руку и потянула в сторону стоянки такси.
– По-прежнему режим строжайшей конспирации?
– Мой шеф думает, что через дубовую дверь не слышно его ора, – фыркнула Алиса, садясь в машину и называя адрес.
– А есть повод орать?
– Ой, я думала, он сегодня Каргополову с землей сровняет, – шепотом, наклонившись к его уху, проговорила Алиса, – и я так поняла, что до сих пор подозреваемого.
– Однако… это уже интересно…
– Боря! – внушительно сказала она, отстраняясь. – Имей в виду – хоть слово в твоей газете – и я отопрусь от всего, что сказала!
– Элис, ты в который раз унижаешь меня недоверием, это крайне обидно, – Борис перехватил ее руку и слегка сжал. – Я ведь сказал, что никогда не…
– Да, я помню, не раскрываешь источников, и мне, между прочим, тоже было обидно! – перебила она. – Мне показалось, что я тебе нравлюсь не потому, что работаю в прокуратуре.
– Так и есть. Ты понравилась бы мне, даже если бы работала в супермаркете.
– Ты, конечно, врешь, но это очень приятно.
Разговор явно ушел в сторону от интересовавшей Бориса темы, но он счел за благо не форсировать событий и дождаться, когда Алиса сама снова вернется к новостям. Он видел, что ей и самой хочется поговорить об этом, но осторожность мешает.
«И это, в сущности, правильно, – думал он, рассеянно слушая, как Алиса щебечет ни о чем. – Она не верит мне до конца, и это оправдано – я журналист, она отлично знает, что у меня задание, потому опасается за свое место. Ничего, я же вижу, как ее распирает, сейчас чаю попьем, разговоримся как следует, то да се…»
Народа на дегустации оказалось немного, были заняты всего три столика, и Борис с Алисой расположились у большого окна, подоконник которого тоже был превращен в мини-диванчик с пестрыми подушками – при желании можно было сесть и туда. Две улыбчивые девушки разносили гостям небольшие чашечки с напитками, попутно объясняя, какой сорт дегустируется и чем он отличается от прочих.
Борис даже увлекся, отметив для себя чай со странным копченым привкусом – прежде ему не доводилось пробовать ничего подобного.
«Надо, пожалуй, матери такой привезти, она любит всякую экзотику», – подумал он, делая еще глоток.
– Ну, как тебе тут? – спросила Алиса.
– Внезапно понравилось, – честно признался Борис, отставляя чашку. – Если честно, думал, что это обычная чайная лавка, где просто наливают чай в пластиковый стаканчик, как в супермаркетах во время рекламных акций. А здесь настоящая дегустация, я вон даже маменьке подарок выбрал.
– Как ты странно называешь маму – «маменька», – протянула Алиса с удивлением. – У вас что, отношения натянутые?
– Почему?
– Ну… слово какое-то… ироничное, что ли.
– Надо же, а классики-то русской литературы и не знали, – насмешливо отозвался Борис. – Что Тургенев, что Толстой – «маменька, маменька»…
– Ну, ты ведь понял, что я имела в виду, правда? И классики тут ни при чем. Мне просто так показалось.
– Ладно, не обижайся, я же пошутил. Просто моя мама могла бы быть на картинке, иллюстрирующей слово «маменька», вот и все. Я же говорил, что она у меня певица? Ну, вот отсюда это ощущение, я ее так с детства воспринимаю, она знает и не обижается, – объяснил Борис, почувствовав, что Алиса напряглась в ответ на его колкость о классиках.
– Она, наверное, красивая, да?
– Стереотипность мышления? – снова не удержался от небольшой шпильки Борис. – Если певица, то непременно красивая? Она исполняет характерные роли, получает партии каких-нибудь эксцентричных тетушек в последнее время. Но ты права – она красивая женщина, даже возраст не слишком отразился на внешности. Ну, справедливости ради, на салоны красоты и прочие процедуры она тратит все то время, что не занята в театре. Но тут уж ничего не поделаешь – специфика профессии.
– А у тебя фотографий в телефоне нет?
– Есть. Хочешь убедиться?
– Боря, а почему ты всегда в таком тоне со мной разговариваешь, словно бы свысока? – Алиса смотрела на него в упор, и Нифонтов вдруг смутился.
– Ну, что ты… вовсе нет… у меня такая манера общения…
– Она очень неприятная, Боря, эта твоя манера – тебе никто об этом не говорил?
– Алиса, прости меня, ради бога, я как-то совсем не подумал, что могу тебя задеть… я действительно со всеми так разговариваю, даже с родителями, потому, может, не замечаю… прости, ладно? Я постараюсь себя контролировать, – проникновенно пообещал Нифонтов, взяв руку Алисы в свои. – И фотографии я тебе покажу, у меня их полно. Пересаживайся ближе, я буду рассказывать, кто где.
За пролистыванием фотографий на экране телефона Борис пытался придумать, как вывести разговор на происходящее в стенах прокуратуры, и повод, как ни удивительно, нашелся среди снимков. Отец Бориса был снят во время какой-то поездки на рыбалку в большой компании знакомых, одним из которых оказался бывший прокурор Хмелевска.
– Лицо знакомое, – сказала Алиса, аккуратно ткнув острым ноготком в изображение.
– Ну, знать его лично ты могла вряд ли, он давно уже здесь не работает, а раньше как раз сидел в кабинете твоего шефа, – ответил Борис, и Алиса встрепенулась:
– Ой, правда! У нас же в коридоре его портрет висит! То-то я и думаю – откуда… а я ж мимо каждый день хожу, – она рассмеялась: – Такая внимательность, конечно, работнику прокуратуры в самый раз. И что, твой папа был с ним знаком?
– Почему – был? Они до сих пор прекрасно общаются. Пытался даже через него тут… ну, ты понимаешь… но не вышло, – чуть приврал Борис, буквально утром отвергнувший предложение матери на эту тему, но зато успевший, пусть и безуспешно, воспользоваться этим знакомством ранее.
– Ну, это понятно. Наш шеф настроен категорически – никакой утечки. Думаю, он прав, Боря. Паника ведь начнется, город не такой большой…
– Прокурор боится народного бунта в связи со своим бездействием? Или, скорее, просто за свое место опасается? При таких-то раскладах ему прямая дорога в отставку.
– Никто его в отставку не отправит, – твердо заявила Алиса. – Каргополова землю роет, а она всегда раскрывает то, за что берется.
– Только вот пока, судя по всему, ей не везет.
– Ничего, разберется. Медиков не так много.
– Медиков? Ну, пока все сходится, – пробормотал Борис.
– Что?
– А? – встрепенулся он.
– Ты сказал – пока все сходится, – повторила Алиса, – что это значит?
– Только то, что все слухи, которыми я обладаю, вместо точной информации, укладываются в это – говорят же, что убийца, скорее всего, медик.
– Ужасно, правда? И ведь может так случиться, что это женщина.
– А какая разница? Умеешь скальпелем орудовать – вообще неважно, какого ты пола, разве не так?
