси и через пятнадцать минут была в отеле.
Но сегодня Лола даже боялась таких вот нежданных впечатлений, которые слишком бередят душу. У нее просто не было времени ни на что подобное: надо было купить множество дамских мелочей, которые так понравились Роману и которые можно было купить только в Париже. К счастью, в квартале Сен-Жермен располагались не только недавно открытые большие магазины всех модных домов мира, которые во всем мире были одинаковыми, но и многочисленные маленькие магазинчики, которых нигде в мире больше не было и в которых можно было купить все что угодно.
Впрочем, на это соблазнительное «все что угодно», от старых французских книжек в букинистической лавке до китайских похоронных извещений, которые продавались почему-то в лавке таитянской, вперемежку с ожерельями из искусственных цветов, — Лола изо всех сил старалась не обращать внимания. Бутик, в котором она в прошлый раз купила восхитительное французское белье, находился поблизости, на рю Дофин, и на его посещение у нее имелось ровно полчаса. Значит, отвлекаться на такие прекрасные в своей бесполезности вещи, как таитянские ожерелья, было невозможно.
Хозяйка бутика узнала ее сразу; трудно было понять, вследствие Долиной запоминающейся внешности или собственного профессионализма.
— Я же сказала, что вы вскоре придете к нам снова, мадам, — улыбнулась она.
— А я ответила, что не очень слежу за модой, и того, что я купила в прошлый раз, мне хватит надолго. Видимо, я ошиблась.
Лола тоже улыбнулась в ответ, потому что улыбка хозяйки была хотя и служебной, но очень располагающей.
— О, мадам, дело совсем не в моде! У вас врожденное чувство стиля, я сразу заметила. Поэтому вам необязательно быть модной — достаточно оставаться собой.
— Почему вы так решили? — удивилась Лола.
Это видно по всему, и, кстати, по вашему макияжу. Он у вас очень умелый, очень. Я полагаю, дело в том, что вы чувствуете, какой вас увидят другие, и руководствуетесь не своим, а их впечатлением. Правда, это могут себе позволить только женщины, индивидуальности которых ничто не угрожает. Кроме того, мне кажется, вы умеете представить свою мимику со стороны, это важно.
— Вообще-то да, — согласилась Лола. — Но это и нетрудно: у меня лицо не очень подвижное.
— Ив этом ваше очарование — эмоции не превращаются в гримасы, — заметила хозяйка и предложила все с той же профессиональной располагающей приветливостью: — Может быть, кофе?
— Нет, спасибо, — отказалась Лола. — Сегодня у меня, к сожалению, мало времени.
Макияжу ее научила старая театральная гримерша еще в те дни, когда Лоле и в голову не пришло бы воспользоваться косметикой. Она просто приходила к маме на работу, бродила по огромному, как город, театру и часто сидела в гримерке, наблюдая, как Маргарита Ароновна накладывает тон, приклеивает роскошные, словно опахала, ресницы и наводит румянец оперным звездам. Поразительно, но Маргарита Ароновна говорила о главном секрете макияжа примерно то же самое, что хозяйка парижского бутика. Еще она уверяла, что пудриться следует непременно заячьей лапкой, потому что только от нее пудра ложится ровным и тонким слоем.
«Старость я буду запудривать только ею», — усмехнулась Лола про себя, а вслух сказала:
— Я хотела бы купить такой же бюстгальтер, как в прошлый раз. С чашечкой в форме лепестка. Моему мужчине он понравился.
У вас правильные критерии выбора белья, мадам, — улыбнулась хозяйка. — Но знаете… Такой же бюстгальтер я вам, безусловно, предложу, но кроме него — не посмотрите ли кое-что новенькое? Мне кажется, вам должно пойти авангардное белье. Эта марка называется «зажигающая спичка». Очень точное название, уверяю вас! — Она щебетала, словно июньская утренняя птичка; обыкновенные слова из рекламного проспекта звучали в ее устах одухотворенно. — Посмотрите: вот это совершенный минимализм, называется «теплый огонек», а вот та же самая марка, но какая колоссальная разница! Модель «обжигающее пламя». На вас будет смотреться и-зу-мительно! — уверенно объявила хозяйка. — Ваш мужчина оценит. К тому же, имейте в виду, материалы заказываются отдельно под каждую модель. Когда она уходит в прошлое, их прекращают выпускать. Ведь вас вдохновляют невидимые тайны, правда?
— Правда, — засмеялась Лола. — Я примерю все эти спички и огоньки.
Она чувствовала себя легко и почти радостно только в мире вещей, и маленький бутик в квартале Сен-Жермен был одной из самых ярких точек этого мира. Когда она примеряла разноцветные лифчики, стоя перед высоким зеркалом, то ясно, до дрожи сердечной понимала, что хочет делать кукол. И даже — что уже может их делать…
Ей так хотелось сохранить в себе это чувство, что, выйдя из бутика, она почти побежала по улице. Как будто кукол можно было делать прямо в отеле «Плаза Атене».
Лоле казалось, что она смотрит только на проезжую часть, выискивая взглядом такси. Но, отойдя от бутика метров на сто, она вдруг обернулась и медленно подошла к витрине другого маленького магазинчика, на этот раз антикварного. Наверное, она увидела эту витрину на бегу, краем глаза, и, наверное, было в этой витрине что-то такое, мимо чего невозможно было пройти равнодушно.
Присмотревшись уже не краем глаза, а обоими, да еще широко открытыми от изумления глазами, Лола поняла, почему.
На витрине стояла большая старая шарманка, украшенная деревянными фигурками. Лола разглядела сапожника, кузнеца, солдата, даму с веером… Забыв о том, что день клонится к вечеру и что сегодня Роман собирается улететь в Москву, она вошла в лавку.
— Конечно, мадам! — воскликнул маленький кареглазый антиквар. — Конечно, она играет, как же иначе! Это прекрасная итальянская шарманка, она сопровождала выступления уличного театра. Ей двести лет, — гордо сообщил он. — По правде говоря, я собирался снять ее с продажи и выставить на аукционе…
При этих словах он многозначительно взглянул на Лолу.
— Я хотела бы проверить, как она играет, — сказала та. — Не волнуйтесь, я не сломаю.
Лола догадывалась, что такая необычная шарманка должна производить сильное впечатление. Но того, что с ней произошло, когда она стала вертеть ручку и из шарманки полились заунывно-мелодичные звуки, Лола все-таки не ожидала… Она словно завороженная смотрела, как оживают фигурки: кузнец поднял свой молот, а потом опустил его на наковальню, сапожник принялся тыкать иглой в сапог, солдат взмахнул саблей, дама — веером… Был среди фигурок еще пьяница — он поднес ко рту бутылку и закинул голову назад, и был ученый — он открыл книгу; ростовщик бросил в сундук монету, а влюбленные принялись целоваться.
