— Здравия желаю! Где вы, товарищ полковник?
— Я у вас. Объявите учебную тревогу первой ракетной.
— Есть, объявить учебную тревогу! — ответил Бондарев.
Климов положил трубку на рычаг, вынул из кармана свои серебряные часы.
— Прохронометрируем.
Команда подняла солдат. И вот они уже выбегают из казармы с оружием в руках, поправляя на ходу противогазы. Проходит минута, другая, и машины с личным составом помчались в сторону стартовой позиции.
— Быстрее на стартовую. Посмотрим, как они работают.
Когда они подъехали к позиции, командир уже ставил задачу своему подразделению. Увидев старших офицеров, Федченко подал команду «смирно», доложил:
— Товарищ полковник! Первая ракетная батарея готовится к выполнению поставленной задачи по подготовке ракеты к учебно-боевому пуску.
— Продолжайте занятия, — принял рапорт Климов.
Федченко, вернувшись к подразделению, подозвал к себе офицеров и сержантов, напомнил:
— Работайте спокойно, строго по новому графику. Какие есть вопросы?
— Разрешите доложить, — обратился к Федченко сержант Низовцев. — По тревоге не прибыл рядовой Зайцев.
— Как не прибыл? Кто будет выполнять его обязанности?
— Я буду работать за двоих. Не беспокойтесь, товарищ лейтенант, задачу выполним.
Прошло несколько минут, и по лесной поляне разнесся властный голос командира ракетного подразделения:
— Батарея, к бою!..
Личный состав стремительно бросился к технике.
— Товарищ лейтенант, — позвал Климов, — Расскажите нам всю последовательность работы личного состава при подготовке ракеты к пуску.
Федченко называл не только последовательность операций, их временные параметры, но и пояснял, какие физические процессы происходят в ракете при прохождении той или иной команды.
— Очень хорошо, — удовлетворенно заключил Климов, — очень хорошо!
— Прошу, товарищ полковник, разрешите вернуться на старт, там все подготовлено. — Федченко посмотрел на часы. — Раньше времени на шесть минут. Порядок!
— Действительно, «порядок»! Ну что же, продолжайте командовать.
Они медленно шли по стартовой позиции, наблюдая за сноровистой работой солдат и сержантов.
— Как ваша фамилия? — обратился к одному из солдат Климов.
— Рядовой Валиев.
— Какие ваши обязанности?
— Приказано смотреть, как действует сержант Низовцев. Хорошо смотреть и хорошо запоминать, потому что скоро буду работать самостоятельно, — ответил солдат. — Здорово сержант работает. Посмотрите, товарищ полковник, на его руки...
И в самом деле, командир части и начальник политотдела залюбовались уверенностью, с какой обращался сержант с вентилями, кнопками и переключателями.
— А вы что же, товарищ Валиев, до сих пор не научились работать самостоятельно?
— На аппаратуре не научился, — сокрушенно вздохнул Валиев. — Шофер я, а это моя смежная специальность.
— Сержант Низовцев, не вижу еще одного номера расчета, — сказал командир части.
— Не явился по тревоге, товарищ полковник, — ответил сержант.
— Заболел,что ли?
— Пока неизвестно. Вернемся, уточним. Отсутствие рядового Зайцева не повлияет на подготовку ракеты к пуску. У нас на наиболее ответственных операциях по два, по три смежника... Все ведь может случиться, — добавил Низовцев.
— Вижу, что стараетесь, это хорошо, — довольный ответом сказал Климов. — Но с рядовым Зайцевым разберитесь.
3
— Да, у Федченко есть чему поучиться! — Как бы подытоживая свои мысли, с пафосом говорил полковник Климов, когда они возвращались со стартовой позиции.
Большой лес кончился, впереди открылась обширная поляна с редкими кустами ивняка.
— А ну-ка, остановите! — приказал Климов водителю, приоткрыв дверцу.
Через поляну, зажав пилотку в руке, мчался солдат.
— Никак срочное задание, — предположил водитель.
— Задержите этого спринтера и ко мне, — приказал Климов. — Что-то здесь не так...
К машине подошли шофер и бежавший солдат. Увидев полковника, солдат громко доложил:
— Рядовой Зайцев, догоняю свою батарею. Разрешите продолжать движение, товарищ полковник?
Климов не мог сдержать улыбки, разглядывая солдата. Перед ним стоял выше среднего роста, широкоплечий симпатичный парень, светловолосый, голубоглазый. Климов вылез из машины.
— Опоздали. Почему вместе со всеми не вышли по тревоге? Что случилось? — спросил Климов.
