что кто-то будет испытывать к нему тёплые чувства.
Золотые глаза с одобрением останавливаются на мне:
– Как ты пробился – до сих пор не пойму! И не просто достучался – совсем лёд этот растопил… Помнишь, когда ты его первый раз кушать притащил?
Невольно улыбаюсь. Такое не забудешь!
– Я сразу обратил внимание, что он почти ничего не ест. В первый же день. Думал, может, где-то что-то перехватывает. Потом заметил – нет, иногда сутками к еде не притрагивается! И на голод не жалуется. А сам тощий, все косточки пересчитать можно! Сила огромная, откуда берётся? Спросил у Дейзи, та похихикала – мол, Дэйкен особенный, ему еда не нужна, у него магия… дура! Я, Арвэ, с самого начала стал о нём думать как о человеке. Необычном, уникальном, исключительном – но человеке! А людям кушать надо! Три раза в день, как минимум. И всем этим байкам про магию не верил! Потом с Арском поговорил, так, вроде на общие темы. Понял, что никто в Саоре о Джэде толком ничего не знает, да и сам он о себе мало думает. Точнее, вообще плюёт! Надрывается, пока с ног не свалится, чуть отдохнёт – и за старое…
– Гэсса пыталась на Дэйкена повлиять, да куда там! Он так рыкнуть мог, что принцесса месяцами не осмеливалась возвращаться к этой теме. С Джэдом ругаться – бесполезное занятие.
– Я и не ругался. Как ты вспомнила, я просто его притащил в столовую. За руку. И заставил есть. Пригрозив, что иначе буду кормить насильно.
– Повеселил ты меня знатно! – хохочет Арвэ. – Я всё ждала, когда у короля терпение кончится! Вскочит и наорёт! Вышло иначе. Он на тебя такими глазами смотрел, когда ты не видел… Словно он дитя малое, а ты родитель строгий, которого слушаться до́лжно. А он ведь никогда никого не слушал! Хранителю – и тому хамил.
– Джэд не грубый. Он прямой и резкий.
– Дэрэк, с тобой он менялся. Все сразу заметили. Даже разговаривал по-другому, а уж позволял что! Ты хоть представляешь, как это со стороны смотрелось? И не столько то, что ты на него голос повышал, а то, что он на тебя не орал никогда!
– Зато ехидничал вовсю! И сейчас продолжает!
– Это ты его раньше не знал. Прочувствовал бы разницу… Что говорить, Дэрэк, я – кухарка, на второй день всё поняла… Синеглазый смотрел на тебя – и улыбался. Впервые, по-хорошему так.
– А я им любовался. Никогда такой красоты не видел. Чтобы каждая чёрточка, каждая линия – совершенство… Он мне снился постоянно, – я судорожно вздыхаю, – как он идёт через Большой Зал, его взгляд, жест, которым он откидывает волосы…
– Дэрэк, – нерешительно спрашивает Арвэ, – прости, уж не знаю, как наглость оправдать… Ты же мальчик прямой и искренний, ладно, не сразу в своих истинных чувствах разобрался, тут любой бы запутался… Но зачем ты на Дейзи женился?!
Вздыхаю:
– Дурак был, вот и женился. Сам себя потом семнадцать лет спрашивал… Арвэ, я сижу и думаю: мне ведь никогда в голову не приходило заботиться о Дейзи. Следить, как она спит, что ест, чем занята… Сначала – прости за откровенность – с удовольствием проводил с ней ночи. Недолго. Даже не до Мариника. Первые два-три месяца. Потом… Принцесса была – нет, не обузой. Просто лишней. Только я себе в этом сознаваться не хотел. И Дани уже появился, хоть и не рождённый, а сын. Совесть мучала… Ты не представляешь, как я потом о своей глупости жалел! На Земле девиц без счёту перепробовал, в Саоре дурить продолжил… А нужен мне был один-единственный человек, перед которым мне по сей день стыдно за всё, что я успел натворить!
Женщина качает головой:
– Дэрэк, а я вот думаю – может, так и задумано? Не Тором, а тем, кто всё создал. Чтоб тебе такому появиться – с сердцем твоим и ошибками, земным прошлым, которого ты стесняешься. Был бы ты правильным, чистым юношей, проведи всю жизнь в Саоре – перед королём, как все, на колено бы вставал, не задумываясь, кто он, каково ему… Ну, как Гэсса бы, робко добра желал. А ты его, как простого парня, за руку да кормить…
– Что, мне надо было смотреть, как прочие, сквозь пальцы?! Сама же вон бьёшься до сих пор!
