Произвели стыковку боевой головки с телом ракеты.
«Вот и «шапка Мономаха» на голове. Теперь осталось заправить ракету топливом», — отметил про себя Павел и оглянулся — длинные камуфлированные емкости уже ждали своей очереди на исходной.
В точно рассчитанное время Федченко доложил на командный пункт о готовности к пуску.
— Ключ на старт! Всем в укрытие!
Начался обратный отсчет времени.
...Три ...Два... Один...
Секунды обратного отсчета истекли.
— Пуск! — услышал Федченко долгожданную и все равно прозвучавшую неожиданно команду.
Затаив дыхание, он вдавил пальцем до упора черную резиновую кнопку на панели пульта.
Но ракета молчала... Павел внутренне содрогнулся: «Неужели осечка?..»
И тут же успокоился, вспомнив, что для включения всех электрических цепей в ракете после нажатия кнопок требуется какое-то время. Несколько секунд. Эти секунды сейчас казались вечностью.
Вдруг раздался глухой толчок, и сразу же стал нарастать свистящий гул, от которого все обрывалось внутри. «Что ж она не летит?!» — панически спрашивал себя Павел, глядя, как беснуется под ракетой ослепительно белое пламя. В эти мгновения он начисто забыл, что ракета и не может сразу швырнуть себя в высь до поры, пока двигатель не разовьет нужную тягу.
Вот и все! Ракета медленно, будто нехотя, оторвалась от железной раскаленной опоры и стала подниматься, все ускоряя свой бег...
— Пошла, пошла!
Выскочив из бункера и запрокинув голову, Федченко с упоением слушал мощный рев двигателей. В это время в небе блеснула молния. Затем он услышал сильные удары грома, они повторились несколько раз. На стартовую позицию упали первые капли дождя — предвестники ливня.
Оказавшийся рядом сержант Низовцев закричал:
— Смотрите, товарищ лейтенант, ракета прошла рядом с молнией!
— Вижу, вижу!.. Ракета рядом с молнией! — Федченко рывком обнял сержанта Низовцева и чмокнул в щеку. Сейчас они были совсем как мальчишки.
Несмотря на усилившийся дождь, из укрытия выбегали люди. Над позицией висело громкое «ура». Подразделение ликовало. Все обнимались, целовались, летели в воздух фуражки, пилотки...
Маршал Неделин радовался вместе со всеми.
— Сегодня я доложу ЦК партии, — волнуясь, говорил он, — что первая стартовая батарея ракетной части готова выполнять боевые пуски ракет. Это я сделаю, Владимир Александрович, с чистой совестью.
Счастливый, сияющий Климов радостно кивал маршалу.
Ночью, когда на полигон опустилась приятная прохлада, Павел пошел в степь. Километрах в полутора он набрел на небольшой пруд, сохранившийся еще с весны. Он снял сапоги, забрел почти на середину и с удовольствием окунул в воду разгоряченную, голову. Он постепенно отходил душой и телом, наслаждаясь тишиной и одиночеством.
В черной поверхности пруда отражались звезды. «Как хорошо! — повторял Павел. — Видела бы ты все это, мама...»
Глава семнадцатая
1
Уже с неделю по утрам низины затягивает плотный туман — нырни в него — и поплывешь, как в молочном море с творожными берегами.
Старики-лесовики поговаривали: «Теперь жди дождей. Горы слезу пущают». Иными словами, в горах начиналось бурное таяние снегов, а с ними пришли летние грозовые ливни.
В то утро солнце так и не выглянуло. Над Снегирями висели тяжелые тучи, готовые обрушиться на поселок проливным дождем. В кабинете у начальника политотдела сидел Василевский. Он только что пришел от начальника штаба, с которым согласовывал штатный состав нового боевого расчета. Открылась дверь, вошел Климов.
— И это называется лето? — кивнул он на окно. — Путаница в небесной канцелярии.
И тут зазвонил телефон. Смирнов поднял трубку и тут же передал ее Климову.
— Слушаю вас, товарищ Бодров... Все понял.
Климов выпрямился, выражение лица стало строгим и сосредоточенным.
— Товарищи, Главный штаб Ракетных войск объявил нашей части учебно-боевую тревогу. Прошу всех на командный пункт.
На командном пункте части собрались Климов, Василевский, Бодров, подполковники Смирнов, Жулев и другие офицеры штаба. Климов читал документ:
«Привести часть в боевую готовность в связи с предстоящими учениями. Подразделению подполковника Бондарева быть в готовности, произвести учебно-боевой пуск одной стартовой установкой...»
