При этих словах он многозначительно взглянул на Лолу.
— Я хотела бы проверить, как она играет, — сказала та. — Не волнуйтесь, я не сломаю.
Лола догадывалась, что такая необычная шарманка должна производить сильное впечатление. Но того, что с ней произошло, когда она стала вертеть ручку и из шарманки полились заунывно-мелодичные звуки, Лола все-таки не ожидала… Она словно завороженная смотрела, как оживают фигурки: кузнец поднял свой молот, а потом опустил его на наковальню, сапожник принялся тыкать иглой в сапог, солдат взмахнул саблей, дама — веером… Был среди фигурок еще пьяница — он поднес ко рту бутылку и закинул голову назад, и был ученый — он открыл книгу; ростовщик бросил в сундук монету, а влюбленные принялись целоваться.
— Это смешно, мадам? — удивленно спросил антиквар.
— Это очень трогательно, — ответила Лола. — Потому я смеюсь. Но это и немножко печально. Видите, у любовника печальное лицо, хотя девушка не отказывает ему в поцелуе… Сколько вы хотите за шарманку?
Она еле сдержалась от того, чтобы сказать: «Я куплю за любые деньги». Кстати, она и не знала, сколько денег у нее осталось. Роман давно уже выдал ей золотую банковскую карточку, но ведь она много потратила в бельевом бутике… Поэтому, поизображав в течение пяти минут прижимистую, умеющую поторговаться даму, Лола наконец протянула карточку повеселевшему антиквару, подумав при этом: «Если денег на счете не хватит, с ума сойду».
Когда она стояла у таможенной стойки в Домодедово, одетая в чужое убогое платье, и не знала, где ей придется ночевать, то ее отчаяние было гораздо меньшим.
— Это будет для вас уже в кредит, мадам, — предупредил антиквар, проверив карточку. — Ваш банк позволяет вам пользоваться кредитом, но что скажет супруг?
— Пусть в кредит! — Лола воскликнула это с таким жаром, что Кобольд, увидь он сейчас свою ледовитую любовницу, глазам не поверил бы. — Если супруг сократит другие мои расходы, я это переживу, — добавила она уже обычным своим тоном.
Лола не лукавила ни перед антикваром, ни перед собой. Если бы Роман раздел ее догола и запер в чулане вместе с этой волшебной шарманкой, она ничуть не расстроилась бы. Впрочем, едва ли он отреагировал бы так бурно. Кобольд вообще не был жаден, и дорогие вещи были для него необходимым атрибутом жизни, и чем дороже, тем необходимее. Лола ведь и сама была ему необходима именно в этом качестве — как очень дорогая вещь — и ее это не угнетало, а сейчас даже радовало. Да, в конце концов, шарманка, несмотря на свою дороговизну, явно стоила меньше, чем, например, бриллиантовый пояс, который Роман заказал для Лолы у израильских ювелиров, когда она должна была сопровождать его на какую-то важную тусовку в закрытом бизнес-клубе на Остоженке. Пояс сиял и переливался тогда у нее на бедрах, и какой-то Кобольдов то ли коллега, то ли конкурент смотрел на него, как кардинал на алмазные подвески, которые привез королеве д'Артаньян.
* * *
Шарманку Лола привезла в отель сама. Она побоялась, что антиквар задержится с доставкой, а при мысли о том, что придется улететь в Москву без этого приобретения, ей становилось так тоскливо, словно не было в ее жизни ничего дороже этих смешных влюбленных, сапожников и солдатиков.
— Сундук купила, что ли? — окликнул ее Семен.
Он сидел в гостиничном холле за столиком и что-то пил из большого бокала. Лола знала, что личный телохранитель Кобольда ее не любит — вернее, относится к ней настороженно. Может быть, он просто ревновал к ней хозяина, которому был предан в самом деле, как пес, а может, имел какие-нибудь другие причины для неприязни; это ей было все равно. И неприязнь Семена, и та смесь уважения и презрения, с которой относилась к ней экономка Алла Гербёртовна, не имели для нее ровно никакого значения. И дело было совсем не в том, что она являлась не прислугой, а любовницей Романа; к табели о рангах она была равнодушна. Просто это были посторонние люди, они не затрагивали ее душу, и ей не было дела до их любви или нелюбви.
Кстати, Алла Гербёртовна, как Лола довольно быстро поняла, прекрасно об этом знала.
— Если бы вы посвятили себя какому-нибудь самостоятельному делу, — сказала она однажды, — то ваша карьера, возможно, была бы ошеломительной. Может быть, даже в бизнесе, хотя его правил я не знаю, в отличие от правил социума как такового. Вы самодостаточны, Лола. Вас не смущает негативное отношение окружающих и не расслабляет позитивное. Это вообще редкость, а в женщине особенно: все-таки нутро у нас обычно мягковато, да и эмоции в избытке. Если бы я верила в экстрасенсорные байки, то сказала бы, что у вас сильная энергетическая защита.
В экстрасенсорные байки Лола тоже не верила — точнее, просто о них не знала, — но с чеканными экономкиными формулировками согласилась. По правде говоря, она даже не понимала, почему для других все это обстоит иначе. Почему для кого-то может быть важно, что думают о нем люди, живущие какими-то посторонними, вне его сердца, жизнями?
— Что тащишь-то? — повторил Семен, хотя шарманку Лола тащила, конечно, не сама: к такси, остановившемуся у отеля, мгновенно подскочил багажист. — Да сядь, расслабься, чего мчишься как лошадь? Алексеич вылет отменил покамест, переговоры у него затянулись. Крюшон будешь?
Услышав, что вылет в Москву на сегодня отменяется, Лола присела в кресло напротив Семена. Не потому, конечно, что ей хотелось с ним поговорить, а только для того, чтобы узнать подробности: когда они все-таки полетят, собирать ли вещи и прочее в том же духе.
Крюшонница, стоявшая на столике перед охранником, была наполовину пуста. Лола сомневалась, что крюшон принято пить в холле, но знала, что Семену нравится делать то, что вот именно не принято. Не то чтобы плевать на пол, но так, по мелочи… А крюшон из белого французского вина с земляникой он пил с особенной охотой. Кажется, ему доставляло удовольствие сознание того, что такой бессмысленный, изысканный и дорогой напиток он может пить стаканами, как воду.
— А тут Мату Хари повязали, — сообщил Семен, когда Лола налила себе крюшон во мгновенно поданный официантом бокал. — Прям в этом отеле, я в ихней брошюрке от нечего делать прочитал. Шпионка такая была, еще до войны. Типа тебя.
— Шпионка типа меня? — усмехнулась Лола.
— Ну, кто шпионка, кто еще кто — это дело темное, — усмехнулся в ответ Семен. — А типа тебя, потому что мужики на нее западали. На свою голову.
— Как же ты, интересно, прочитал? — оставив без внимания это заявление, спросила Лола. — По-французски?
— А тут все что надо уже по-русски написано-перенаписано. Спрос-то есть! Вон, в королевском люксе наши ребята второй месяц живут и съезжать не собираются.
