жизни. Никогда не улыбающаяся, малоразговорчивая, она всегда стояла в стороне от коллектива института. Одинаково относилась и к похвале и хуле. Считаясь самым успешным лектором (на лекции сходилось больше сотни слушателей) и экспедитором, никогда не ставила это себе в заслугу. Мир умер у нее внутри. Снаружи только тени, да внешние обязательства, ровным счетом не нужные ей. Все это делалось ею лишь затем, чтобы не сойти с ума. В институте среди студентов ее Льдинка.
А теперь, после алтайских гор, первозданной нетронутой природы душа закричала, забилась в Ленке. Душа вернулась и позвала назад, к той ночи, к тому пожару, к тем потерям. Нужно вернуться и собрать осколки! Нужно это сделать!
Внутри все содрогалась от ужаса, что это придется сделать. «Ничего, – успокаивала себя Ленка, – я буду не одна. Со мной поедет Женька, Ольга, Любаша. Они будут со мной…»
Чем ближе подходил срок возвращения, тем осмысленнее становился ледяной взгляд Ленки. Она чувствовалась замирание и биение сердца.
Вскоре пришла телеграмма от брата: «я готов собирайся приезжай едем Москвы». А вместе с ней мысль, ясная, словно вода в роднике: «я найду Лешку!»
Митяева быстро собралась и отправилась в Москву.
Женька квартировал у Любаши. Сюда-то и приехала Ленка. На вокзале ее встретила Наталья со старшим сыном Женей.
– Удивительно, как он похож на нашего председателя! – воскликнула Ленка, увидев Женьку впервые за последние восемь лет.
– Ну а то как же, – улыбнулась Наталья, – все в Долговскую породу.
– Это сколько ему?
– Женьке – одиннадцать, Димке – девять, а младшему восьмой годок пошел.
– Ну, Наталья! Гигант! Ты так и работаешь в школе?
– А куда еще? – удивилась Долгова.
– Переводчиком пошла бы.
Наталья рассмеялась.
– Что? Попросила бы Ольгу. Пусть она тебя в кремле устроит.
– Ты что с ума сошла! Буду еще просить!
– Ни кого-нибудь, подругу.
– Ох, нет, Ленка! Никогда ни у кого не просила и просить не собираюсь. Мне и так неплохо.
– Как знаешь, – пожала плечами Ленка.
На этом разговор оборвался. Дверь открыл Максим Адрианчук.
– А этот вылитый Андрей! Нет, правда, одиннадцатилетний Адрианчук, мы тогда в усадьбу бегали, помнишь?
Наталья кивала головой и улыбалась на Ленкино восклицание вышла Любаша, смущенный Максим ушел в комнату. За Любашей в прихожую выскочил черноглазый мальчишка с весело задранным чернявым чубчиком. Он рассматривал незнакомку с интересом, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону.
– Здра-асьте! – важно сказал он и протянул Ленке руку, – Андрей Андреевич Адрианчук, будем знакомы!
Та пожала ему руку:
– Елена Евгеньевна Митяева.
Андрей наклонил голову и стукнул пятками.
– Разрешите вас сопровождать.
Женщины расхохотались.
– Что это за чудо? – спросила Ленка.
– Младшенький, – с улыбкой ответила Любаша, – одна беда с ним. Мы с Максимкой прямо намучились!
– Бедокурит?
– Не то слово, учиться – не учится, баловство одно! И не вышибешь!
– Вот так Любава! Ты что же лупишь его?!
– Его что лупи, что нет. Одним словом – балбес.
– Судя по его обходительности, он далеко не балбес!
– Ну его, зла не хватает!
Вечером приехала Ольга с новостью:
– Завтра в шесть утра приезжает Танька с Василием и Никитой.
– Каким Никитой? – не поняла Ленка.
– Сыном. А послезавтра едем в Енисейц в четыре дня. Вот билеты.
