Церкви, главным образом, с фарисеями (Матф. 23, 29–35). Зелоты и ессеи были уничтожены в войнах; саддукейская знать утратила свое имущество и былое влияние; иродиане растворились среди римлян или ассимилировались. Фарисеи были единственной еврейской сектой, выжившей в катастрофе 70-го года.[376] Эти люди, преданные Моисееву Закону и волей обстоятельств ставшие противниками римлян, оказывали сильнейшее интеллектуальное противление христианской миссионерской деятельности с характерной для них педантичностью.[377] Поэтому именно эта группа, которая якобы находилась в состоянии постоянной вражды с Иисусом, воспринималась особенно негативно. Авторы и редакторы евангелий пытались изобразить фарисеев именно таким образом, несмотря на то, что их наставник Павел сам был фарисеем (Флп. 3, 5; Деян. 23, 6). Кроме того, именно рабби Гамалиилу, весьма уважаемому фарисейскому руководителю в Израиле, был обязан своим освобождением Петр, которого взяли под стражу по приказу первосвященника через два года после смерти Иисуса (Деян. 5, 34). В общем и целом фарисеи первыми проявили симпатию к новой еврейско-христианской секте, о чем свидетельствует их резкий протест против осуждения иерусалимского епископа Иакова, брата Иисуса. Иаков был благочестивым фарисеем (в противоположность Павлу, который упоминал о своем фарисействе, только когда ему это было выгодно).
Ситуация изменилась после 70 г. н. э., когда Церковь резко обособилась от фарисейского иудаизма и завязала дружеские отношения с римлянами. В результате этого и возникло противостояние между христианами (в том числе и евреями-христианами) и фарисеями. Несомненно, евангелисты, и прежде всего Матфей, отразили в евангелиях свои дискуссии с фарисеями и антипатию к ним. Они также без колебаний воспользовались недовольством внутри самой группы фарисеев, традиционной самокритикой раввинов. «Берегитесь закваски фарисейской!» – гласит предупреждение ранней Церкви. Рут Кастнинг-Ольмесдаль пишет:[378] «Они полагали, что фарисеи представляют собой весь иудаизм; критика фарисеев рассматривалась ими как критика иудаизма в целом».
Это грубейшее искажение исторического факта. Ибо христианство опиралось на фарисеев больше, чем на любую другую духовную ветвь иудаизма. В связи с этим Кольпинг пишет следующее:[379]
Бессмертие каждой отдельной души и суд после смерти, воскресение (по крайней мере, праведников), существование ангелов, свобода воли человека и влияние Провидения – все перечисленные догматы веры провозглашались именно этой религиозной партией. Их этическое учение о любви к ближнему относилось также и к неизраильтянам. Моральная вина понималась только в контексте Божьей воли; благочестие человека не отменяло необходимость Божьей благодати. По сравнению с консервативными саддукеями фарисеи были прогрессивным течением в теологии. Они добились серьезного влияния при помощи своих книжников в Синедрионе, несмотря на свое относительно небольшое количество. Их понимание Закона не было привязано к букве, как это было характерно для саддукеев. Начиная с 70 г. н. э. новообразованный Синедрион находился полностью под их контролем. Фарисеев в целом не следует оценивать только на основании описаний евангелий, где они описаны как лицемеры, и уже тем более на основании общей негативной тенденции Нового Завета.
В широком смысле самого Иисуса также можно считать фарисеем, хотя некоторым это покажется шокирующей идеей. Иисуса называли почетным званием «Учитель»,[380] который использовался по отношению к высокообразованным фарисеям, так называемым книжникам.[381] Хотя Иисус и критиковал звание «раввин», которым фарисеи именовали особо выдающихся людей, в своем учении он применял типичный педагогический метод раввинов – обучение посредством притчей. Что касается вопроса о жизни после смерти, волновавшего всех людей, Иисус соглашался с фарисеями, говоря о воскресении мертвых в «конце дней». Раввины утверждали: «Тот, кто отрицает воскресение мертвых, не имеет доли в грядущем мире».[382] Рабби Гиллель сформулировал Золотое правило фарисеев: «Не делай другим то, что ненавистно тебе самому». У евангелиста Матфея Иисус говорит: «…как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними…»
Патриотические и произраильские идеи, отраженные в высказываниях и поступках Иисуса, также соответствуют мышлению фарисеев, а не воззрениям священнической касты саддукеев или светских иудейских властей и их последователей (иродиан), которые всегда проявляли готовность сотрудничать с римской оккупационной властью. Фарисеи фактически были основной аудиторией Иисуса; его деятельность была направлена на них, и он вращался преимущественно в их кругах. Как пишет Кюнг: «Не следует забывать, что фарисей, которого Иисус упомянул в качестве примера, не был лицемером. Это был искренний, богобоязненный человек, который говорил простые истины. Он исполнял то, о чем говорил. Фарисеи отличались образцовой моралью и всегда пользовались уважением тех, кто мог достигнуть установленных ими стандартов».[383]
Иисус охотно делил трапезу с фарисеями (Лук. 7, 36); а они своевременно предупредили его об опасности (Лук. 13, 31), когда Ирод Антипа выслал своих людей, чтобы схватить его. Когда он въезжал в Иерусалим, они предупредили его, что не следует позволять ученикам столь восторженно приветствовать его, так как информаторы римлян могли это услышать (Лук. 19, 39).
Во времена Иисуса фарисеев было около шести тысяч. Сами они называли свою партию «братством», а друг друга – «товарищами».[384] По причине близости Иисуса к фарисеям для него было вполне естественным вести дискуссии преимущественно с ними. Это, должно быть, зачастую приводило к бурным спорам, особенно с теми, кто, по мнению Иисуса, слишком строго придерживался буквы Закона и не исследовал глубинного смысла предписаний. Возможно, у Иисуса были также личные враги среди фарисеев, которые могли желать его смерти. Многие его толкования – к примеру, касающиеся соблюдения субботы и постановлений о ритуальной чистоте, – должно быть, были для ортодоксальных фарисеев подлинным вызовом. Однако невозможно представить, чтобы Иисус намеренно оскорблял фарисеев при помощи таких выражений, как «…лицемеры… за то примете тем большее осуждение» (Матф. 23, 14) или «порождения ехиднины» (Матф. 12, 34).
Кроме того, колкие выпады в целом характерны для стиля еврейских дискуссий, но они даже отдаленно не напоминают ту личную враждебность, которая изображена в евангелиях.
Для того чтобы понять Иисуса и Новый Завет, необходимо воспринимать словесные схватки Иисуса с фарисеями не как антифарисейские в принципе, но как типичные внутриеврейские прения, восходящие еще к ветхозаветным временам, острота которых в данном случае была обусловлена приближением Царства Божьего.[385]
Слишком очевидна политическая цель в евангелиях – создать антагонизм между фарисеями и Иисусом. После 70 г. н. э. это подразумевало как можно большее обособление Иисуса от иудаизма и помещение его в центр языческого христианства, которое было настроено дружески по отношению к Риму. С этой точки зрения становится понятна попытка авторов Нового Завета преуменьшить вину римлян в смерти Иисуса, ведь это было необходимым условием для пропаганды Евангелия в Римской империи, где оно имело наибольшие шансы на успех.
В
