в возрасте от двадцати до тридцати, а потому проблем с размером, полагаю, не предвиделось.
Ночь я провел беспокойно. Сон то и дело забирал меня в свои цепкие лапы, но любой едва заметный шум вырывал из них, заставляя оглядываться и прислушиваться. Когда послышалось пение первых птиц, а солнечные лучи стеснительно прокрались в комнату, я все же поднялся с постели.
Одежда, в которой я приехал, лежала все там же, но оказалась уже постиранной и высушенной. Неторопливо надев ее, я встал у окна: такой Грея моему взору еще не открывалась. Люди с высоты второго этажа казались крошечными, а город выглядел совсем иначе – ярче, живее; на миг я позавидовал птицам, что смотрели на это каждый день.
Раздался стук в дверь, и тут же, не дожидаясь ответа, в проеме показалось лицо Лэсси.
– Ох, сэр, вы уже встали, – разочарованно протянула она, глядя на меня в полном обмундировании. – В таком случае сообщу господину советнику, что вы уже готовы.
– Да, пожалуйста.
Лэндон появился спустя полчаса; вероятно, я встал чересчур рано. Он выглядел еще лучше, чем вчера, – свежий, отдохнувший, в белой рубашке под темно-синим жилетом, выгодно оттенявшим цвет его волос и кожи. В глаза бросился незаметный во вчерашнем полумраке темный рисунок, спускающийся по его шее и ниже, под одежду. Заметив, что я глазею, он понимающе кивнул и улыбнулся.
– В юности я побывал в плену, – вежливым тоном объяснил он, не скрывая, однако, усталости – очевидно, ему надоело раз за разом тратить время на одну и ту же историю. – Я не хотел пугать матушку шрамами, что получил во время пребывания там, и нательный рисунок оказался приемлемым и эффектным решением проблемы.
– Простите, – поклонился я. – Не хотел обидеть. Рисунок очень любопытный.
– Это древние руны. Наш друид по достоинству оценила качество их исполнения. Вероятно, даже имеют определенную силу, но для ее раскрытия необходимо быть чуть более чем простым советником. – Лэндон будто напрашивался на лесть, которую я не решался изображать, будучи столь мало с ним знакомым. – Пройдемте, сэр Эрланд.
Коридоры утреннего замка вызывали совершенно иные чувства, нежели вечером. Свет пробивался через многочисленные окна, подсвечивая мириады частичек пыли в воздухе. Повсюду сновали слуги, будто страшно боясь куда-то не успеть. В какой-то момент мне показалось, будто стены стали сдвигаться, зажимая меня в тиски, но я успокаивал себя тем, что попросту не привык к большому количеству людей в столь ограниченном пространстве.
Когда двери королевской столовой распахнулись, я даже прикрыл глаза рукой – таким ослепительным было зрелище. Помимо обычных окон и витражей, завораживающих игрой света, комната была обставлена огромным количеством вещей, его отражающих: натертые до блеска приборы, камни в украшениях дам, отполированные доспехи стражи. Это настолько сбивало с толку, что я не сразу обратил внимание на буйство витающих в комнате запахов, самым ярким из которых мне показался запах печеных яблок. Глубоко вдохнув, я, на несколько мгновений замерший на пороге, сделал шаг в столовую.
– Дорогой гость!
Королева поднялась с места, приветствуя меня. Взглядом она приказала встать и остальным, но пока они пытались сконцентрироваться, рассматривая, на кого же указывает королева, я решил перехватить инициативу.
– Рад приветствовать вас, Ваше Величество, – поклонился я.
Женщина тепло улыбнулась мне, и лишь затем король, совершенно рассеянный и мало на себя похожий, наконец заметил вторжение чужака на семейный завтрак. Минерва безразлично подняла на меня взгляд, лениво размешивая кашу в тарелке. Не повернув головы и не выдав лицом ни единой эмоции, Ариадна все же едва заметно напряглась, как только звук моего голоса добрался до ее ушей.
– Я безмерно благодарен вам за столь радушный прием. Не каждый решится впустить в дом странника, учитывая предстоящее торжество и огромное количество гостей, что вскоре на него прибудут. – Я сложил руки перед собой, зная, что это демонстрирует некоторую закрытость, и все же нервничать при первой встрече с королевской семьей показалось мне естественным для человека любого статуса. – Но я знаю, что слова в нашем мире ничего не стоят, а потому…
Я обернулся, кивая Фэй, что любезно согласилась мне помочь, хотя, вероятно, и думала, что у нее не было выбора. Девушка внесла две бархатные подушки, взятые с моей постели, на одной из которых лежали два цветочных венка – из ромашек и из ирисов, а на второй – драгоценное колье. Взяв светлый венок, я подошел к той из сестер, в чьих волосах подобный бывал не раз, и оказался поражен ее актерской игрой: Ариадна впервые посмотрела на меня с тех пор, как я вошел, и в этом взгляде не было ничего, за что можно было бы зацепиться.
– Вы позволите?
– Разумеется, – чуть приподняв уголки губ, ответила она. Опустив венок на ее волосы и отойдя на шаг, я тут же понял, почему именно эти цветы она любила больше всех; они бесконечно ей шли.
– Принцесса?
– Сэр, – ответила Минерва. Голубовато-фиолетовые ирисы практически повторяли невероятный оттенок ее глаз. Удивительно, что я так точно подобрал цветы; не помню, чтобы обращал внимание на ее глаза раньше, но, быть может, это знание само пробралось на задворки памяти.
Подняв с подушки колье, я проследовал к королеве, спешно перекладывающей волосы на одно плечо. К моей удаче, за завтраком украшений на ней еще не было.
– Я слышал, что вы родом из Драрента, – произнес я, безуспешно пытаясь попасть в застежку украшения. Следовало потренироваться заранее. – Рубины там считают символом силы, красоты и достоинства. Уверен, вы, как никто другой, олицетворяете эти качества.
– Сэр Эрланд…
– Прошу вас, – прервал я. – Я годами не вижусь с семьей… можно даже сказать, что я практически ей не принадлежу, и оттого мне странно слышать, как повсюду звучит мое фамильное имя. Зовите меня Териат.
– Териат, – вдруг заинтересованно повторила Минерва. – Необычно.
– Присаживайтесь, Териат, – наконец гулко произнес король, указывая во главу стола напротив него. Вероятно, поглощенный завтрак все же вдохнул в него силы; голос стал бодрее, а цвет лица – ярче. – И угощайтесь. Полагаю, у девушек к вам куча вопросов.
Согласно кивнув, я проследовал к указанному месту. Напряжение начало понемногу спадать; казалось, я неплохо справляюсь. Иногда мне даже думалось, что я и не лгу вовсе; будто бы я всегда вел себя как высокородный богач с раздутым самомнением и изысканными манерами. Стол ломился от угощений, и я, чтобы не терзаться муками выбора, просто взял то, что стояло ближе всего, – те самые печеные яблоки: мед придавал ранним фруктам сладость, а орехи добавляли пикантности.
– Расскажите, как давно вы путешествуете, сэр… Териат? – поинтересовалась королева, вежливо выждав несколько минут,