— Никак нет, ничего не случилось. Просто я опоздал к моменту тревоги. Думал, после ночных занятий все будут отдыхать... Вернулся в казарму, а мне говорят: подразделение ушло по тревоге. Вот и бегу. Второй номер я у сержанта Низовцева. Как я буду смотреть в глаза лейтенанту? Разрешите идти? — Все это рядовой Зайцев выпалил без запинки.
— Так где же вы были? — насупился Климов, вглядываясь в лицо солдата и пытаясь разгадать причину такой его непосредственности.
— В отлучке, товарищ полковник. — Зайцев опустил голову. — В Доме культуры у знакомой девушки...
— В самовольной отлучке?
— Никак нет, с разрешения старшего командира, поскольку отбой был объявлен до тринадцати ноль-ноль...
— А-а, вот в чем дело, — понял все Климов и рассмеялся. — Это я виноват, что поднял вас по тревоге. Но и вы не без греха, не так ли?
— Так точно, товарищ полковник, не без греха... Надо было мне сегодня воздержаться.
— Ну ладно, — ухмыльнулся Климов. — Разрешаю «продолжать движение».
Зайцев круто повернулся и побежал в сторону стартовой позиции. Командир задумчиво посмотрел ему вслед. Помолчал.
— И мой сын мог быть таким же, — произнес он дрогнувшим голосом.
Смирнов, стараясь отвлечь командира от грустных воспоминаний, сказал озабоченно, но и весело:
— Беда с этим Зайцевым... Любовь у него с девушкой из Дома культуры. Она художница, и он тоже неплохо рисует. Вот и прощают ему. А девица эта дочь подполковника Караева...
Климов в ответ не произнес ни слова. Остаток пути они молчали. А когда подъезжали к штабу, Климов сказал:
— Прошу, Михаил Иванович, построже проверьте с заместителем по тылу материально-техническое обеспечение батареи Федченко. Дорога в расположение полигона не близкая, не упустить бы чего...
Глава пятнадцатая
Они встретились на берегу озера совершенно случайно: бывают такие совпадения, что объяснить их порой невозможно.
Смирнов попросил водителя остановить машину, сказал:
— Идем, искупаемся, место здесь подходящее.
— О-о, товарищ подполковник, спасибо! Сейчас самое время окунуться, — обрадовался водитель, вынул ключ зажигания, сунул в карман. Смирнов заметить успел, что к цепочке был прицеплен брелок, выточенный из оргстекла, по форме напоминающий снаряд или ракету. «Выдумщики эти водители», — подумал он.
Травянистый берег подходил к самому урезу воды, дальше начинался чистый песочек. Потягивал легкий ветерок, плескалась мелкая волна, солнечные блики, будто серебряные монеты, переливаясь, качались на воде.
Таня Григорьева сидела на коряге, свесив босые ноги в воду и безучастно глядела на шнырявших по мелководью мальков. Она была в голубом купальнике, рядом на разостланном одеяле лежало платье и спортивная сумка.
Вот уже давно, с весны, ее порой охватывает какое-то томление, неизъяснимая грусть. Она казалась себе несчастной, одинокой и никому не нужной. В такие минуты вспоминались дом, мама, подруги. Хотелось плакать. И она плакала украдкой по ночам. А еще Таня думала о Смирнове. И это было для нее сущим наказанием. Ну зачем ей подполковник Смирнов? Что с того, что он ей нравится? Не сходить же от этого с ума! Она ругала, стыдила себя, и продолжала тянуться к нему. «Противная фантазерка, выдумала себе идеал. Ну что в нем особенного, опомнись». Осердившись на себя, она забила ногами по воде, встала. «А если с ним поговорить?» — Таня закусила губу, удивившись такой своей дерзости и счастливо рассмеялась.
Впереди блеснула вода. Смирнов раздвинул ветки лозняка и замер в изумлении.
«Это еще что за нимфа? — Но он тут же узнал в девушке Григорьеву. — Нет, не пойдет».
Смирнов хотел незаметно уйти, сделал шаг назад и наступил на сухую ветку. Таня услышала треск сучьев, кинулась к своей одежде, но, увидев Смирнова, она растерянно улыбнулась, замерла в нерешительности.
— Извините, я помешал вам, — каким-то севшим голосом сказал Смирнов, удивляясь про себя: «Что это я уставился на нее?»
— Почему? — приветливо ответила Таня. — Места всем хватит.
— Места-то хватит, это верно, — Смирнов уже взял себя в руки, осмотрелся. — Только, может, вы оденетесь, а то что же: я по всей форме, а вы без знаков отличия, — шутка получилась не очень остроумная, и, как подумалось ему, скорее пошловатая.
Но Таня ничего такого не заметила, продолжала с некоторой игривостью:
— А может, и вы искупаетесь? — тут Таня смутилась: не слишком ли смело ведет она себя и по какому праву?