Закончив читать, Климов отдал офицерам необходимые распоряжения, затем обратился к начальнику политотдела:
— Михаил Иванович, вам надлежит, как это предусмотрено планом, с группой офицеров штаба и политотдела выехать к подполковнику Бондареву.
Офицеры стали расходиться. Климов напутствовал Смирнова:
— В пути осторожнее, дороги размыты.
— Понял вас, Владимир Александрович, — ответил начальник политотдела. — Спасибо!
Только Климов сел за свой рабочий стол, снова раздался звонок.
— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! Докладываю: часть приведена в готовность согласно вашему приказу, подразделение товарища Бондарева задачу выполнит. Спасибо за доверие.
Закончив разговор, Климов попросил соединить его с заместителем главного инженера подполковником Медведевым.
— Борис Иванович, просьба у меня, — сказал Климов. — Или приказ... Надо вам выехать к товарищу Бондареву и еще раз проверить готовность техники. Особенно на комплексе у лейтенанта Федченко. — Немного помолчав, добавил: — Видите ли, какое дело. Я разрешил заступить начальником смены капитану Герасимову, который вернулся с учебы. Мы ему доверяем, но, на всякий случай, будьте, пожалуйста, рядом с ним.
— Понял! Немедленно выезжаю, — ответил Медведев.
Остаток дня прошел в непрерывных вводных, которые командир и штаб старательно и незамедлительно выполняли. В 18.00 был получен приказ готовить подразделения произвести учебный пуск ракет. А несколько минут спустя по громкоговорящей связи раздался встревоженный голос Бондарева:
— Товарищ полковник, докладываю: в районе Глубокой балки, где расположены убежища для личного состава, произошло ЧП.
— Докладывайте спокойно, Альберт Иванович... Что там?
— Оползень, завалены выходы из четвертого, пятого и шестого убежищ. Обстановка очень сложная. Связь с личным составом в этих убежищах прервана. Идет сильный дождь, темнеет. Что делать?
— Кто находится в этих убежищах?
— Группа из батареи Федченко, а также батарея капитана Анищенко.
— Как у них с питанием и водой?
— Все имеется.
— Где начальник политотдела?
Ответа не последовало.
— Алло, вы слышите меня? Чего же молчите? Я спрашиваю вас, где подполковник Смирнов?
— Товарищ полковник, — тихо произнес Бондарев, — подполковник Смирнов в одном из этих убежищ. Он был в ракетной батарее у Федченко и вместе с личным составом выехал в район Глубокой балки. Я просил его остаться на командном пункте, да разве...
Климов резко прервал доклад Бондарева:
— Принимайте меры по спасению личного состава, используйте все свои наличные силы и средства. Через каждый час докладывайте мне лично! — он поднялся со стула и стал ходить по комнате. Немного успокоившись, подошел к столику, снял трубку телефона:
— Соедините меня с полковником Соловьевым.
Через несколько минут в трубке ответили:
— Полковник Соловьев слушает.
— Здравствуйте, товарищ Соловьев! Слышали, что произошло в районе Глубокой балки? Прошу вас немедленно выбросить в этот район строительное подразделение с необходимыми механизмами. Руководителем работ направьте энергичного офицера.
— Понял вас, товарищ полковник, — ответил Соловьев, — немедленно организую работу. На место выезжаю сам. Не беспокойтесь, Владимир Александрович. Людей спасем.
2
На командный пункт части продолжали поступать вводные — приказы и распоряжения Главного штаба Ракетных войск стратегического назначения. Климов понимал, какая ответственность лежит на нем за проводимые учения, потому в течение второй половины дня и ночью он дважды говорил с заместителем Главнокомандующего Ракетными войсками. Владимир Федорович упорно напоминал: «Климов, будь особенно внимательным. Сейчас стоит вопрос о боевой готовности всей части, а не одной батареи».
И Климов отвечал твердо:
— Задача будет выполнена!
В успешном исходе учения Климов не сомневался. Все ракетные батареи подготовлены на отлично и хорошо. Практические пуски ракет на полигоне проведены всеми подразделениями только на отлично. Боевое дежурство личный состав несет в строгом соответствии с документами.
Между тем Владимир Александрович ни на минуту не забывал о людях, попавших в беду, то и дело спрашивал:
— Лев Федорович, как идут дела в районе Глубокой балки? Что передает полковник Соловьев?
— Работы идут, но слишком большие завалы. Трудно в основном из-за отсутствия дорог и подходов для инженерно-строительной техники. Лес, крутые подъемы, — докладывал начальник штаба, — да еще дождь. Но Соловьев обещает к утру пробиться.
