я хочу, чтобы папы к нему привыкли и смирились, что у нас в семье будут два парня с одинаково сложными характерами. К излому года Обряд пройдём непременно! Кэвин – он такой же, как Джэд: с виду колючий и неприступный, а внутри совершенно другой, ранимый и чувствительный. Только, в отличие от Синеглазого, у него боль не в иронию и насмешку, а в грубость выливается. Мама у него – кроткое, нежное создание, на сына смотрит с вечной виной и тоской… Иногда кажется, она своей ошибки стыдится, а он это чувствует и злится. Со мной Кэвину притворяться не надо. Я вижу его, настоящего.
Мэриэль погладила бело-пепельные волосы, поправила Цепь, чуть съехавшую набок:
– Ты очень похожа на отца, Аль, ты знаешь? Вот же вас угораздило избрать себе в спутники самых невыносимых парней!
– Бабушка, верно, по всему Саору искала подобие любимого мною человека, – улыбнулась Ариэль, – чтобы моя жизнь вышла насыщенной и не скучной. Папа же сам свою судьбу даже не нашёл – отобрал, отвоевал. Я завидую, сестрёнка, – не тому, что он заслужил взаимность, а отцовской убеждённости в том, что рядом с ним самый лучший, самый прекрасный и совершенный человек, быть с которым вместе – огромное счастье и великая честь. Он же не притворяется, он правда в Синеглазом недостатков не видит. Вcё, за что он его ругает, сам же и превозносит. Джэд в его глазах идеален – на мелочи он внимания не обращает. Вернее, то, что он мелочами считает, а другие терпят с трудом! И ему бесполезно на них указывать или говорить, что людей без недостатков не бывает.
– У Стэна нет недостатков! – горячо заявила будущая королева. – Мой муж – настоящее сокровище – чуткий, воспитанный, деликатный, умный! И красавец каких поискать! Не хуже папы!
– Кэвин тоже очень достойный парень, – на губах принцессы Корха высветилась ласковая улыбка. – Ему только с отцом не повезло! Зато у него характер есть, упорство и мужество!
– Доченьки, а о чём это вы тут сплетничаете?
Принц Соледжа подошёл тихонько, цапнул обеих:
– И ли́ца у обеих такие счастливые! Что обсуждали?
– Мужей, – рассмеялась Мэриэль. – Чей самый лучший.
– Глупый вопрос, – довольно усмехнулся Дэрэк, – мой, конечно!
Девочки переглянулись – и захохотали.
Признание выбора
– Чучело, чаю хочешь?
Подзабытое слово напоминает, что я у Илины, сижу в гостях в новой квартире. И кухня залита солнцем, как дочь Сона любит.
– Иль, переехала-таки?
– Я в том районе семнадцать лет прожила. На меня уже соседи недобро коситься начали! У них за это время две дочки из младенцев до невест выросли, а я как была, так и осталась. Ох, Синеглазый, квартира что… Из госпиталя уходить пора. По документам мне семьдесят, а в зеркале девчонка тридцатилетняя. Пара морщинок, и то, только когда смеюсь, видны. Я уже отшучиваться устала, что китайская медицина помогает. Так просят ведь поделиться секретом!
Хохотнув, Видящая подвигает мне вазочку с печеньем и вторую – с конфетами:
– Угощайся, пособие для анатомического атласа! Господи, что в тебе возбуждать может?! С тобой же спать невозможно, кости сплошные!
– Ты не потеряла надежду у меня мужа увести? – притворно грозно хмурюсь я.
– Его уведёшь, пожалуй, – улыбается Илина. – Тут Мэль пошутила неудачно, так слышал бы ты, как этот милый мальчик на вашу доченьку с её неуёмным чувством юмора набросился! И самый ты красивый, и нисколько не худой, и характер у тебя ангельский… Не называл бы по имени – подумала бы, что речь о другом человеке идёт!
Я довольно смакую чай. Мой Дэрэк меня в обиду не даст. Это ничего, что наедине он сам меня ругает постоянно. Но, не дай Создатель, на это в его присутствии осмелится другой! Пусть даже Мэль, которую он обожает.
– Иль, а доча зачем приходила? Просто в гости?
– Советовалась.
Илина вдруг отворачивается и замолкает. Не к добру…
– Синеглазый, ты скажи мне… Сын Орига что-то серьёзное к Эльги питает?
Чашка в моих руках жалобно скрипит. Я вовремя останавливаю себя и ставлю её на стол:
– Откуда такие сведения? Мэриэль разоткровенничалась?
– Не только. Стэн кое о чём обмолвился, и Эльгер заскакивала.
Мне не по себе. Ладно, дочка. Илина – её Наставница, это нормально. Но Стэн! И Эльги… Почему она не захотела поговорить со мной?!
