На экране возникло грозное лицо сестры. На голове – гулька, под глазами залегли тени. С того момента, как Ника видела Оксану в последний раз, она стала больше раза в два.
– Эрик кому голову отрывает, брату? – испуганно спросила Ника.
– Медвежонку своему игрушечному, – рассмеялась Оксана. – Какие люди! Сто лет не виделись. А где мама?
– Прилегла.
Оксана напряженно улыбнулась.
– А у тебя как дела? Все порхаешь? Рассказывай. Мама, пока у нас гостила, всех тут твоим разводом до печенок достала. Даже двоюродного дедушку Норберта. Переживает за тебя. Ну, как? Собираешься мириться со своим олигархом?
– Он не олигарх, – уклончиво ответила Ника.
– А ты похорошела.
– Ты тоже, – улыбнулась Ника.
– Да брось! – раздраженно сказала сестра. – Как будто я не знаю, о чем ты сейчас думаешь – Оксанка запустила себя, толстая корова! На голове перья, хоть бы в салон сбегала!
– Да ладно! Когда тебе по салонам бегать – ребенку еще и двух месяцев нет! – воскликнула Ника. – И Эрик еще совсем маленький. Как ты справляешься с ними двумя, я вообще не понимаю! Ты, Оксана, просто молодец! А когда в себя немножко придешь, можно и о внешности подумать. Только сильно с этим не затягивай, мать-героиня!
Сестра сразу как-то расслабилась и заулыбалась.
– Да, внешность – штука наживная.
Ника задумалась.
– А вот скажи, Оксан, с появлением детей твоя жизнь стала лучше?
– Куда уж лучше! Вместо вечеринок – пеленки-распашонки, вместо любовника в постели – трое вечно ноющих мужиков, старший из которых орет больше всех, что не выспится, а ему завтра на работу.
Ника расхохоталась.
– Зато весело. А сама ты изменилась?
– Конечно! На машине больше не гоняю, с парашютом прыгать уже не рискну – теперь не только о себе, но и о детях думаю. Так и живу с оглядкой на них… С другой стороны, я стала более спокойной. Раньше, например, коллег мужа страшно робела, а теперь плечи расправила – я вам не какая-то девочка, я теперь о-го-го! – материнство дало мне уверенность в себе. Это просто какое-то тайное знание, через которое и себя, и эту жизнь по-новому видишь. Не понимаю, как некоторые женщины по доброй воле себя этого лишают? Я сейчас не тебя имею в виду, а вообще! – спохватилась Оксана.
– Ну, разумеется.
– И, знаешь, наверное, только родив, я почувствовала себя настоящей женщиной. Не могу до конца объяснить… Поймешь, когда сама мамой станешь.
Ника покачала головой.
– Забавно.
– Знаешь, а я даже рада, что мама уснула, и мы с тобой поговорили. Никогда не думала, что мы когда-нибудь сможем так поговорить.
– Почему?
– Ну! Ты же у нас такая стильная, продвинутая. Актриса! Всегда рядом с тобой чувствовала себя убогой наседкой, которая детьми обложилась. А сейчас – нет.
– А я рядом с тобой чувствовала себя этакой стрекозой из басни. Прожигательницей жизни и неудачницей.
Они посмотрели друг на друга и расхохотались.
– А хочешь, Эрик тебе стишок расскажет? – окончательно расчувствовалась Оксана. – Эрик, иди сюда! Так, ты зачем это взял?! Поставь сейчас же на место! Нет, я когда-нибудь прибью этого ребенка!
Ника проговорила с сестрой целый час. Когда встала из-за компьютера, комната уже погрузилась в сумерки. Не зажигая свет, она забралась в кресло с ногами и задумалась.
Сзади окутанная ароматом корвалола подкралась мама. В ее руках Ника увидела стопку каких-то бумаг.
– Чего это ты в темноте сидишь? – Мать сердито щелкнула торшером.
Ника встрепенулась.
– Мам, мне очень жаль, что…
– Нет, подожди! Я сама сейчас тебе кое-что скажу. – Между нахмуренных бровей залегла упрямая складка.
Из дома выгонит, тоскливо подумала Ника.
Лицо матери расплылось в плаксивой гримасе.
– Никуша, милая, прости ты меня, старую дуру! – заголосила она, сотрясаясь в рыданиях.
– Мам, да ты что?! – Ника подскочила на ноги, обняла мать и неожиданно для самой себя всхлипнула.
– Я ведь не то чтобы… просто с Оксаной всегда столько хлопот было, училась плохо, характер сложный, ей просто больше внимания требовалось… А ты такая умница всегда была, беспроблемный ребенок!
Ника украдкой вытирала слезы – как сладко плакать на мамином плече!
– Пятерки почти по всем предметам! – Мать выудила из стопки детских рисунков, которые держала в руках, почетную грамоту и стала с выражением ее зачитывать: – «Награждается ученица пятого «А» класса Калинина Вероника, за отличную учебу и успехи в труде…» Ничего не вижу без очков… Я ведь ради тебя на все готова! Как пионер! Андрей сказал: «Надо уехать месяца на два, во имя наших отношений с Никой», и я – пожалуйста! Знаешь, как сложно было это провернуть в начале учебного года? Но чего не сделаешь ради счастья любимой дочери, тем более, Андрей оплатил все расходы по поездке…
Ника отстранилась и ошарашенно посмотрела в заплаканное лицо матери.
– Ты тоже принимала в этом участие? Поездка в Германию к Оксане была частью инсценировки?! Почему ты ничего мне не сказала?
– Так Андрей не велел! Такой затейник! Никуша, вы непременно должны помириться! Ты в курсе, что у подруги дочери нашей соседки снизу в двадцать девять лет диагностировали миому матки? А все почему? Потому что надо рожать вовремя! Ника, надо срочно родить! И… еще немного набрать вес! В твоем возрасте такие худые только алкоголички и раковые больные. Тебе тридцать лет…
Ника закатила глаза и застонала:
– Мама, ты неисправима!
На следующий день в гости наконец явился Мишка. В последнее время он не слишком баловал ее своим вниманием.
– Неужели ради моей скромной персоны ты решил расстаться со своей Джульеттой на целых три часа?! – поджала губы Ника, запуская Мишку в квартиру.
– Роднулечка, не язви, тебе не идет. – Он чмокнул ее в щеку и повесил куртку на вешалку.
В коридор вышла мама, раскинув руки и на полусогнутых ногах, как будто несла телевизор.
– Мишенька, родной, здравствуй! Никуша тебя так ждала, так ждала! Даже не вздумай снимать ботинки! – взвизгнула она, решительно взяла ошарашенного Мишку под локоток и повела в Никину комнату. – Ну, вы тут пока посекретничайте, а я блинчиков напеку. Как раз для такого случая в холодильнике припасена баночка чудного земляничного варенья…
– С каких это пор мама стала так любезна с твоими гостями? – прошептал Мишка, когда за ней закрылась дверь.
Ника пожала плечами и улыбнулась. Ей было очень приятно.
– Ну, рассказывай. Как там моя протеже?
Мишка просиял.
– Она, конечно, чистый лист, но какая восприимчивая! Представляешь, вчера водил ее в Ленком на «Королевские игры», Катя плакала! Жаль, Тициана из Пушкинского уже увезли, так хотелось ей показать…
