«Совсем не тот, — думала Шу, следуя за Кеем вниз по лестнице. — Ничего общего! И ничего общего с моим братом. Злые боги, что происходит?!»
Внизу короля со свитой встречала взволнованная вдова Треуль: обвешанная всеми драгоценностями, напудренная и надушенная, как старая куртизанка, она теребила веер из пушистых перьев так, что тот грозил вскоре стать похожим на ощипанную курицу.
— Ваше Величество, окажите честь! Ваша любимая форель в сметане и перепелки с яблоками… — голос её, и без того дрожащий, совсем ослаб.
Но Кейран, против ожиданий, сменил монарший гнев на любезность. Шу не поверила своим глазам: когда это братец успел научиться дипломатии? Или это снова… нет. Не стоит во всем подозревать подвох.
— С удовольствием, Матушка, — светло улыбнулся Кей, словно только что по его приказу Шуалейда не выпотрошила разум пятерых шеров. — От перепелок, приготовленных вашей кухаркой, мы не в силах отказаться даже под угрозой войны с Мертвым. Надеюсь, они не отравлены? — Кейран засмеялся истинно монаршей шутке и взял побледневшую Матушку за руку. — Ну что вы, милейшая Матушка! В вас я уверен, как в самом себе.
Вдова покраснела и что-то пролепетала, а Кей обернулся к шерам и подмигнул:
— У милой Матушки хватит форели на всех.
Рональд шер Бастерхази
436 г. 17 день Журавля. Роель Суардис.
Окончания совета Рональд дожидаться не стал. Как только Шуалейда ушла, надменно задрав нос и радуясь «победе», он сослался на необходимость немедленно завершить упокоение Кукса — в специально предназначенном для этого помещении — и покинул Народный зал. Следующий этап плана не терпел промедления, но требовал некоторой подготовки.
— Вы слишком рискуете, патрон, — на пороге башни Рассвета встретил его шепот некроманта. — Зачем вам этот старикашка Блум, хватит с барона и личины.
— Ты и при жизни был таким занудой, Ссеубех? Неудивительно, что тебя удушил твой же камердинер.
Парящий посреди гостиной фолиант зашуршал страницами, что означало презрительное фырканье, и спланировал на пюпитр.
— Не обязательно проводить эксперимент прямо сейчас. Куда торопиться? Попробуйте сначала…
— Хватит, — отмахнулся Рональд. — Ты так трясешься за свою шкуру, словно она живая.
— За вашу, патрон. Только за вашу! Если вы проиграете, мне придется ждать следующего лет сто, не меньше. И вообще я не уверен, что через сто лет в этой проклятой богами Империи останутся истинные шеры.
Рональд поморщился. Чем дальше, тем больше некромант напоминал постоянным брюзжанием драгоценного учителя, чтоб его Темный забрал. Надоело! Пора напомнить деревяшке его место.
— Не сердитесь на честность, патрон, — почуяв, что перебрал, резко сменил тон Ссеубех. — Лести вам еще хватит.
Не отвечая, Рональд подошел к пюпитру, положил между страниц Ссеубеха длинный седой волос и замер, закрыв глаза. Постепенно из смутных пятен вырисовалась объемная карта дворца с разноцветными точками, обозначающими действующих лиц трагедии. Рональд усмехнулся нечаянному сравнению — трагедия? О да, трагедия глупой, самонадеянной девчонки, не сумевшей выбрать правильно. Но хватит сожалений. Шуалейда — не последняя годная на племя кобыла. Найдется другая, умнее и более достойная стать шерой Бастерхази.
Тускло-голубой огонек барона Кукса уже двигался от парадного подъезда в сторону королевской приемной. Расчет оказался верен: узнавший «случайно» об обвинении сына в государственной измене барон не успел на Совет, чтобы вмешаться в постановку, но вполне сумел попасться на глаза своре любопытствующих бездельников.
На миг Рональд обратил внимание на алый огонек: Ристана на подходе к приемной. Еще минута, и она скроется за дверью кабинета вместе со своим секретарем.
Теперь — основной объект. Шер Блум, старый неудачник. Мерцающий оранжевый огонек в галерее Бабочек. Рядом никого, хорошо.
Глубоко вздохнув, Рональд положил левую руку на услужливо подставленные страницы Ссеубеха, пальцем правой нарисовал знак. На пять коротких линий ушло полторы минуты — такое усилие требовалось, чтобы продавить сопротивление природы. К концу активации системы заклинаний Рональд взмок и дрожал, но уже не чувствовал ни жара, ни напряжения, только азарт и головокружение: вокруг мелькали разноцветные пятна, похожие на бабочек, непривычно дряхлое тело болело в самых неожиданных местах…
* * *
— Сегодня Её Высочество не примет. Приходите в другой раз, — послышался из королевской приемной хорошо поставленный, холодный голос секретаря Ристаны.
— Вы не понимаете… наша семья всегда… мой сын… пересмотр… советнику Адану… — то взлетал, то тонул в гаме посетителей голос барона Кукса.
По сухим губам бывшего королевского секретаря, шера Блума, скользнула улыбка. Он замедлил шаг и понурился — не стоит выбиваться из образа. Так, не поднимая глаз, он почти прошел мимо приемной, но его едва не сбил с ног выбежавший оттуда крепкий пожилой шер в простом суконном камзоле.
— Шер Блум? Простите, дружище, — ярость на смуглом лице, украшенном двумя багровыми шрамами, сменилась удивлением, затем жалостью.
— Барон! — шер Блум страдальчески улыбнулся. — Какая встреча, рад… то есть…
— Повод мог бы быть и веселее. — Барон Кукс нахмурился и схватился за пустые ножны: шпагу у него отобрали при входе во дворец, как у неблагонадежного. Обнаружив отсутствие оружия, Кукс отдернул руку, удивлено на нее глянул и спрятал за спину. — Вы слышали? Моего сына…
— Тише! — Вздрогнув, шер Блум оглянулся.
Кукс замолк на миг, тоже оглянулся: те же самые шеры, что только что не видели в упор отца государственного изменника, притихли, прислушиваясь к разговору.
— Зургова кровь! Пусть слушают, шакалы. — Барон расправил плечи и воинственно встопорщил усы. — Мой сын невиновен! Баронет не мог напасть на короля. Это ошибка и происки темных!
— Умоляю, тише, нынче небезопасно говорить правду, — нервно подергивая глазом, прошептал шер Блум. — Пойдемте.
Слово «правда» подействовало безотказно. Кукс насторожился и притих, ожидая продолжения. Но Блум не торопился — он принялся нарочито безмятежно расспрашивать барона о делах в поместье, о здоровье жены и планах на замужество дочери. Некоторое время барон крепился, памятуя о давней дружбе, но, едва они вышли в пустынную оранжерею, резко остановился.
— Блум, да что с вами! Вы никогда не были трусом, а сейчас я вас не узнаю.
Вместо ответа шер Блум тяжело вздохнул и потер грудь.
— Простите, я… — Барон, не зная, куда девать руки, принялся крутить ус. — Как вы? Я слышал, вы вышли в отставку после смерти Его Величества.