– Бьюсь, – вздыхает Арвэ. – Ничего с собой поделать не могу. Перед королём трепещу, а вижу мальчишечку одинокого, каким он в Орж явился. Косточки все наперечёт, глазищи на пол-лица, привык в детдоме впроголодь жить. Не напомнишь – и есть не придёт! Я тогда и стала, Дэрэк, ему втихую подносы таскать – глядишь, один у себя в комнате и сжуёт что-нибудь… Собственного сына так не баловала, кабы был! У меня своих детей нет, так уж вышло. В юности любила одного парня, а он женат был на другой, но и обо мне не забывал, навещал регулярно. Я годами это терпела, а потом в душе словно выгорело что-то. И вся моя жизнь, весь пыл – вот эта кухня, – женщина обводит рукой помещение, – две плиты, три стола… Загрузила себя так, что иногда домой прыгать сил не было, в соседней комнатке спала.
Эскен как-то заметил, так на следующий день я пришла, смотрю – комнату расширили, мебелью обставили, деликатно так, без единого звука. Дед у Синеглазого настоящий король был, галантный, обходительный, добрый… Джэд, когда смеётся, на него похож.
Я протестую:
– Не может он быть на Эскена похож! Он копия Тора!
– Похож, – упрямо повторяет Арвэ. – Не всё ж Создатель в нём изначальное вытравил! И Санире он мне иногда напоминает – вот тем жестом, который ты очень любишь. Когда он волосы назад откидывает и чуть голову вбок склоняет. Вылитый! Санире из Тери была, красавица, умная, гордая… Арген от родителей ничего не взял. Мальчиком придёт в столовую, губу выпятит – и сидит над тарелкой насупившись, словно думает – достойна маримэ, чтобы он её съел, али запустить в кого?
Мне весело от рисуемой картинки.
– Арвэ, а Арген правда такой суровый и грозный был?
– Капризный он был, – вздыхает владычица кухни, – то не так, это не эдак… Самолюбивый, упрямый… Упрямство у королей Саора – родовая черта. Уж с этим ты не поспоришь!
Согласно киваю. Дэйкен упрётся – проще Ардэг передвинуть!
– А насчёт грозного… Несчастным он был. Блажь эта, по поводу ребёнка… Ему Дэфк сотни раз говорил, и прилюдно, и наедине: «Правитель в Саоре может магом не быть вообще. Ему не заклятия плести, управлять надо». Отец твой принцем был таким, что большего уважения ни к кому на моём веку не испытывали. А магии – как у тебя: что шерсти у ведокса! Арген покивает-покивает и за своё… Мэйлин любил безумно, до дрожи в коленках. Иной раз придут ужинать – так тарелки непочатые и оставят, в спальню перебираются.
Улыбаюсь. Знакомо!
– Вот потерпел бы немного сын Эскена, дождался бы детей от Мэйлин – и счастье истинное бы узнал.
– И вся история Саора пошла бы по-другому, – ёжусь я.
– Дэрэк, в жизни всегда так. Что одному радость – другому горе. Король Арген был бы счастлив, Лекст, дурная башка, прожил бы жизнь честным человеком, а мы бы с тобой не нянькались с помесью тонха в линьке и хоренга в брачный период.
Я протестую. Бурно! Хотя внутри соглашаюсь. Да, моё синеглазое сокровище тот ещё подарок!
– Арвэ, а Мэйлин с Зэльтэн не ругались?
– Так они и не знали друг о друге… Подло Арген поступил, даже не с женщинами своими, с собой. Сердце в кулак сжал да раздавил… До последнего Мэй при себе держал. На что надеялся? Что они будут с Зэльтэн жить, как ты с королевой? Так у вас всё по-честному, по договорённости… И когда Эльги уйдёт, она о прошлом с радостью вспоминать будет, на дочку любоваться.
Внутри меня всё леденеет и обрывается:
– Арвэ!
Женщина смотрит на меня и придавливает мой нос пальцем в муке, оставляя белое пятно:
– Дэрэк, я кухарка. Беру овощи, чищу, режу, варю суп. Искусство – вовремя положить, вовремя с плиты снять, вовремя специй добавить… Не бывает любви на троих. Я в своё время это очень хорошо поняла. Быстро ли, долго ли – одного выдавливает. Ваш суп варился семнадцать лет. Дальше уже никак – несъедобное варево получится. Эльгер давно уже не жена, а друг, причём вам обоим. Ты, чуть что, к ней за поддержкой бегаешь… чаще мужа, который совсем дорогу забыл.
Арвэ начинает раскатывать очередной пласт теста, периодически наваливаясь на скалку всем своим весом:
– Я заметила, Мэль заметила… Скоро и другие
