знаний. Интересно, учили ли ее читать? – Нам приказано собрать вас к ужину.
Я глубоко вдохнул, набирая в легкие тяжелый запах пыли, еще раз взглянул на примеченные книги, стараясь точнее запомнить их местоположение, и молча проследовал за служанкой.
Я почти не рассматривал свои покои в день прибытия и последующим утром, однако, вернувшись после затянувшейся прогулки, загорелся желанием подробно их изучить. Прежде неприметная комната теперь пестрила множеством деталей, а дверей в смежные комнаты оказалось несколько, хотя днем раньше я заметил лишь ту, что находилась слева от кровати. Как раз за ней располагался небольшой кабинет – вероятно, для гостей, находившихся в Грее с дипломатическими миссиями, – обставленный мебелью из темного дерева и свечами разных размеров и форм. За другой – скромная и все же личная столовая: полагаю, не всех удостаивали милости ежедневно обедать с королем; впрочем, возможно, и я вскоре лишусь этой привилегии. Именно столовую наградили небольшим балконом, позволяющим любоваться цветущим садом; высота второго этажа позволяла как разглядывать результаты трудов садовников, так и успешно подслушивать разговоры, ведущиеся среди искусно стриженных кустов и деревьев. Третья дверь вела в умывальню, и я поморщился, представив, как служанки по неведомой мне причине вытаскивали оттуда ванну, чтобы искупать меня в главной комнате.
– Сэр, – тихо прошептала Фэй, стоявшая за моей спиной. Она передвигалась, будто бы не касаясь земли; совершенно не слышал ее шагов. – Нам приказали одеть вас торжественно. На ужине будет вся королевская семья и их приближенные.
Я тяжело вздохнул, и девушка удивленно, если даже не оскорбленно, подняла на меня взгляд.
– Прошу простить, – тут же объяснился я, слегка кланяясь. – После месяцев и лет в пути менять наряды дважды в день становится утомительным.
На лице девушки появилась теплая улыбка. Ее взгляд был столь чистым, а руки так невинно сложены на животе, что она едва ли напоминала служанку; я бы сказал, что она больше похожа на служительницу храма.
– Милорд, – опуская глаза, произнесла она. – Вы не обязаны предо мной объясняться.
Обращаться с подданными как с низшим сортом людей или не людьми вовсе я был не намерен: моя роль все же предполагала человека благородных кровей, с хорошим воспитанием и безупречными манерами. И даже если такие люди ведут себя, как звери, по отношению к тем, кто не равен им по статусу, я все равно не был готов им уподобляться. Пусть принимают меня за чудака – все же я чужестранец, чье поведение вполне обоснованно могло быть непонятно местным жителям.
– Этот камзол сшили для вас по приказу королевы.
Лэсси подвела меня к зеркалу и поднесла камзол, а затем, кивнув сама себе, махнула рукой Фэй, и та стала робко снимать мою одежду. Нижнюю белую рубашку переодевать не стали – с утра она осталась относительно чистой, – однако все остальное надлежало сменить. Подаренный мне аирати камзол полетел в общую кучу вещей, и я только открыл рот, чтобы попросить обращаться с ним аккуратно, как Лэсси тут же предугадала мои возражения.
– Не переживайте, милорд, все ваши вещи бережно выстирают и вернут на их законное место.
Новый камзол оказался темно-серого цвета – национального цвета Греи. Бархат перемежался вставками из темно-коричневой кожи; на груди, прямо над сердцем, красовалась золотая брошь в виде дубового листа. Сделанные из той же кожи штаны доставляли дискомфорт; внутри была подкладка из мягкой ткани, и это делало их ужасно жаркими для теплой весны. Я чувствовал себя поросенком на королевской кухне, что медленно коптился в печи.
Дорога до столовой в этот раз показалась волнительнее прежней. Возможно, потому, что мне предстояло познакомиться с еще большим количеством высокопоставленных лиц; потому, что наряд душил меня и в нем было ужасно жарко; или потому, что я окажусь в опасной близости к принцу Куориана и мне придется всеми силами сдерживаться, чтобы не метнуть столовый нож, прицелившись ему между глаз.
Двери распахнулись. За столом находились лишь некоторые из гостей; королевская семья к ним пока не присоединилась. С одной стороны, отсутствие знакомых лиц могло напугать; с другой – стать отличным поводом взглянуть на придворных в отсутствие их правителя. Стражник, провожавший меня к столовой, указал на мое место и покинул зал.
Лианна, сидевшая в непосредственной близости от места короля, приветственно кивнула мне. В стенах замка она вновь стала несколько старше.
– Уже побывали в библиотеке, сэр Эрланд?
– И остался под большим впечатлением, – улыбнулся я. – Уже предвкушаю, как проведу за чтением не одну бессонную ночь.
– Не стоит чересчур усердствовать, – предостерегла друид. – Однако рвение ваше похвально.
Места рядом с ней пустовали, и было их слишком много, чтобы расположить одну лишь королевскую семью. Вероятно, к нам также присоединится жених принцессы, советник Лэндон, а также еще двое или трое приближенных.
За половиной стола, где место было отведено и мне, несколько стульев уже были заняты. Грузный мужчина с багровым лицом и редкими темными волосами, торчащими во все стороны, был одет исключительно богато; перстни на его руках ослепляюще сверкали и своей тяжестью доставляли очевидные неудобства, а расшитый золотом камзол норовил лопнуть сразу в трех местах. Из-за лишнего веса и, как следствие, разглаженного от натяжения кожи лица его возраст едва угадывался: он мог быть как избалованным сыном богатого человека – в таком случае ему не было и двадцати пяти, – а мог быть и высокопоставленным советником, находящимся в возрасте, когда двадцатилетняя дева могла приходиться ему как дочерью, так и любовницей.
Слева от него сидела женщина – обладательница классического образа благородной воительницы. Высокая, статная, широкоплечая, с короткими, зачесанными назад белыми волосами и молочной кожей. Глаза ее были голубыми, но такими светлыми, что казались почти прозрачными и обжигали холодом. Ее умение держать себя, строгость и непоколебимость читались в каждом, даже самом мимолетном движении, особенно на контрасте с соседом по столу. Будучи женщиной средних лет, очевидно, ни в каких битвах она давно не участвовала, если вообще хоть раз держала в руках оружие, однако, уверен, управление людьми и борьба за влияние для нее ничем не отличались от поля боя.
По другую сторону от зажиточного здоровяка располагался молодой мужчина лет тридцати. Серо-зеленые глаза, темные волосы, крупными волнами спадающие на лицо, не сходящая с лица едва заметная ухмылка. Он был чересчур молод для должности капитана королевской гвардии, которую занял еще пять лет назад, – слухи об этом какое-то время гуляли меж деревьев Аррума, – но, полагаю, он служил короне верой и правдой, раз все еще занимал столь высокий и ответственный пост.
В отсутствие хозяина стола никто не приступал к трапезе; гости потягивали освежающее вино, общались и
