Я плохо себя чувствую за то, что вынуждена так поступать с ней. Вивиан имеет право злиться на меня, но пришла моя очередь спасти Леви, даже при помощи этого ничтожного способа.
Возможно, я точно такая же, как моя мать… готова пойти на все ради достижения собственных целей и благополучия, даже если это означает ранить чувства других людей.
Эта мысль вызывает у меня отвращение.
– Так… кто-нибудь сообщит мне что, черт возьми, происходит? – спросил Аттикус, смотря на Вивиан и меня. Мы теперь работаем на противоположных сторонах офиса. Прошла неделя с той ночи, и мы все еще не сказали друг другу ни слова. Вивиан и я выполняем нашу работу, притворяясь, будто не существуем друг для друга, а затем возвращаемся домой.
Она не ответила ему, и я тоже.
– Ну, ладно, – он откинулся на спинку стула.
Леви лишь однажды завел речь об этом и то в ночь бала-маскарада.
Ты сбежишь?
Это было все, что он хотел знать. Меня разозлило, насколько спокойно Леви реагировал на все происходящее. Однако я не сбежала. Я не смогла найти в себе силы больше сбегать от него, вдобавок ко всему я устала от бегства.
Теперь, когда мы в основном жили в его офисе, подавая отчеты, преподнося кофе или просто сшивая документы, я в очередной раз поняла, насколько он важен.
– Что происходит? – спросил Аттикус снова, но в этот раз он говорил не о нас.
Вместо этого Аттикус устремил свой взгляд на офис и поток репортеров, которые следовали за Бетти. Я не уверена, но подозревала, что она либо знала, либо догадывалась, что что-то происходит между Леви и мной. Каждый раз, когда я проходила мимо нее в коридоре, она замирала, смотря на меня и улыбаясь, будто услышала что-то смешное.
– Разве вы не слышали? Профессор Блэк выиграл премию «Адвокат Года», – сказал Рэймонд, прислонившись к двери.
Он выглядел столь же привлекательным, как и всегда в его темно-синем костюме.
Я читала о Рэймонде; он стал одним из первых партнеров Леви и единственным человеком, не имевшим образования Гарварда. Вместо этого он поступил в Бостонский колледж и посетил один из семинаров Леви. Чтобы попасть на стажировку, Рэймонд стоял на улице каждый день в течение трех недель и вручал Леви утреннюю чашку кофе… зимой. В его личном деле указано, что он брал всего четыре выходных в год, чтобы навестить свою маму на Ямайке.
– У него намечается интервью, поэтому если кто-нибудь спросит вас о чем-либо, улыбайтесь и лгите.
– Итак, если они спросят, каково это проводить наши вечера, подшивая отчеты трехлетней давности, мы должны сказать, что это здорово? – спросил Аттикус с сарказмом, вытащив необходимые файлы для работы.
– Некоторые люди мечтают оказаться на твоем месте. Я помню, как находился у основания этой карьерной лестницы. Поверь мне, оно стоит того, когда ты добьешься того чтобы сидеть за взрослым столом, – он устремил свой взгляд на меня, – теперь, один из вас, принесите мне кофе.
– Черный? – спросила я, встав.
– Сливки и четыре сахара… тебе на самом деле стоит прекратить добровольно браться за это, иначе тебя запомнят, как девушку с кофе, – сказал он мне, уходя, поскольку услышал, что Тристан зовет его по имени.
– Он прав, ты же знаешь, – ответил Аттикус, и Вивиан встала прямо перед моим лицом, как будто меня тут и нет, схватила свои бумаги и затем направилась обратно к своему столу.
– В любом случае, – Аттикус покачал головой, – девушка с кофе может…
– Я слышу офисные сплетни, когда прохожу мимо. Вдобавок, мелькать на работе является хорошим…
– Разве ты не вызвалась принести мне кофе? – спросил меня Рэймонд.
– Серьезно? Ладно, Леви начинает. Поторопись, – сказал Тристан, уводя Рэймонда.
– Ты услышишь часть интервью, – подметил Аттикус.
– Конечно, – пробормотала Вивиан.
Я резко развернулась и ушла. Она хотела вести себя, как ребенок в этой ситуации, тогда прекрасно, я смогу справиться с ее детскими выходками. Войдя в комнату отдыха, я столкнулась с Бетти, рассыпав ее поднос с печеньем и кренделями с солью повсюду.
– Бетти, мне так жаль, – сказала я и наклонилась, начав убирать беспорядок, который натворила.
– Ничего страшного, не обращай внимания на беспорядок, я просто закажу что-нибудь для них…
– Я могу сбегать и принести это.
– Ты – адвокат, а не девочка-курьер. Я займусь этим, – рассмеялась она, встав на ноги и подняв поднос со сломанными угощениями.
