только неодушевленными предметами. Но не людьми или животными. Единственным исключением являлся он сам. Адриан давно знал, что Макс способен левитировать, но одно дело знать и совсем другое – видеть собственными глазами.
– Что и требовалось доказать, – пробормотал Адриан еле слышно, чтобы не отвлекать мальчика.
Где-то в здании больницы раздался сигнал тревоги.
Ахнув, Макс плюхнулся на крышу.
– Ну, давай же! Сейчас или никогда! – крикнул Адриан.
Казалось, Макса парализовали страх и нерешительность.
К ужасу Адриана, он покачал головой и поплелся назад к лестнице. Назад в безопасность больничной палаты. В отупляющее спокойствие карантина.
– Макс!
И тут Макс повернулся и побежал. На этот раз он не колебался. Добежав до края крыши, он взмыл, раскинув руки.
У Адриана перехватило дыхание, он весь подобрался, готовый прыгнуть вперед и подхватить брата при первых же признаках опасности.
Но это не потребовалось.
Гордый смех сорвался с губ Адриана, а Макс одновременно завопил от радости.
Адриан оказался прав. Бандит мог летать.
Глава двадцатая
В тюремной столовой, как обычно, царила напряженная тишина. Нарушало ее только шмыганье простуженных носов (неизбежное следствие прогулок на пронизывающем ветру) и постукивание пластиковых вилок по подносам. Нова стояла в конце очереди, завидуя тому, что арестантке, стоявшей впереди, комбинезон был впору. Ей самой приходилось подворачивать штанины.
Очередь продвинулась вперед.
Вместе со всеми шагнула и Нова.
Ее внимание привлек ближайший стол. Там сидела пара заключенных – по одну сторону, лицом к глухой стене. Для пресечения разговоров все сиденья располагались по одну сторону столов, чтобы во время еды заключенные не смотрели друг на друга. Не понимая толком, что ее заинтересовало, Нова стала разглядывать их подносы. К этому времени она выучила меню наизусть. Булочка. Разваренные до неузнаваемости овощи. Картошка. Рыба. Сегодня, судя по всему, было не воскресенье, так как на подносах она не заметила желанных кусочков сыра.
Ее внимание привлек странный жест. Одна из сидевших за столом, прежде чем зачерпнуть овощей, дважды стукнула черенком вилки о край подноса. В следующую секунду ее сосед царапнул зубцами вилки по своему подносу.
Нова не понимала, что это значит, но была уверена, что они общаются.
За ее спиной раздалось покашливание, и Нова, заметив, что отстала от очереди, поспешила вперед и взяла себе поднос.
Она села на свое привычное место, между привычными соседями, которые, как обычно, не пытались с ней заговорить. Нова с вновь вспыхнувшим интересом оглядела помещение. Стоило ей заметить таинственные перестукивания, как в глаза начали бросаться все новые знаки, похожие, как ей казалось, на тайный язык заключенных. Некоторые движения и знаки были еле заметными – почесывание носа, шарканье башмака, круг против часовой стрелки, описанный ложкой по столу – что-то из этого могло быть и случайным совпадением.
Но Нова была уверена, что далеко не все. Узники нашли-таки способ общаться друг с другом.
Интересно, подумала она, сколько ей придется здесь гнить, чтобы начать понимать эти знаки.
– Ты знаешь Кукловода?
Вопрос был задан так тихо, что Нова даже засомневалась, не почудилось ли ей.
Она покосилась на сидевшего рядом лысого мужчину, кожа и глаза которого были неоново-желтыми. Цвет был таким ярким, да еще и в сочетании с полосками комбинезона, что трудно было смотреть на него не щурясь.
Сам арестант не сводил глаз с подноса с едой.
Нова воткнула вилку в рыбу. Прежде чем положить кусочек в рот, она пробормотала:
– Ага.
Сосед молчал так долго, что она уже решила, что продолжения не будет.
Но тут…
– Он в порядке?
Нова замерла, не донеся до рта кусок булочки. Был ли Уинстон в порядке?
Проглотив то, что было во рту, она ответила:
– Не знаю. Давно его не видела.
Хотелось рассказать, что Уинстона нейтрализовали. Что Отступники лишили его суперспособностей. Но она не была уверена, что заключенным известно об Агенте N, и не представляла, как объяснить это короткими обрывочными фразами.
Ее сосед продолжал жевать.
Нова стала есть медленнее. Обычно она справлялась с едой быстро, стараясь глотать как можно скорее, чтобы не чувствовать вкуса. Но было так приятно поговорить с другим человеком, вступить в контакт, что окончание трапезы заранее вызывало у нее легкую панику.
– Его забрали несколько недель назад, – снова заговорил мужчина. – Я думал, он уже вернулся.
Нова задумалась. Куда поместили Уинстона после нейтрализации? То, что его не вернули в Крэгмур, казалось логичным – он ведь больше не был Одаренным. Может, его перевели в обычную городскую тюрьму? Или в психушку? Или он так и остался в Штабе Отступников, где его использовали в экспериментах, на участие в которых он не давал согласия?
– Он сказал, что ты сдала его героям, – продолжил мужчина.
Нова не сразу поняла, что речь шла о параде, когда она, спасаясь, вытолкнула Уинстона из его собственного воздушного шара, позволив ему попасть в руки Отступников. Сердце в который раз екнуло от чувства вины.
Но, осмелившись покоситься на незнакомца, она увидела, что он улыбается.
– Говорил, ты никогда не сдаешься. Говорил, что это ему в тебе нравится, – он тоже скосил глаза, встретившись взглядом с Новой.
Его глаза светились, как два маленьких солнца.
Нова понурилась. Уинстон был жестоким. В бытность свою Кукловодом он делал ужасные вещи, которые настораживали даже Анархистов. И все же сейчас, в этом холодном, безжалостном месте ее невольно согрело воспоминание об Уинстоне. Подумать только, он говорил о ней хорошее, даже несмотря на то, как она с ним обошлась.
Внезапно чужая рука обхватила затылок Новы и резко повернула ее голову.
– Смотреть вперед! – рявкнул охранник. – Не разговаривать!
Нова скрипнула зубами. Когда рука охранника коснулась ее волос, она в какой-то момент была готова применить к нему свою силу. Да и злости ей, пожалуй, хватило бы на это.
И все же она сдержалась. Промолчала, даже не проводила взглядом охранника, когда он вразвалочку пошел прочь. Костяшки руки, в которой она держала вилку, побелели, но Нова не отшвырнула ее. Она не даст им наказать себя за это, не доставит им такого удовольствия. Всю свою ярость она вложила в челюсти, ожесточенно откусив еще один кусок булки.
Она скорее почувствовала перемену, чем услышала. В комнате и без того было тихо, но сейчас тишина вдруг стала осязаемой. Ни чавканья, ни стука вилок – казалось, никто даже не дышал.
Нова подняла голову.
В столовую вошел начальник тюрьмы и встал у стены лицом к сидящим арестантам. На нем был серый костюм, тот же, что и всегда, сколько его помнила Нова.
– Внимание