– Джэд, ты не сердись на них. Они добра хотят, в первую очередь – тебе. Ну и Эльги надеется сначала окончательно разобраться в себе самой, прежде чем на тебя всё вываливать. А я вот подумала, что надо тебя подготовить немного.
– К чему? – мой голос леденеет. – К тому, что моя жена меня… бросить хочет?
– Нет, чучело… К тому, что, если ты так будешь реагировать, она с тобой вопреки собственному желанию останется. Она девочка умная, но люди склонны себя обманывать. Твоё поведение она может принять за ревность.
– А что, это не так? Когда тебе неприятно, что за твоей женой ухаживает другой?!
Илина осуждающе качает головой:
– Синеглазый, ты сам послушай себя… «Неприятно» … Неприятно – когда тебе кошка в тапки нагадит. А тут фактически в твоём доме на твоих глазах у тебя женщину уводят! Ты задумайся… К принцу твоему тут девочка невинная на балу прицепилась – говорят, ты Орж чуть не снёс! Девчушка, твоим детям ровесница… Не мужик, знающий, чего он хочет от женщины, когда рука об руку с ней в садах прогуливается. И сейчас… Ты сидишь, посуровел малость, а магия – спокойна. Твоя магия тебя всегда выдаёт. Я про Дэрэка заговорила – потоки зашевелились. Вот сейчас скажу, что он может с другой кувыркаться… Ага! Смотри, как взметнулись!
– Иль, ты свои… эксперименты проводи в другой области. Не ровен час, опять переезжать придётся, – я и сам не знаю, шучу я или нет. Одно предположение, что Дэрэк с кем-то… даже слово не повторить!
– Я уж вижу… Успокойся, чучело синеглазое, твой Дэрэк, только твой… Непонятно, за какие заслуги! Хотя… такую силищу в руках держать, лестно, наверно. Ты же для него вселенную создашь и разрушишь, звёзды вместо огоньков подвесишь… Джэд, ты ведь честен до неприличия. Попроси солгать – не сможешь. А правду признать не желаешь.
– Ты тоже начнёшь меня уговаривать отпустить Эльги? – тоскливо вздыхаю я.
– Вот ещё! С твоей порядочностью ты ей сло́ва поперёк не скажешь, захоти она уйти или остаться. Да я за неё и не переживаю. Эльгер всегда знала, чего она хочет. И понимала, есть ли смысл бороться. За тебя, Синеглазый, она не боролась. И любила… как бы это сказать, чтоб не дай Бог, не обидеть… сознавая, что это временно. Что на самом деле ты ей не муж – друг.
– А спал я с ней по-дружески? – издевательски спрашиваю я.
Только понять бы, над кем я издеваюсь…
– Джэд, – Илина вдруг становится странно ласковой, не похожей на себя, – больно тебе, да? Ты потерпи, чучело… Я – врач. Чтобы исцелить человека, иногда приходится резать по живому. Ведь кроме меня тебе никто не скажет то, что я сейчас хочу объяснить. Эльгер – потому, что ей так привычно, Дэрэк – оттого, что втайне считает себя виноватым, остальные просто не решатся тебе всё выложить. Даже Мэль колеблется. Но я тебя знаю. Истину, пусть и болезненную, ты всегда предпочитал удобной лжи. Ты двадцать лет себя обманывал – сначала потому, что утраченная любовь давала тебе повод не вступать в отношения с кем-то ещё, а после – оттого, что даже себя убедил в небезразличии. И всё это разлетелось в пыль, стоило тебе почувствовать разницу между постелью из долга и истинной страстью.
Видящая подсаживается ко мне поближе, остерегаясь правда прикасаться. Серые глаза скользят по мне, словно просвечивая насквозь. Когда-то Мэль объясняла мне, что такое рентген. В мою бытность на Земле подобные штуки меня не интересовали. Илина видит меня без всякого аппарата, и очень хочется отвести взгляд. Или ощутить поддержку.
«Дэрэк, ты где?»
«В Лосе. Ругаюсь с Гарэном. Что-то случилось?! Я нужен?»
«Нет, родной. Я у Иль. Просто хотел тебя услышать».
Мягкая, светлая улыбка чувствуется через миры.
«Не задерживайся. Приходи потом сюда, в рощу. Буду ждать!»
Я невольно улыбаюсь. Что не укрывается от внимания Наблюдательницы:
– Со своим ненаглядным говорил?
– Так заметно?
Илина кивает:
– Посветлел весь, успокоился. Джэд… Скажи ты ему это, наконец! Вслух. Жалеешь Эльгер – не при ней, наедине, она всё равно поймёт. Главное – чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений. Ты и себе жизнь облегчишь, и Эльги. А уж он как обрадуется!
Я растерянно смотрю на неё:
– Что сказать, Иль?
– Что тебе никто, кроме него,