Бетти милая… никто в этом офисе не был так мил с каждым из «двенадцати». Мы все полагали, что Леви сказал им устроить нам самую невыносимую жизнь по возможности даже по самым незначительным поводам. Например, на прошлой неделе Аттикус положил чью-то чашку не на свое место, и внезапно это интерпретировалось, как дело о без вести пропавшей чашке.
– Я не отношусь к тебе по-другому, – сказала она.
– Я и не думала так, – солгала я.
– Ты же знаешь, про ту способность у Леви, когда он смотрит в твои милые карие глаза и внезапно знает все твои мысли? Ну, я научила его этому, – она подмигнула, обойдя меня.
– Почему вы всегда улыбаетесь, когда я прохожу мимо?
Она замолчала. Бетти наклонила голову набок и улыбнулась, отчего у ее глаз появились морщинки.
– Я? Честно говоря, и не замечала. Видеть то, как ты и он крутитесь рядом друг с другом, напоминает мне о времени, когда я была секретарем своего мужа. Это как дежа вю для меня. Тебе следует забыть о кофе и прямо сейчас вернуться обратно… Рэймонд всегда ставит в неловкое положение одного из вас… – добавила она напоследок и направилась к выходу.
Что?
Вылетев из комнаты, я вернулась в конференц-зал и обнаружила, что и Аттикус, и Вивиан ушли.
Какого черта?
– Я насчитал лишь одиннадцать? – сказал кто-то в кабинете Леви, ведь мне ничего не было видно из-за стены, и даже съемочная группа находилась в коридоре.
Дерьмо. Думай, Тея.
Я не могу зайти туда ни с чем, опоздав, он устроит мне разнос перед всеми.
– Ты в беде, – усмехнулся Тристан, подойдя ко мне.
– Это твоя вина. Думала, что мы заключили сделку. Я никогда не вызовусь принести кофе снова.
– Сделка заключалась в содействие тебе помочь Леви выиграть дело Нэш.
Я ненавижу адвокатов.
– У меня все еще имеется карта в рукаве о «мужской подводке для глаз».
– Это твое слово против моего, и тебе лучше поторопиться, прежде чем ты пропустишь еще больше. Сомневаюсь, что они станут ждать тебя, – Тристан поднял папку. – Однако это может спасти твою задницу.
Он наслаждается этим.
– Чего ты хочешь?
– Няню в эту пятницу.
– Договорились.
– И в субботу.
Будь он проклят.
Я выхватила папку из его рук и быстро пробежалась глазами, чтобы понять, что находилось в ней.
– Хорошо, – сказала я и помчалась в сторону кабинета.
– Простите, я здесь, – сказала, продвигаясь сквозь толпу туда, где Леви стоял у окна с остальными студентами позади него, выстроившихся для фотографии.
Леви посмотрел на меня, и у меня возникло такое ощущение, словно идет лекция.
– Простите, я не знала, что у нас назначена фотосъемка, профессор Блэк. Я наткнулась на это и подумала, что вам может понадобиться, – я протянула ему папку.
Он взял ее и пробежался глазами по документу. – Мы обсудим это позже.
– Мне так жаль, что я заставила вас ждать, – сказала репортерам в комнате.
– Все нормально, мы все равно еще проверяли освещение. Знаем, что работа на первом месте.
Улыбаясь, я кивнула и направилась в сторону остальных. Вивиан покачала головой, оскалилась на меня и посмотрела в окно.
– Теперь, мы можем поставить этих двух женщин в центр? – спросил нас фотограф.
Конечно, если вы хотите запечатлеть убийство на камеру.
Я направилась в центр, как и она.
– Было ли в той папке хоть что-нибудь? – прошипела Вивиан мне.
– Если тебе приходится спрашивать, значит ты не обратила внимание, – прошептала я в ответ и улыбнулась в тот момент, когда сработала вспышка.
– Спасибо, это все, в чем мы нуждаемся на данный момент.
Все мы разошлись, покинув комнату, чтобы оставить их наедине. Прежде чем я успела вернуться к своему столу, Аттикус подошел сзади и схватил меня за руку вместе с Вивиан, после чего потянул нас в сторону лестничной клетки.
– Что ты делаешь? – я вырвала свою руку из его хватки.
– Независимо от того, что это большой плохой секрет, я хочу знать его прямо сейчас, прежде чем вы обе испортите все для нас, – потребовал он, посмотрев на нас обеих.
Вивиан освободила свою руку и отошла подальше от меня, насколько позволило ей тесное пространство.
– Хорошо, тогда я начну со своего секрета. Я – белый, южанин, гей, демократ, отец которого является губернатором-республиканцем, – признался Аттикус, глядя на нас обеих.
Я не сказала ни слова, скрестив руки на груди так же, как и она.
