Большой огненно-рыжий Митя стоял за спинами молодых старшин и матросов, и его лобастая голова возвышалась над всеми.
Главное было то, что потомственный ленинградец Митя Ушканчиков жил на проспекте
Огородникова, в одном доме с Елкой, и это совпадение сейчас поразило Ивана, как неожиданно совершившееся чудо.
– Главстаршина, Елку видел? – прерывающимся шепотом спросил Иван, когда Ушканчиков, протолкнувшись к нему сквозь толпу и широчайше улыбаясь, протянул большую темную ручищу.
– На той неделе,– негромко ответил главстаршина и наклонился к уху Ивана,– нарочно к нам прибегала. Все о тебе спрашивала. Не верит, что ты мог… без вести пропасть.
Их разъединили матросы, сплошным веселым потоком устремившиеся вслед за Шмелевым в сторону ходового мостика
Уже на шканцах сторожевика Шмелев расстегнул свой обуженный егерский мундирчик и молча повернулся грудью к идущему следом за ним Ивану Корневу.
Иван, напряженно морщась, достал у него из-под тельняшки небольшой, туго перевязанный шнурком сверток потертого шелка, цвет которого только едва угадывался. Капитан-лейтенант взял сверток здоровой рукой и между расступающимися матросами пошел к трапу на мостик.
Пожалуй, крови было потеряно все-таки гораздо больше, чем ему показалось в первую минуту, и, вероятно от этого, начинался бред. Он совершенно ясно слышал за своей спиной шаги. Очень много шагов. Словно весь погибший Девятый полк шел за ним, грохоча подкованными каблуками по корабельной палубе. С трудом преодолев девять окованных медью ступенек трапа, Шмелев остановился перед своим давнишним однокурсником. Снизу на необычного «финна», знавшего имя и отчество их командира, смотрели десятки недоумевающих молодых глаз.
– Товарищ капитан-лейтенант! – отчетливым тоном строевого рапорта сказал Шмелев, пытаясь поднять свою раненую руку к козырьку маскарадной чужой каскетки.– Примите знамя Девятого сводного полка морокой пехоты…– и, пошатнувшись, ухватился за плечо Ивана Корнева, стоявшего за его спиной.
21 декабря 1942 г.– январь 1958 г.