Было решено, что Ольга встретит Татьяну и отвезет ее к себе. А на следующий день все соберутся у Адрианчук, и отсюда уже поедут на вокзал. Десять взрослых и семь детских билетов были оставлены у Любаши.
Утром встречали Татьяну с мужем и сыном, а вечером Андрея Адрианчука.
На следующий день стали съезжаться в квартиру к Адрианчук. Было много объятий, поцелуев, восклицаний, смеха, улыбок. Дети носились из квартиры Адрианчук в квартиру Долговых. Маленький Димка Веденеев схватил метлу и гонял ребят. Они якобы боялись его и, громко вереща, убегали. Только Никита не вписывался в эту веселую, знающую друг друга компанию. Он всегда держался рядом с мамой.
Наконец, пришли машины, погрузили вещи, приехали к вокзалу веселой дружной компанией. Зашли в вагон, стали размещаться. Поезд тронулся, мимо проплыла Москва и осталась позади. «В Енисейц! В Енисейц!» – стучали колеса, и кричал радостно гудок.
ГЛАВА 6
Енисейц
Поезд прибыл в Назимовск. На платформе шумную компанию встречал Дмитрий Степанович Лебедев с большой подводой и Степан Адрианчук. Рассаживаясь по подводам, долго шумели, смеялись. Димка Веденеев забрал у Дмитрия Степановича вожжи и сам уселся на облучок, поддерживаемый дедом. Ольга и Виктор позади. Тут же устроилась и семья Бальцерек: Василий впервые ехал к теще, а Никита к бабушке. Вместе с ними Ленка и Женька. На второй подводе разместились Долговы и Адрианчук.
По дороге узнали, что Долгов Кирилл Михайлович больше не председатель, на этот пост назначили месяц назад Мишку Мейдзи. Ленка смеялась:
– А ведь это я предложила вовлечь Мишку в колхозную работу, помнишь, Ольга?
– Да, это было твое первое публичное выступление. Что они делали? Кажется, коровники ремонтировали?
– Ага, а потом школу строили.
– И клуб.
– А нынче председатель! – заметил Лебедев. – Я тоже с агронома ушел.
– Ушел?! – ахнула Ольга. – Почему?
– Работать невозможно – все не так, все по-своему стали делать. Для чего тогда я нужен? Быть куклой, чьим авторитетом прикрываются? Я не хочу. Ну уж нет, увольте! И уволили! Даже с радостью.
Все приутихли. Где-то наверху шумел лес, роняя багряные листья на дорогу.
Дома ждали пироги, сладкие леденцы и варенье в вазочках, соленья в тарелочках. Ленка и Женька отправились к себе домой, положить вещи. Подъехали к большому высокому дому с множеством окон и широким крыльцом, дощатым забором. Через высокие ворота въехали во двор. Ольга вбежала в дом, обняла выходившую навстречу Марью Тихоновну. За ней побежал и Димка, да шлепнулся, зацепившись за последнюю ступеньку, заплакал. Ольга подхватила его, поднесла к бабушке. Димка замолчал, с интересом рассматривая незнакомое, все в мелких морщинках лицо, и вдруг заулыбался, потянулся к ней. Марья Тихоновна осторожно взяла на руки внука.
– Так вот он какой, наш Димочка.
– Да, – Димка коротко кивнул и стал тащить с головы Марьи Тихоновны платок. В дом внесли вещи.
– Вы надолго? – спросил за столом Дмитрий Степанович.
– На две недели.
– Это хорошо, – кивнул Лебедев. – Внука, может, подольше оставите.
Ольга и Виктор переглянулись.
– Посмотрим, – уклончиво ответила Веденеева.
* * *
– Вот тут прошло мое детство и вся моя юность, – говорила Ленка брату, поднимаясь по ступеням. Наверху, за коньком, лежал на своем месте ключ. Митяева открыла дверь. Она непривычно заскрипела. Ленка застыла на пороге. Силы покинули ее, и она не может больше сделать
